Феодальная война причины и последствия. Большая феодальная война

27 февраля 1425 года после тридцатишестилетнего правления умер великий Московский князь Василий Дмитриевич. При его кончине территория княжества увеличилась за счет муромских, нижегородских, мещерских земель, вхождения княжества, расположенного в верховьях Волги. Его десятилетний сын Василий был благословлен новыми территориями.

Вместе с тем, на годы Правления Василия II Васильевича (Темного) (1425-1462 гг.) пришлась феодальная война, продлившаяся почти 30 лет.

Данное явление является закономерным этапом в развитии государства, связанное с необходимостью разрешения накопившихся противоречий внутри господствующего класса.

Весь ход исторического развития способствовал объединению земель и централизованной монархии, что приводило неуклонно к ограничению феодального иммунитета, прав удельных князей и других крупных феодалов. Естественно, данные противоречия должны были как-то разрешиться, необходимым стало столкновение сил – удельных князей с великокняжеской властью.

Историческое развитие привело к тому, что старые центры не могли стать оплотом оппозиции, поскольку были ослаблены, их князья не имели реальней власти и силы противостоять Москве.Значит, центром оппозиции должны были стать какие-то другие земли. Эту роль и взяло на себя во второй четверти XIV века Галическое удельное княжество, расположенное в плодородных землях и имевшее развитые города. Именно его экономический потенциал и использовали галичские князья в борьбе за Московский стол. ■

2. Три этапа феодальной войны, ее последствия

Л. В. Черепнин разделил феодальную войну на три этапа:

1. 1425-1434 гг.

2. 1434-1445. гг.

3. 1445-1453 гг.

I этап. Василию было 10 лет в год смерти отца, но тот завещал ему Московский стол. В отличие от Дмитрия Донского, у него были живы в это время дяди – младшие братья отца, сыновья Донского: Юрий, Андрей и Константин. Борьба началась в форме притязаний Юрия Дмитриевича на великокняжеский стол.

На стороне Василия были митрополит Фотий и Московские бояре. В ту же ночь, как умер Василий Дмитриевич, Фотий послал своего боярина к Юрию Галичскому звать в Москву. Но тот не подчинился. С трудом митрополиту удалось добиться своего (тут помог даже случай – мор в городе после съезда митрополита без благословения Юрию). Галичский князь обязался не искать княжения сам, но настоял на том, чтобы передать династический спор на суд хана. В 1428 году Юрий признал себя младшим братом племянника и обязался не искать княжения вообще.

Однако в 1431 году Юрий Дмитриевич отказался от договора. Поворот в его политике был связан с рядом внешних и внутренних политических факторов. Во-первых, в 1430 году умер Литовский князь Витовт - дед Василия и вместо него стал княжить Свидригайло, побратим и сват Юрия. В 1431 году умер Фотий.

Спор был Перенесен в Орду и хан отдал ярлык Василию.

Но мир был не прочным. Нужен был только повод. Первой его нашла Москва. В 1433 году Василий женился. На свадьбе присутствовали сыновья Юрия Василий Косой и Дмитрий Шемяка. На пир Василий Косой приехал в богатом золотом поясе. Старый боярин Петр Константинович рассказал историю этого пояса. Якобы он был дан Суздальским князем Дмитрием Константиновичем в приданое за дочь Евдокию, невесту Дмитрия Донского. Но последний тысяцкий Василий Вельяминов подменил этот пояс другим, а настоящий отдал своему сыну Николаю, женой которого была другая дочь суздальского князя – Марья. Тот передал этот пояс в приданое за своей дочерью, которая вышла за боярина Ивана Дмитриевича, переехавшего из Москвы к Юрию. Тот также передал его в приданое дочери, вышедшей замуж за князя Андрея, сына Владимира Серпуховского. После смерти Андрея боярин Иван Дмитриевич выдал его дочь и свою внучку за Василия Косого, подарив жениху известный пояс, в котором тот и явился на свадьбу. Софья Витовтовна, узнав об этом, не стала разбираться, а тотчас сорвала с Косого пояс как свою собственность, должную находиться как великокняжеская регалия в старшей ветви рода. Юрьевичи обидевшись, уехали к отцу. Данный конфликт и послужил поводом к войне.По другой версии пояс узнал, как украденный у него, один из московских бояр – Захар Иванович Кошка.Как бы то ни было, инициатором конфликта была Москва.

Юрий быстро собрал войско, двинулся в поход, о котором москвичи узнали слишком поздно. В апреле 1433 года Галичский удельный князь разбил полки Василия, взял его в плен и занял Москву.Позже он дал Василию удел – Коломну. Но как только Василий оказался там, он начал созывать людей. Московские бояре стали отъезжать в Коломну, Юрий остался один, ушел в Галич, вновь признал племянника старшим братом.

Через год Василий II, был вновь разбит, бежал в Новгород, затем в Нижний. Юрий занял Москву. Однако вскоре умер (в 1434 году). Великий стол занял его сын – Василий Косой.

Первый этап закончился.

Особенностями его были: а) динамический характер борьбы; б) участие только Московских и Галичских князей; в) он показал Преимущество Москвы.

II этап. В его хронологических рамках проявились новые черты:

а) расширилась арена феодальной войны (она вышла за пределы Московского центра, охватила среднее и верхнее Поволжье);

б) княжеская оппозиция старается втянуть Новгород, Тверь, окраины;

в) у сыновей Юрия уже не было даже старинных прав на престол, речь шла о явной узурпации власти;

г) окраинные города становятся опорой удельно-княжеской оппозиции;

д) обостряется внутрицерковная борьба (об этом речь пойдет выше);

е) война осложнилась вмешательством татар.

В 1437 году хан Улу-Мухаммед, изгнанный из Орды, засел в Белове, разбил русские войска, в 1439 году 10 дней стоял под Москвой. В 1445 году зимой он опять подошел к Мурому. Весной вновь появился. В июле 1445 года войско Василия II было разбито потому, что Шемяка не пришел на помощь, и Василий II был пленен.

После смерти Юрия Дмитриевича великокняжеский стол занял его сын Василий Косой. Но братья Косого, два Дмитрия – Шемяка и Красный сказали ему: «Если богу неугодно, чтоб княжил отец наши, то тебя сами не хотим», одновременно пригласив Василия II на Московское княжение.

Косой бежал в Новгород, через некоторое время он признал Василия старшим братом, получив в удел Димитров, но вскорезанял Кострому и начал поход на Москву.

В 1436 Василий Косой был разбит, отведен в Москву и ослеплен. Л.В. Черепнин высказывал предположение, что он был связан со своими братьями и, прежде всего, с Дмитрием Шемякой. Данные мысли подтверждаются тем, что во время военных действии Шемяка был арестован после того, как приехал звать великого князя к себе на свадьбу.

После ослепления Василий был отпущен. Борьбу с Великим князем возглавил Дмитрий Шемяка.С 1440 года по 1445 год у великого князя не было стычек с внутренними врагами.Но в середине 1445 года обстановка изменилась.

