Злотников юрий савельевич картины. Юрий злотников. «живопись – анализ психофизиологии человека и отображение его бытийного пространства. В.Д.: Что дала вам такая работа

Совсем недавно закрылась выставка Юрия Злотникова "Живопись - анализ психофизиологии человека и отображение его бытийного пространства". В ретроспективную экспозицию вошло свыше 150 живописных и графических работ, созданных в 1950-е - 2015 годы.

Юрий Злотников – один из ярких и значительных художников отечественного абстрактного искусства. Он родился в 1930 году в Москве. Учился в МСХШ, работал стажером-декоратором в Большом театре, занимался выставочным дизайном на ВДНХ, сотрудничал с издательствами в качестве книжного иллюстратора. И все это время искал свой путь в искусстве, свою собственную систему изобразительных средств. В середине 1950-х годов Злотников создал серию абстрактных графических листов «Сигнальная система». Совместно с психологами он проводил эксперименты, пытаясь понять, как человеческий мозг воспринимает посылаемые картинами сигналы.

Который долгое время общается с художником, согласился дать нам небольшое интервью, в котором рассказал про эту выставку и то, каким он видит Злотникова.

Чем выставка в Академии отличается от предыдущей ретроспективы в Музее современного искусства?

Эта выставка отличалась от ретроспективы в МОММА тем, что предыдущая выставка, конечно была сделана куда более привычно с разделением по этажам, по периодам или сериям, с современной просторной развеской. В Академии же, в силу архитектурных особенностей (там всего два зала) и в силу того, что развеской занимался сам автор, все серии и проекты оказались перемешаны между собой согласно воле художника. Это создает совершенно новые связи: например, традиционные акварели шестидесятых годов висят рядом с довольно радикальными абстракциями. То есть мы видим, как в голове автора это все сочетается совсем не в том порядке, в котором нам привычно. Это очень интересный и странный эффект, который показывает связь работ Злотникова, с одной стороны, с советской текучей левоМОСХовской традицией, а с другой стороны, с поисками современных радикальных западных художников. Когда эти работы оказываются перемешаны, создается очень неожиданный и новый для меня эффект, хотя я практически все эти работы видел на выставках или в мастерской Юрия Савельевича.

Когда художник сам себе куратор – это не всегда к добру?

Нет, я такого не говорил. Эта выставка, возможно, даже лучше, чем та, которая проходила в МОММА, потому что она показывает, как сам художник видит связи между своими работами и сериями. Это куда более интересно. Выставка получилась более концентрированной, хотя вроде бы так сейчас не вешают. Сейчас считается, что каждое произведение является отдельной ценностью, поэтому нужно, чтобы они друг другу не мешали, не пересекались, не загрязняли визуальное поле друг друга. В идеале зритель должен видеть только одно произведение.

Когда делается персональная выставка, художнику хочется чтобы все влезло, потому что ему кажется, что без одной какой-то работы смысл будет утерян. Здесь видно, что развеска была осмысленной, Злотников срежиссировал пространство вполне сознательно. Это совсем не плохо, но это непривычно. Это дает какое-то другое, нестандартное понимание работ. Мы все привыкли думать, что Злотников – радикальный абстракционист, при чем самые радикальные работы – это ранняя серия «Сигналы». Когда все перемешано, то становится заметен поиск автора. Мы видим, как кружочки и полосочки переходят в работу с натуры, в жанровую картину про стройку Балаковской АЭС. Мы видим, как все эти работы связаны между собой. Это дает свежий и новый взгляд на творчество художника. Наверное, эти две выставки друг друга дополняют. В ММСИ был потрясающий зал с «Сигналами», где они разреженно и просторно висели в один ряд, это было очень по-музейному, это был «исторический взгляд». Здесь же мы увидели авторефлексию Злотникова. Видно, что какие-то лейтмотивы, которые для нас являются только частью истории, для него существуют одновременно и до сих пор актуальны. Малевич менял датировку своих работ, потому что выстраивал свою историю. Можно повесить работы Малевича, как он хотел, а можно так, как это было на самом деле – и то и другое будет интересно. Тут то же самое, только Злотников, конечно, не менял даты. Он выстроил свою историю, как он ее видит. Я бы не сказал, что это «личная» история, здесь нет никакого самовыражения. Это просто сопоставление других вещей, выстраивание совершенно других связей, которые посторонний куратор не заметит. Для меня это очень познавательно. Например, там есть проект интерьера для Дома Культуры с какими-то цветными панелями на потолке, очень похожий на его абстракции. Этого не было бы видно, если бы была другая развеска.

Что такое для вас Злотников?

Злотников – очень крупный художник, художник пластических ценностей. Мы постоянно с ним это обсуждаем. У него мышление настоящего модерниста. Мы оба очень любим поговорить и что-то обсудить, поэтому наши телефонные разговоры затягиваются часа на полтора. Он очень рефлексивный человек и интерсный собеседник, он часто говорит очень тонкие вещи, в том числе и про мое искусство.

Насколько Злотников актуален сегодня?

Разная бывает актуальность. Мне интересно и важно это модернистское мышление. Разговоры с Юрием Савельевичем, его мнение, для меня не менее важны, чем его работы.
А для многих молодых ребят, которые занимаются новым формализмом, Злотников является великим предшественником. Возможно, они понимают его работы по-другому, но рисуя свои полосочки и кружочки, они неминуемо интересуются теми, кто делал это до них.