III этап. Василий II был отпущен из татарского плена, обещав заплатить огромный выкуп. По некоторым данным сумма была колоссальной в 200 000 рублей. Начался сбор выкупа. Многим татарам раздавались кормления. Это вызвало общее недовольство великим князем. По Москве поползли слухи, что Василий II обещал хану отдать все Московское княжество, а сам удовольствовался Тверским.

Кроме того, летом этого же 1445 года произошел пожар в Москве, в результате которого деревянный город выгорел полностью.

На сторону Шемяки перешли многие московские бояре, Можайский и Тверской князья.

В 1446 году московские недовольные дали знать Шемяке, что Василий II уехал молиться в Троицкий Монастырь. Шемяка и Можайский князь 12 февраля вошли в Москву, 13 февраля захватили Василия, а 16 февраля ослепили его и сослали в Углич вместе с женой.

В мае-июне 1446 года началось движение в поддержку Василия II. Это было связано с недовольством внутренней политикой нового великого князя, который начал в московском княжестве раздавать земли в уделы. Вначале он отдал Суздальское княжество Ивану Андреевичу Можайскому, потом старым суздальским князьям, дав им право самостоятельных сношений с Ордой. Здесь проявилась реакционная сущность его политики. Кроме того, московские служилые князья и бояре, купившие волости в других землях, должны были отказаться от своих приобретений.

Шемяка осенью 1446 года был вынужден освободить Василия II, дал ему удел Вологду, взяв клятву не бороться.

Но в Вологде Трифон, игумен Кирилло-Белозерского монастыря, снял с Василия клятву. Сюда стали собираться сторонники свергнутого Василия. Изменил ориентацию и Тверской князь, видя, на чьей стороне сила. Борис Александрович обещал Василию II помощь, с условием, что он обручит своего сына Ивана с его дочерью Марией. Василий согласился и с Тверскими полками пошел на Шемяку. Подошла помощь из Москвы, от сыновей Улу-Муххамеда.

Шемяка и Иван Можайский выступили навстречу, но в его отсутствие сторонники Василия II легко захватил Москву.

Дмитрий Юрьевич бежал и смирился в 1447 году. Но положение было неустойчивым. В борьбу активно включилась церковь.Духовенство шлет Шемяке послание, сравнивая со Святополком Окаянным, грозя проклятием, если не смирится.

В 1448 году Дмитрии Юрьевич осадил Кострому. Он сносился с Литвой, обещая ряд земель, признавая зависимость. В январе 1450 году был разбит, бежал вНовгород. Галич в итоге захватил Василий II.

До 1453 года, Шемяка, пока не умер, совершал разбойничьи набеги.

Феодальная война закончилась. Особенностью третьего этапа было то, что она начала перерастать в войну гражданскую. Так, тот же Шемяка занял Москву в результате выступления народа в 1445 году. Крупное народное движение возникло в Новгороде, которое имело социальные корни. Крестьяне бежали от поборов, отвечали на усиление произвола и поборов разбоями.

В тоже время политика Шемяки консервировала режим феодальной раздробленности. В этих условиях перед всем господствующим классом встала задача преодолеть внутренние распри, сплотиться.

По окончанию феодальной войны правительство Василия II фактически уничтожило почти все уделы на территории Московского княжества. Во-первых, удела был лишен Шемяка. Во-вторых, в 1454 году из Можайска был выгнан его союзник Иван Андреевич. В-третьих, в 1456 году схвачен с детьми Серпуховский князь Василий Ярославич, который в самое трудное время поддерживал Темного.

Суздальский князь Иван перешел на положение служилого. После окончания феодальной войны Василий II провел ряд мер по ограничению податного и судебного иммунитета. Сам он сохранялся, но землевладельцам он подтверждался великокняжескими грамотами. Проводится раздача земли служилым людям.

Все это создало предпосылки и для начала решения Новгородской проблемы. В 1456 году Василий II выступил в поход на Новгород, состоялась битва, в которой москвичи одержали победу. В местечке Яжелбицы князь принял делегацию города и был подписан Яжелбицкий договор:

Была ограничена самостоятельность Новгорода. Республика лишалась законодательных прав и права ведения самостоятельной внешней политики, что выразилось в обязательности скрепления всех важнейших документов великокняжеской печатью и запрещением вечевых грамот;

Новгород обещал не принимать врагов Василия II;

была взять контрибуцию в 10 000 рублей.

Именно с этого времени начинается решительная политика Москвы по отношению к республике.

Исход феодальной войны свидетельствовал о том, что к середине XV века силы, стремившиеся к объединению, значительно превосходили противников. Московский великий князь был представителем порядка, именно он выражал интересы передовых слоев общества.

Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси Черепнин Лев Владимирович

§ 11. Феодальная война на Руси во второй четверти XV в. (ее причины и ход до 40-х годов XV в.)

Во второй четверти XV в. в Северо-Восточной Руси разразилась феодальная война, которая продолжалась в течение почти тридцати лет. Путь политического развития Руси, так же как и ряда стран Западной Европы, вел от системы феодальных княжеств к централизованной монархии. Сильная централизованная власть была органом господствующего класса феодалов. Она давала ему возможность осуществлять эксплуатацию трудового народа и предоставляла ему защиту от внешних врагов. Но в то же время усиление центральной власти означало, что феодалы должны были поступиться в ее пользу частью своих материальных благ и политических привилегий, которые им доставляло обладание землей и зависимым крестьянством. На определенном этапе развития феодального общества указанное противоречие в отношениях между отдельными феодалами и группами феодалов и центральной государственной властью, как органом феодального господства над трудящимся большинством населения, перерастает в большую феодальную войну. В этой войне выковывается централизованное государство.

В России, так же как и в странах Западной Европы (Англии, Франции и т. д.), такая война произошла в XV в. Крепнувшей великокняжеской власти, опиравшейся на служилое боярство, формирующееся дворянство, поддерживаемой горожанами, удалось подавить сопротивление удельно-княжеской и боярской оппозиции, шедшей из феодальных центров, которые отстаивали свою независимость.

На ход феодальной войны оказывала влияние классовая борьба. Борющиеся стороны старались использовать каждая в своих интересах классовые противоречия. А обострение последних явилось существенным фактором, заставившим феодалов прекратить внутренние распри и сплотить свои силы перед лицом всех их в одинаковой мере беспокоившей классовой опасности. Так подъем антифеодального движения явился существенным звеном в цепи тех причин, которые определили путь политического развития феодального общества в направлении государственной централизации.

В первой четверти XV в. великокняжеская власть, не обладавшая еще достаточными средствами для организации централизованной системы управления на всей присоединенной к Москве территории, сохраняла в ряде случаев систему уделов и даже увеличивала их число, стесняя в то же время политические права удельных князей. Это был шаг на пути дальнейшего государственного объединения. Ко второй четверти XV в. на территории Московского княжества сложилось несколько уделов, в которых правили представители отдельных княжеских линий. Раньше других образовалось удельное Серпуховское княжество, принадлежавшее потомкам двоюродного брата Дмитрия Донского - Владимира Андреевича. После смерти последнего в 1410 г. Территория Серпуховского княжества была разделена между его вдовой и пятью сыновьями. Почти все серпуховские князья погибли во время эпидемии чумы в 1426–1427 гг. Единственным представителем серпуховской княжеской линии остался внук Владимира Андреевича - Василий Ярославич. Он владел только частью территории, принадлежавшей его деду, - Серпуховом и Боровском, а также некоторыми другими волостями. Удел сына Дмитрия Донского - Андрея после смерти последнего был поделен между его двумя сыновьями: Иваном (к которому перешел Можайск с волостями) и Михаилом (ставшим владельцем Вереи с волостями). Так образовались два небольших удельных княжества: Можайское и Верейское. Сын Дмитрия Донского - Петр получил в удел от отца Дмитровское и Угличское княжества.

В благоприятных условиях для выделения в особое удельное владение находилась Галицкая земля (с центром в Галиче Мерьском), доставшаяся по духовной грамоте Дмитрия Донского (вместе со Звенигородом) его второму сыну Юрию (имевшему в свою очередь трех сыновей - Василия Косого, Дмитрия Шемяку и Дмитрия Красного). Галицкое княжество в основном было расположено по левым притокам Волги - Унже и Костроме и в бассейне Верхней и Средней Ветлуги. Земли вокруг Галича были плодородны и имели довольно густое население. По Унже и Ветлуге тянулись леса, изобиловавшие пушниной. В хозяйственной жизни края крупную роль играли богатые соляные источники. Экономическая замкнутость Галицкой земли способствовала ее выделению в отдельное княжество. Обладая значительными материальными ресурсами и сохраняя известную обособленность (хозяйственную и политическую), Галицкое княжество проявило во второй четверти XV в. ярко выраженный сепаратизм.

Великокняжеская власть, проводя политику объединения Руси, стремилась к стеснению государственных прав удельных князей. Подобная тенденция великокняжеской власти встречала противодействие со, стороны князей удельных центров. Во второй четверти XV в. попытку выступить против складывавшегося в Московском княжестве политического порядка, содействовавшего централизации государственной власти, сделали галицкие князья - Юрий Дмитриевич с сыновьями.

В 1425 в. умер московский князь Василий Дмитриевич. Великим князем стал его десятилетний сын Василий II Васильевич, фактически же верховная власть перешла к боярскому правительству, в составе которого крупную роль играл митрополит Фотий. Юрий Дмитриевич не признавал своего племянника великим князем и выступил сам в качестве претендента на великокняжеский стол. Так началась длительная изнурительная для Руси феодальная война.

Начало феодальной войны совпало с другими тяжелыми бедствиями для Руси. Летописи говорят о страшной эпидемии («Мор бысть велик»), свирепствовавшей в 1425 г. и в следующих годах в Великом Новгороде, Торжке, Твери, Волоколамске, Дмитрове, Москве «и во всех градех русских и селех». В это время погибло много трудового населения, городского и сельского. И вот на русский народ обрушилась еще одна беда - губительная по своим последствиям княжеская усобица.

Как только умер Василий I, митрополит Фотий в ту же ночь послал своего боярина Акинфа Аслебятева в Звенигород за Юрием Дмитриевичем, который, очевидно, должен был принести в Москве присягу своему племяннику. Но Юрий отказался прибыть в Москву, а отправился в Галич, где начал готовиться к войне с Василием II. Чтобы выиграть время для военной подготовки, Юрий заключил перемирие с Василием II, после чего стал собирать вооруженные силы. По словам летописи, галицкий князь «тое же весны разосла по своей отчине по всех людей своих и яко снидошася к нему вси из всех градов его, и въсхоте поити на великого князя…» Трудно сказать, из кого состояла собранная Юрием рать. Но судя по выражению летописи - «вси из всех градов его», можно думать, что Юрию удалось привлечь к себе жителей городов своего удела.

Узнав о военных приготовлениях Юрия Дмитриевича, московское правительство постаралось перехватить у него инициативу. Московское войско выступило по направлению к Костроме. Тогда Юрий удалился в Нижний Новгород, где и укрепился «с всеми людьми своими». Возможно, что он рассчитывал на поддержку тех нижегородских феодалов, которые стремились к восстановлению самостоятельности Нижегородского княжества. Вслед за ним двинулись вооруженные московские силы под предводительством, по одним данным, удельного князя Константина Дмитриевича, по другим - Андрея Дмитриевича. Но столкновения между московской и галицкой ратями не произошло, - почему, - об этом летописи говорят по-разному. Те летописные своды, которые приписывают руководство московскими вооруженными силами князю Константину Дмитриевичу, указывают, что Юрий, «убояся» его, бежал со своей ратью за реку Суру, а Константин не смог перейти через реку и, постояв несколько дней на ее берегу, повернул в Москву. В тех сводах, в которых руководителем войска, преследовавшего Юрия Дмитриевича, назван князь Андрей Дмитриевич, говорится в неясной форме, что он «брата князя Юрья не дошед, да воротился». А в Устюжском летописном своде имеется указание на то, что Андрей, выступая официально на стороне московского великого князя Василия II, тайно действовал в интересах Юрия Дмитриевича («и князь Ондреи, норовя брату своему болшему князю Юрью, не дошед, воротись»). Допустить наличие тайного сговора братьев покойного Василия I против их племянника вполне возможно.

Так или иначе Юрий на этот раз избежал сражения с московской ратью и вернулся через Нижний Новгород в Галич. Оттуда он направил в Москву предложение о заключении между ним и Василием II перемирия на год. Вопрос этот разбирался в Москве на специальном совещании под номинальным председательством великого князя, с участием его матери Софьи Витовтовны, митрополита Фотия, удельных князей Андрея, Петра и Константина Дмитриевичей и ряда «князей и бояр земли…» На совете было решено добиваться от Юрия согласия на заключение не перемирия, а прочного мира и с этой целью отправить в Галич митрополита Фотия. Решение это было согласовано с великим литовским князем Витовтом, с которым московское правительство стремилось поддерживать союзные отношения.

О дипломатической поездке Фотия в Галич в летописях имеются интересные данные. Желая продемонстрировать перед митрополитом свою мощь, Юрий Дмитриевич вышел к нему навстречу с представителями галицкой феодальной аристократии («с детми своими, и с бояры, и с лучьшими людьми своими»). Кроме того, Юрий собрал большое количество торгово-ремесленного населения городов Галицкого княжества и местных крестьян и велел всем им стать на горе, там, где должен был въехать в город митрополит. «…А чернь всю събрав из градов своих и волостей и из сел и из деревень, и бысть их многое множество, и постави их по горе от града с приезда митрополича, кажа ему многых людей своих». Очевидно, Юрий хотел наглядно показать Фотию, сколь сильна его опора в широких массах местного населения. Но на митрополита, по рассказу летописи, эта демонстрация не произвела впечатления или он сделал вид, что нисколько не удивлен количеством встретивших его людей. Он, судя по летописи, даже с иронией отнесся к попытке Юрия поразить его численностью войска, которое тот может выставить. «Князь бо хотя явитися, яко многы люди имея, святитель в глум сих вмени себе». Поскольку многие из встречавших Фотия были одеты в сермяжьи одежды, митрополит фиксировал внимание на этом обстоятельстве и насмешливо заметил галицкому князю: «сыну, не видах столько народа в овчих шерстех».

Какие выводы можно сделать из приведенного рассказа? Ясно, что, выступая против московского великого князя, князь галицкий рассчитывал на поддержку не только своих бояр, но и широких кругов горожан, наконец, сельского населения. И, вероятно, подобные расчеты имели под собой какую-то реальную почву. Хозяйственная замкнутость Галицкого княжества определяла известную консервативность жителей местных городов, способствовала сохранению элементов патриархальности в отношениях между ними и галицкими князьями. Галицкие посадские люди были в известной мере заинтересованы в том, чтобы помешать проникновению в пределы Галицкого княжества московских феодалов и купцов, которые становились их конкурентами, заводя здесь промыслы, торги. Захваты земель в Галицком уделе московскими боярами сопровождались углублением здесь крепостнических отношений. Поэтому местные крестьяне, недовольные усилением феодального гнета» вероятно, до известной поры поддерживали галицких князей. Хотя те боролись с московской великокняжеской властью за свои собственные политические интересы, в глазах крестьян эта борьба воспринималась как борьба за улучшение их положения, за возвращение порядков, которые существовали до усиления Московского княжества, сопровождавшегося ростом крепостничества. Трудно допустить, что галицкие князья вели войну с великим князем московским в течение почти тридцати лет, действуя в союзе только с теми или иными группами феодалов, не имея более широкой социальной базы, на которую они могли бы опереться.

Как надо оценить отношение митрополита Фотия к демонстративно построенной перед ним князем Юрием «черни»? В словах митрополита, приведенных летописями, чувствуется презрение духовного феодала к людям труда, к людям, просто одетым и пахнущим овечьею шерстью. Но «глум» Фотия прикрывал собою страх, хотя он дипломатично попытался не обнаружить состояние страха перед князем Юрием.

Во время дипломатических переговоров московского митрополита с галицким князем обе стороны не сразу пришли к обоюдному соглашению. Фотий настаивал на том, чтобы Юрий оформил с Василием II мирный договор. Юрий соглашался только на заключение перемирия. Споры приняли настолько острый характер, что митрополит даже покинул Галич, «не благословив» Юрия «и града его», но затем по просьбе галицкого князя возвратился обратно. В конце концов Юрий обещал прислать в Москву своих бояр для мирных переговоров и торжественно отпустил митрополита.

Для оформления договора Юрия с Василием 11 в Москву явились бояре первого - Борис Галичский и Даниил Чешко. Мир был заключен с условием, что решение вопроса о том, кому быть великим князем (Юрию или Василию), соперники передадут ордынскому хану: «которого царь пожалует тъ и будеть князь великии владимерьскыи и Новугороду Великому и всей Руси…» Юрий явно хотел вернуться к тем порядкам, при которых любой князь мог рассчитывать получить от хана ярлык на великое княжение. Если московское правительство соглашалось решить вопрос о будущем великом князе подобным путем, то, очевидно, делало это потому, что рассчитывало на дипломатическую победу над Юрием на ханском суде. Добиться такой победы можно было и при помощи денежных средств и посредством политического влияния на отдельные группы ордынских феодалов.

О дальнейших междукняжеских взаимоотношениях до начала 30-х годов XV в. в летописях почти нет данных. Их отчасти восполняет материал княжеских договорных грамот. Так, до нас дошел договор Василия II с Юрием Дмитриевичем, заключенный князьями в 1428 г. Из него мы узнаем, что и после княжеского докончания 1425 г. между Василием II и Юрием Дмитриевичем продолжалась усобица. Договор 1428 г. ликвидирует последствия «нелюбия», «войн» между названными князьями, «грабежей» на территорий великого княжения и Галицкого удела, очевидно, имевших место в трехлетие с 1425 по 1428 г. Были выработаны условия об отпуске князьями «нятцев» (полоняников). В докончальной грамоте указано, что до 1428 г. великокняжеские наместники, волостели, посельские, тиуны «ведали…отчину» Юрия Дмитриевича и боярские села в его «отчине» (т. е. фактически управляли Галицким княжеством от имени Василия II). К 1428 г. накопилось множество спорных дел (прежде всего земельных тяжб), и в этом году князья решили передать их для разбора на суд бояр, выделенных как Василием II, так и Юрием Дмитриевичем.

По договору 1428 г. князь Юрий официально отказался от всяких притязаний на великокняжеские права, признав их за своим племянником. Однако в докончальную грамоту была включена несколько двусмысленная формула: «А жити нам в своей отчине в Москве и в вуделех по душовнои грамоте… великого князя Дмитрия Ивановича…» Эта статья оставляла Юрию возможность возобновить вопрос о великом княжении путем ссылки на завещательное распоряжение князя Дмитрия Донского, согласно которому великим князем назначался старший сын Донского - Василий I, а в случае смерти последнего - следующий за ним по старшинству его брат.

Составленная после смерти бездетного князя Петра Дмитриевича докончальная грамота 1428 г. обошла молчанием вопрос о судьбе его выморочного Дмитровского удела. Но на последний претендовали как Василий II, так и Юрий Дмитриевич. Таким образом, договор 1428 г. не прекратил вражды между Юрием галицким и московским великим князем. Юрий продолжал рассчитывать на занятие великокняжеского стола и на расширение своих владений.

Новое открытое выступление галицкого князя против Василия II произошло в несколько изменившейся международной обстановке. Со второй половины-20-х годов XV в. усилилось наступление литовских феодалов на северо-западные русские земли. В 1428 г. Витовт во главе литовской рати и наемных татар совершил поход на псковские пригороды - Опочку, Воронач, Котелно. Этот поход запечатлелся в памяти псковичей. Не случайно в псковских летописях помещен о нем специальный рассказ. Героически сопротивлялись неприятелю жители Опочки. Литовцы и татары «начаша прилежно к городу лести», а опочане «бьяхоуть их ово каменьем, ово колодьемь, от заборол отсекая, и множество их побиша». Простояв под Опочкой два дня и не будучи в состоянии взять города, воины Витовта отступили. Вокруг Воронача литовцы установили пороки, из которых на город посыпались камни («и исчинивше пороки, шибаху на град камение великое»). Стычки литовских и псковских войск произошли и около Котелно, вблизи Велья, под Вревом. Псковичи обращались к московскому великому князю с просьбой выступить посредником между ними и Витовтом, но Василий II, будучи занят в это время спорами с Юрием Дмитриевичем по вопросу о своих правах на великое княжение и нуждавшийся в поддержке Витовта, не оказал псковичам защиты, хотя и обещал это сделать: «и бяше емоу тогда брань велика с князем Юрьемь, стрыемь своим о великом княжении, нъ обаче о всем том не брег, вречеся». Не помогли Пскову и новгородцы. Витовт потребовал от псковского правительства уплаты ему 1000 рублей и лишь на этом условии заключил с Псковом мир.

В 1427 г. Витовт заключил докончание с великим князем тверским Борисом Александровичем, взяв с последнего обязательство подчинить внешнюю политику Тверского княжества интересам Великого княжества Литовского. «Быти ми [Борису Александровичу] с ним [Витовтом] заодин, при его стороне, и пособляти ми емоу на всякого, никого не вымая», - читаем в вышеупомянутом литовско-тверском соглашении 1427 г.

В 1428 г. Витовт организовал наступление на Новгородскую землю, обязав Василия II не оказывать военной помощи ни Новгороду, ни Пскову. Не откликнулись на призыв новгородцев о помощи и псковичи. Литовские войска подошли к Порхову, обступили его и сняли с города осаду только после того, как жители Порхова обещали уплатить Витовту 5000 рублей. Явившиеся к Порхову для заключения мира с Витовтом новгородские послы во главе с архиепископом Евфимием со своей стороны согласились на уплату литовскому правительству еще 5000 рублей. По данным Тверского сборника, вместе с литовской ратью в осаде Порхова участвовали тверские военные силы.

Около 1430 г. «дался в службу» Витовту великий князь рязанский Иван Федорович, взяв на себя обязательство быть «с ним заодин на всякого» и «без князя великого… воли Витовтовы ни с кем не доканчивати, ни пособляти». В случае войны между Витовтом и Василием II или его «дядями» и «братьею» рязанский князь должен был «пособляти великому князю Витовту, своему осподарю, на них без хитрости». На тех же условиях «добил…челом» и «дался… в службу» Витовту около 1430 г. пронский князь Иван Владимирович.

Приведенный выше материал дает право сделать интересные выводы. Во-первых, ясно, что политические взаимоотношения между правителями отдельных русских земель обострялись. Учитывая усиление Литовского княжества, князья тверской, рязанский рассчитывают при помощи последнего добиться ослабления княжества Московского и восстановить в какой то мере свое, к данному времени уже утраченное, политическое положение на Руси. Не менее ясно и другое: все более наглядно обнаруживались отрицательные стороны царившей на Руси феодальной раздробленности, при которой не было, в частности, условий для настоящей организации обороны русских земель от врагов. Достаточно внимательно проанализировать события 1426–1428 гг., чтобы убедиться в этом. Когда войска Витовта громили псковские пригороды, псковичи не могли добиться военной поддержки у Новгорода. А когда литовская рать вступила в новгородские пределы, вместе с ней действовали против новгородцев тверские вооруженные силы, а псковичи держались политики нейтралитета. Наконец, необходимо отметить и еще одно обстоятельство: политика Витовта явно клонилась к тому, чтобы поставить в непосредственную зависимость от себя правителей отдельных русских земель, среди них и великого князя московского. Это означало умаление ведущей политической роли Московского княжества на Руси.

В конце княжения Витовта положение Литовского княжества очень укрепилось. По инициативе императора Сигизмунда, заинтересованного в разрыве польско-литовской унии, в 1429 г. был поставлен вопрос о принятии Витовтом королевского титула, что должно было означать превращение Великого княжества Литовского в самостоятельное королевство. Уже подготавливался акт коронации Витовта, для участия в котором в Литву (сначала в Троки, затем в Вильно) съехались князья московский, рязанский, митрополит Фотий, великий и ливонский магистры, послы византийского императора, татарских ханов. Но в 1430 г. Витовт умер. В Литве началась феодальная война между двумя претендентами на литовский великокняжеский стол: Свидригайло Ольгердовичем (поддерживаемым феодалами русских, белорусских и украинских земель Литовского княжества) и Сигизмундом Кейстутовичем (кандидатом, выдвинутым польской шляхтой и принятым значительной частью литовских феодалов). В 1432 г. Литовское княжество разделилось на две части: «…Литва…посадиша великого князя Жигимонта Кесьтоутевичь на великое княжение на Вилни и на Троцех… и князи роуськыи и бояре посадиша князя Швитригаила на великое княжение на Роуское…» Оба князя стремились распространить свою власть на всю Литву.

Начало феодальной войны в Литве не случайно совпало с активизацией враждебных действий князя Юрия Дмитриевича галицкого против московского великого князя Василия II. До 1430 г. между названными князьями поддерживались мирные отношения. Так, когда в 1429 г. на Галич и Кострому напали татары, Василий II послал против них свои полки под предводительством удельных князей Андрея и Константина Дмитриевичей и боярина Ивана Дмитриевича Всеволожского. Под 1430 г. в ряде летописей содержится известие о том, что Юрий Дмитриевич порвал мир с Василием II («того же лета князь Юрий Дмитреевичь разверже мир с великим князем Василием Василиевичем»). Вероятно, толчок к выступлению Юрия дала смерть Витовта и переход власти в Литве к «побратиму» (свояку) галицкого князя - Свидригайло. В 1431 г. умер митрополит Фотий. И в том же году Василий II и Юрий Дмитриевич отправились в Орду разбирать вопрос о том, кому из них быть великим князем. Совпадение всех указанных событий вполне объяснимо. Почти одновременная смерть Витовта, которому была предъявлена духовная Василия I (назначившего великим князем своего сына Василия II), и Фотия (это завещание подписавшего) давала Юрию основание ставить вопрос о пересмотре названной духовной. При решении вопроса о порядке престолонаследия Юрий стремился вернуться к завещанию Дмитрия Донского о переходе великокняжеского стола к Василию I, а после смерти последнего к его брату (в порядке старшинства).

Но кому же из князей принадлежит инициатива поездки в Орду? По летописям установить это не так легко. В Новгородской первой летописи и в летописи Авраамки говорится в очень общей форме, что «ходиша князи рустеи въ-Рду Юрьи Дмитриевич, Василии Васильевич». Несколько подробнее, но примерно в тех же самых выражениях рассказывают о посещении Орды Василием II и Юрием Софийская первая, Типографская летописи и Устюжский летописный свод: «Того же лета в осенине князь великый Василей Васильевичь да князь Юрьи Дмитриевичь спряся о великом княжении да пошли в Орду к Махметю» (ордынскому хану). Из этих летописных текстов как будто можно сделать вывод, что оба князя выехали в Орду одновременно. Но другие летописи подчеркивают, что первым туда отправился Василий II. Так, в Тверском сборнике читаем: «поиде в Орду князь великии Василий московский и выиде из Орды на другое лето, и князь Юрыи». Летописи Софийская вторая, Львовская, Ермолинская также указывают, что Василий II опередил Юрия галицкого: «того же лета князь велики поиде в Орду и князь Юрьи после его, спершеся о великом княжении». Аналогичная версия (в более развернутом виде) имеется в Московском своде, в летописях Воскресенской, Симеоновской, Никоновской. Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что на оборотной стороне договорной грамоты Василия II и Юрия Дмитриевича 1428 г. имеется помета: «А сю грамоту князю великому прислал складною вместе князь Юрьи, к Орде ида». Сопоставляя все приведенные свидетельства источников, можно, думается, прийти к выводу, что инициатива переноса дела о престолонаследии принадлежала галицкому князю, который в знак разрыва мирных отношений с великим князем московским вернул ему свой экземпляр договора 1428 г. Но Василий II постарался предупредить Юрия и раньше его побывать в Орде, чтобы добиться решения дела в его пользу. Если бы Василий II не успел это сделать, то Юрий получил бы возможность привести из Орды на Русь татарский отряд, что вызвало бы ненужные военные осложнения.

По-разному описывают летописи и то, что произошло в Орде. Во многих из них говорится коротко, что в 1432 г. ордынский хан передал великое княжение Василию II, а Юрию Дмитриевичу отдал Дмитров. В некоторых летописях (например, Софийской второй, Львовской) указано, что Василия II «посадил» на великом княжении пришедший на Русь ордынский посол Мансыр-Улан. По данным Псковской первой и Новгородской первой летописей, вопрос о том, кому быть великим князем, в Орде остался нерешенным. В Псковской первой летописи написано: «…князь великии Василеи Васильевич приеха из Орды от царя, и с ним приеде стрыи его князь великии Георгии Дмитреевичь, и вси боярове их с ними добры и здравы, а княжения не взят ни един ». Короче то же самое говорят Новгородская первая летопись и летопись Авраамки: «выидоша князи рустии из Орды без великого княжениа ».

В Симеоновской, Воскресенской, Никоновской летописях содержится подробный рассказ о разбирательстве в Орде дела Василия II и Юрия Дмитриевича. В другой своей работе я уже подверг этот рассказ анализу, который не буду сейчас повторять. Остановлюсь лишь на тех моментах, которых в той работе не касался. Каждый из русских князей пытался опереться на те или иные группы ордынских феодалов. Василий II сразу вошел в контакт с московским «дорогой» Минь-Булатом. Князю Юрию покровительствовал «князь великии ординскыи» Тягиня (из фамилии Ширинов), который увел его с собой «в Крым зимовати». Интересы Василия II отстаивал в Орде его боярин Иван Дмитриевич Всеволожский. В отсутствие Тягини он старался уговорить «князей татарских», что если Юрий получит великое княжение на Руси, то он при помощи своего «побратима» - литовского князя Свидригайла поможет возвышению в Орде Тягини и устранению от власти других ордынских князей. Агитация Всеволожского имела успех: ордынские князья настроили хана против Тягини. Поэтому в то время, когда последний явился в Орду из Крыма и когда состоялся ханский суд по делу русских князей, Василий II имел больше сторонников из числа ордынских феодалов, чем Юрий. На суде Василий II мотивировал свои права на великое княжение тем, что оно принадлежало его деду и отцу и должно перейти по прямой линии к нему; Юрий Дмитриевич ссылался на духовное завещание Дмитрия Донского и на летописи, подбирая, по-видимому, исторические примеры о переходе великокняжеского стола к старшему в роде («князь великии по отечеству и по дедству, искаше стола своего, князь же Юрьи летописци, и старыми списки, и духовными отца своего великаго князя Дмитриа»). Боярин И. Д. Всеволожский, отводя на суде аргументы князя Юрия, дипломатично противопоставлял «мертвой грамоте» его отца, как документальному основанию для занятия по праву великокняжеского стола, другую правовую основу - ханское «жалование». Это был ловкий политический ход, рассчитанный на то, чтобы повернуть решение суда в интересах Василия II. И такой ход оказался верным. Хан вынес приговор о передаче великого княжения Василию II. Но затем в Орде началась усобица. Против хана Улуг-Мухаммеда выступил другой претендент на золотоордынский стол, Кичик-Мухаммед, которого поддержал и Тягиня. В такой обстановке хан не захотел ссориться с Тягиней и отпустил русских князей «на свои отчины», передав Юрию Дмитров, а вопрос о великом княжении оставив нерешенным.

Таким образом, версия Псковской первой и Новгородской первой летописей о том, что в момент возвращения на Русь из Орды ни Василий II, ни Юрий не считались официально великими князьями, оказывается верной. Лишь через три с лишком месяца после прибытия в Русскую землю указанных князей из Орды и, очевидно, после окончания там смуты, явился на Русь ханский посол Мансыр-Улан, утвердивший на великокняжеском столе Василия II.

Между тем на Руси возобновилась феодальная война. Войска Василия II заняли Дмитров. Галицкие наместники были там частично захвачены, частично изгнаны оттуда московской ратью. Готовясь к продолжению войны с галицким князем, Василий II в начале 1433 г. постарался связать с собой цепью договоров (не полностью до нас дошедших) удельных князей - Василия Ярославича боровского, Ивана Андреевича можайского, Михаила Андреевича верейского. От имени Василия II и названных удельных князей было оформлено докончание с рязанским князем Иваном Федоровичем, в 1430 г. отдавшимся под покровительство Витовта литовского, а теперь перешедшим на сторону великого князя московского.

Подготовку к продолжению войны вел не только Василий II, но и его противник Юрий, который завязал сношения с некоторыми из московских бояр. К нему примкнул крупный московский боярин И. Д. Всеволожский, так активно поддерживавший в 1432 г. в Орде Василия II. Всеволожский в 1433 г. бежал из Москвы через Углич (где княжил Константин Дмитриевич) и через Тверь в Галич к Юрию Дмитриевичу «и начат подговаривати его на великое княжение». Изменив Василию II, И. Д. Всеволожский явно стал зондировать почву в ряде феодальных центров Руси, с тем чтобы попытаться сколотить оппозиционный блок против московского великого князя. Чем же объясняется такая резкая смена политического курса видным московским боярином? Для ответа на этот вопрос надо сказать несколько слов об общих настроениях московского боярства изучаемого времени, а затем охарактеризовать И. Д. Всеволожского как одного из крупных представителей боярской среды.

В параграфе, посвященном нашествию на Русь Едигея, я поднимал вопрос о том расколе среди бояр, который нашел отражение в летописных рассказах о названном событии. Говоря о таком расколе, летописи рисуют две политических программы, выдвигаемых одна «старыми», другая - «юными» боярами. Первые придерживались более консервативных взглядов, представляя себе политическую централизацию в форме объединения на началах известного равенства отдельных русских княжеств в составе великого Владимирского княжения. Что касается «юных» бояр, то их программа заключалась в подчинении других русских земель Московскому княжеству. В области внешней политики «старые» бояре держались умеренного курса, который должен был обеспечить безопасность русских земель от нападений ордынских и литовских феодалов; «юные» бояре высказывались за наступательные действия против враждебных соседей Руси.

Идеология и политическая линия И. Д. Всеволожского определялись взглядами «старых» бояр. Он занимал видное положение при московском великокняжеском дворе, присутствовал при составлении духовных грамот Василия I, играл большую политическую роль в малолетство Василия II. Ряд жалованных грамот, изданных от имени Василия I и Василия II (в первые годы княжения последнего), подписаны И. Д. Всеволожским. О характере внутренней политики И. Д. Всеволожского можно судить по одному акту, с его именем связанному. Имею в виду Судебник великой княгини Софьи Витовтовны, дошедший до нас в составе так называемой Губной записи второй половины XV в. Судебник этот был издан в первые годы княжения Василия II, когда регентшей была его мать Софья Витовтовна, а ее правой рукой являлся И. Д. Всеволожский. Следы названного Судебника сохранились в «Губной записи» в виде следующего текста: «По старине бывало, что вси дворы и дворцовый великие княгини и удельных князей всех суживал наместник болшеи, судии за ним не бывало; а учинила то княгини великая Софья при Иоанне при Дмитриевиче (Всеволожском. - Л. Ч .), кто судья за ними ставится». Из приведенной цитаты видно, что Софья Витовтовна и И. Д. Всеволожский произвели реформу судопроизводства: если раньше (очевидно, со времен Дмитрия Донского) судьей в Москве был «большой» великокняжеский наместник, то теперь расширялись судебные права удельных князей, которые получили возможность посылать в суд «большого» наместника своих представителей. Подобная реформа соответствовала задачам обеспечения того пути политической централизации, которого придерживались «старые» бояре.

Об умеренном характере внешнеполитической программы И. Д. Всеволожского можно судить по его активному поведению в 1432 г. в Орде, где он действовал в духе Ивана Калиты, стараясь задобрить татарских феодалов и тем самым обеспечить признание ими прав Василия II на великое княжение.

Надо думать, что с утверждением на великокняжеском столе Василия II, московское правительство (в составе которого усилилась роль «юных» бояр) стало проводить более решительно мероприятия по стеснению привилегий удельных князей и боярской аристократии. Этой привело И. Д. Всеволожского к измене московскому великому князю. И еще одно обстоятельство должно быть упомянуто. Во второй главе монографии я указывал, что примерно с 1433 г. в актовом материале и в летописях начинают систематически употребляться термины «дети боярские» и «дворяне». Это значит, что окреп тот слой господствующего класса (мелкие и средние великокняжеские слуги, держатели земли под условием исполнения военных обязанностей), который являлся опорой проводимой великими князьями политики централизации. Все сказанное дает право утверждать, что рассматриваемая феодальная война действительно явилась решающим этапом в процессе образования Русского централизованного государства, ибо в ее ходе наметились существенные расхождения в среде господствующего класса, неразрешимые без острой борьбы.

Сделанные выводы должны быть еще проверены путем анализа одного интересного рассказа, помещенного в ряде летописных сводов, в которых ставится вопрос о причинах обострения отношений между Василием II и Юрием галицким в 1433 г. Описывается свадьба Василия II и сестры серпуховско-боровского князя Марии Ярославны. На великокняжеской свадьбе присутствовали сыновья князя Юрия Дмитриевича галицкого - Василий и Дмитрий Шемяка. На Василии был надет «пояс золот на чепех с камением». Это обстоятельство, по словам летописца, и послужило причиной дальнейшей княжеской усобицы («се же пишем того ради, понеже много зла от того ся почало»). Один из великокняжеских бояр (в разных летописях указывается имя или Петра Константиновича Добрынского или Захария Ивановича Кошкина) опознал этот пояс как вещь, принадлежавшую якобы к числу великокняжеских регалий. Указанный пояс Дмитрий Донской в свое время получил якобы в приданое от князя Дмитрия Константиновича суздальского, на дочери которого он женился. На свадьбе Дмитрия Донского тысяцкий Василий Вельяминов сумел украсть у великого князя этот пояс, подменив его другим. От тысяцкого Василия Вельяминова украденный пояс попал к его сыну Микуле, затем к И. Д. Всеволожскому, наконец, к князю Василию Юрьевичу, явившемуся в нем на свадьбу к Василию II. Здесь же на свадьбе было установлено, что пояс был похищен из великокняжеской казны, вследствие чего Софья Витовтовна публично сняла его с Василия Юрьевича. После этого последний вместе с братом Дмитрием Шемякой, «раззлобившеся», побежали к отцу в Галич. Юрий же «събрался с всеми людьми своими, хотя ити на великаго князя».

Приведенный рассказ на первый взгляд производит впечатление простой придворной сплетни. Однако в нем скрыт определенный политический смысл. Основная тенденция летописного рассказа сводится к идеологическому обоснованию прав великокняжеской власти в ее борьбе с удельно-княжеской и боярской оппозицией. Летописцы, выступавшие с позиций московской великокняжеской власти, доказывали незаконность присвоения удельными князьями не принадлежавших им регалий. Золотой пояс выступает в этом рассказе в той же роли, что и княжеские бармы, «шапка Мономаха» и другие знаки княжеского достоинства, на которых усиленно останавливала свое внимание феодальная политическая литература.

Рассмотренный летописный текст интересен и еще в одном отношении. Он дает возможность вскрыть связи И. Д. Всеволожского и в известной мере проливает свет на его политические взгляды. Показательна близость Всеволожского к Вельяминовым, из среды которых выходили московские тысяцкие. Говоря о борьбе за пост тысяцкого в Москве в княжение Семена Ивановича, я указывал, что В. В. Вельяминов отличался консервативным политическим настроением, что он был против активизации внешней политики Московского княжества, отстаивал линию его подчинения Орде. Сын В. В. Вельяминова - И. В. Вельяминов выступал в союзе с князем Михаилом Александровичем тверским против Дмитрия Донского. Все это помогает понять настроения и действия той боярской среды, к которой принадлежал и И. Д. Всеволожский.

Юрий в короткий срок организовал поход к Москве, причем действовал так, что его приготовления остались неизвестными Василию II. Когда галицкие войска находились уже в Переяславле, великий князь получил весть о их наступлении на Москву от ростовского наместника Петра Константиновича Добрынского. Не сумев должным образом подготовиться к встрече противника, Василий II отправил к нему для мирных переговоров послов Федора Андреевича Лжа и Федора Товаркова. Московские послы встретились с Юрием Дмитриевичем, когда он находился в Троице-Сергиевом монастыре. По словам Симеоновской и некоторых других летописей, Юрий «миру не въсхоте», а находившийся при нем И. Д. Всеволожский «не дал о миру ни слова молвити». Между боярами Юрия и Василия II начались «брань велика и слова неподобные». Мирные переговоры оказались безрезультатными «и тако възвратишася поели великаго князя безделни».

Василию II пришлось наскоро собрать «людей», «что было тогда около его» (т. е., очевидно, слуг своего московского «двора»). Он привлек также в свое войско московских посадских людей («гостей и прочих…»). С этими незначительными силами Василий II выступил против Юрия. Сражение войск двух противников произошло на реке Клязьме, в 20 верстах от Москвы. Рать Василия II потерпела поражение, и он бежал «в трепете и в тороплении велице» в Москву, а оттуда отправился с женой и матерью сначала в Тверь, а затем в Кострому. Юрий занял Москву и объявил себя великим князем.

Летописи по-разному объясняют поражение Василия II. Наиболее примитивное объяснение сводится к тому, что на стороне Юрия была помощь божия («поможе бог князю Юрью»). Говорится также о том, что у Василия II не было времени для организации отпора противнику («не поспел совокупитися»). Наконец, летописи возлагают ответственность за взятие Москвы галицкой ратыо на московское городское ополчение («от москвичь не бысть никоея помощи»), упрекая его участников в пьянстве («мнози от них пьяни бяху и с собой мед везяху, что пити еще»).

Такое нарочитое стремление летописцев найти оправдание беспримерному факту - изгнанию из Москвы великого князя одним из его родственников - невольно заставляет насторожиться. Очевидно, современникам было над чем призадуматься. И какие бы оправдания ни приводили летописцы тому, что произошло, нельзя отрицать явной нерасторопности, проявленной Василием II. В первом же военном столкновении, в котором ему пришлось участвовать, он показал себя плохим организатором и воином. С другой стороны, несомненно, что неплохими организаторскими способностями и военным опытом обладал Юрий. Кроме того, в его распоряжении были значительные военные силы, а последнее обстоятельство указывает на то, что он пользовался поддержкой в разных общественных слоях (об этом я говорил выше). Наконец, следует отметить, что московские бояре, перешедшие на сторону Юрия (вроде И. Д. Всеволожского), также накопили за те годы, в которые они стояли у руководства политической жизнью Московского княжества, большой организационный опыт и пользовались авторитетом у различных групп землевладельцев и горожан. Мелкие же великокняжеские слуги, хотя они и принадлежали к тому восходящему разряду господствующего класса, за которым было будущее, не обладали таким экономическим весом, как «старые» бояре, отставали во многом от них в военном отношении и по пути к победе над ними проходили через ряд поражений. Попытка же летописцев свалить всю вину за сдачу Москвы галицким войскам на московских посадских людей явно несостоятельна.

По договоренности с Василием II Юрий передал ему в удел Коломну. Некоторые летописи указывают, что это было сделано галицким князем по совету его любимого боярина Семена Федоровича Морозова: «мир свел Семен Иванович (надо: Федорович. - Л. Ч .) Морозов, любовник княж Юрьев», - читаем в Ермолинской летописи. Более подробно о роли С. Ф. Морозова в качестве посредника между Василием II и Юрием говорит Никоновская летопись: «Семен же Морозов много могий у господина своего у князя Юрья Дмитриевича и испечалова великому князю Василью Васильевичю мир и любовь и удел Коломну».

По актовому материалу С. Ф. Морозов выступает как землевладелец и владелец соляных варниц в Галицком уезде. Его политическая связь с Юрием Дмитриевичем вполне понятна. В то же время он, по-видимому, принадлежал к той части боярства, которая недоверчиво относилась к действиям Юрия, предвидя их неблагоприятный в конечном счете исход. Поэтому, сохраняя близость к галицкому князю, С. Ф. Морозов пытается на всякий случай обеспечить благоприятное отношение к себе политического противника Юрия - великого князя Василия II и добивается предоставления последнему Коломенского удела. Судя по Никоновской летописи, такое поведение С. Ф. Морозова вызвало раздражение И. Д. Всеволожского и его сторонников. «Иван же Дмитриевич вознегодова о сем и не любо бысть ему сие зело, что простыню дает ему, еще же и удел хощет дати ему; и не точию един Иван Дмитреевичь, но и инии мнози бояре и слузи разъяришася о сем и не любо им бысть сие всем».

В Коломне Василий II стал копить военные силы для того, чтобы с их помощью вернуть Москву. В Симеоновской летописи и в других летописных сводах рассказывается, что «многые люди начаша отказыватися от князя Юрья за великаго князя и поидоша в Коломну безпрестани». В ряде летописей (например, в Ермолинской) несколько неопределенный термин «люди» расшифровывается; именно указывается, что «москвичи же вси, князи, и бояре, и воеводы, и дети боярьскые, и дворяне, от мала и до велика вси поехали на Коломну к великому князю». Вряд ли можно безоговорочно и буквально принять приведенную летописную версию о том, что все представители господствующего класса ринулись в Коломну. Но летописи единодушны в том, что наплыв этот был довольно большой. И летописям здесь можно поверить, особенно когда они говорят об отъезде из Москвы в Коломну детей боярских и дворян.

В чем искать причину массового перехода бояр и слуг от Юрия на службу к Василию II? Менее всего, вероятно, в авторитете, которым пользовался последний как правитель. Трудно даже сказать, сколь велика была его инициатива в деле призыва в Коломну московских служилых людей. Правда, Никоновская летопись отмечает, что Василий II, придя в Коломну, «нача звати к себе людей отвсюду». Но дело было, очевидно, не столько в организаторских способностях и энергии Василия II, сколько в том, что, как указывает Ермолинская летопись, московские бояре, дворяне, дети боярские «не повыкли бо служити удельным князем…» Действительно, в Московском княжестве издавна складывалась устойчивая система поземельных отношений между местными боярами и слугами, с одной стороны, и великокняжеской властью - с другой. Приход в Москву удельных князей с их «двором», члены которого были в свою очередь заинтересованы в земельных приобретениях, в повышениях по службе, должен был внести дезорганизацию в эту систему, повлечь за собой перераспределение земельных фондов, перебор служилых людей Василия II. Поэтому, когда московским боярам и слугам стало известно, что их князь находится недалека от Москвы, в Коломне, к нему и двинулся поток бояр, дворян, детей боярских. Не случайно И. Д. Всеволожский возражал против предоставления Василию II Коломенского удела. Это было рискованным шагом со стороны Юрия. И он сам и его сыновья (Василий и Дмитрий Шемяка) поняли это тогда, когда галицкий князь оказался в изоляции, а ряды его соперника, находившегося в Коломне, стали непрерывно увеличиваться. Сыновья Юрия обвинили во всем этом С. Ф. Морозова и убили его как «коромольника» и «лиходея». Но если С. Ф. Морозов и сыграл роль в качестве одного из лиц, содействовавших переходу ряда московских служилых людей на сторону Василия II, то основную причину подобного перехода надо (как было указано) искать в общих условиях развития феодального землевладения и формирования нового слоя господствующего класса - служилого дворянства.