Поздним вечером, блуждая между Мясницкой улицей и Милютинским переулком, я было заскучал. Ночная Москва казалась невероятно серой и унылой для города, заполненного неоновыми огнями. Я завернул за очередной угол и… встал как вкопанный от неожиданности: из-за широкой витриной на меня, как сок спелого граната, брызнули мириады огней чьей-то беспечной палитры. На миг я решил, что эти десятки, сотни, тысячи мазков и тонких линий, поражавших своей беспорядочностью и пестротой, горели только для меня. Уже не помню, как оказался около одного из полотен, завороженный его голубым и рубиновым мерцанием…

Однако не успел я опомниться, как появился «человек в черном» и аккуратно выпроводил меня за дверь, сказав что-то про «пригласительные» и «частную выставку». Именно так произошло моё первое знакомство с творчеством Юрия Злотникова , одного из наиболее выдающихся отечественных художников второй половины XX века и прямого наследника «традиций» и .

Юрий Савельевич Злотников – первый абстракционист периода «оттепели», на творчестве которого, как на крепком фундаменте, до сих пор держится современное русское искусство. В 1950 году он окончил художественную школу при Академии художеств, после чего ушел в свободное плавание, так и не получив высшего образования. Тем не менее, его вход в искусство был ярким и убедительным: знаменитая серия работ «Сигналы», представленная на суд общественности в конце 1950-ых годов, снова вернула тенденциозность традициям европейской геометрической абстракции.

По личному убеждению Злотникова, искусство – это буквальная модель нашей внутренней жизни. Он считал, что через искусство мы реализуем свою психическую деятельность, поэтому во время работы над серией «Сигналы» пытался создавать объекты, которые будут производить на зрителя эффект на телесном уровне. Искусство как бы ловит «сигналы» тактильно-чувственных переживаний и преобразует их в элементарные геометрические символы и фигуры. При первом же взгляде на серию работ «Сигналы» можно почувствовать практически нездоровый интерес автора к точным наукам. По признанию Злотникова, создавая свое собственное направление, свой собственный язык в живописи, он «гораздо больше общался с психологами, математиками, логиками, чем с художниками». И математику он понимал «художнически», видя эстетику в формулах и теориях, видя явную связь между рациональным миром кибернетики и иррациональном миром изобразительного искусства.

Но столь радикальный взгляд на окружающую действительность Юрий Злотников проявил не только в абстракции. Не менее известна его серия автопортретов, не имеющая аналогов в отечественной живописи того периода. Как гром среди ясного неба она ворвалась в мир искусства и вписала имя автора в историю, поразив всех своей исключительной дерзостью. Нарушая всяческие табу, касающиеся предмета изображения и манеры исполнения, Юрий Злотников со всей честностью и откровенностью продемонстрировал обществу себя полностью обнаженным. Творческое «я» художника предстало в этих работах, с одной стороны, со всей уверенностью и независимостью, с другой – несовершенством и беззащитностью от «осуждающих взглядов» и мнения толпы.

Легко заметна схожесть автопортретов и «Сигналов», проявляющаяся не только в серийности работ и мотивов и хаосе линий и пятен, но и, что главное, в исследовательском подходе самого замысла работ, преобладании творческого анализа над экспрессией и эмоциями. Нельзя не обратить внимание и на окончательно оформившуюся манеру живописи Злотникова: каждая работа – это стремительность и сила мазка, бешеная цветовая палитра и густота красочного слоя.

В середине 1960-ых в творчестве Злотникова зародилась новая «метафорическая» серия работ, которая продлилась вплоть до конца 1980-ых и поражала современников своей невообразимой по сложности композицией, где царили множественные нелинейные живые формы. Каждое полотно представляет собой смесь порядка и хаоса, непредсказуемости и фатума, геометрии и поэзии, человека и мира вокруг, мельчайшей частицы и целой Вселенной. «Метафоричность» работ проявляется, прежде всего, в новом выразительном языке, опирающемся на принципы ассоциативного формообразования. Юрий Злотников заново создал свой собственный язык, свой образ видения окружающего мира: через множество силуэтов, линий, точек и штрихов, которые скачут и бегут, сталкиваются и расходятся, наслаиваются и нахлестываются.

Нельзя не отметить, что в этих работах так же чувствуется интерес автора к возможности воздействия живописи на человеческое мышление.

До последних лет своей жизни Юрий Злотников сохранил бешеный ритм и азарт в работе. Когда другим возраст и опыт намекали на умиротворение и спокойствие, он будто не останавливался ни на минуту, постоянно искал себя и расширял собственные возможности, экспериментируя с формой и содержанием. Как и в школьные годы, Злотников развивался не только в рамках конкретной творческой парадигмы, но и за ее пределами.

Не так давно его художественные способности успешно прошли проверку архитектурой и промышленным дизайном: Злотников оформлял панно в гостинице «Золотое яблоко» в центре Москвы, делал проект оформления школы для одной архитектурной мастерской, а также создавал концепции оформления заводских помещений. Кроме того, художник нашел для мира живописи чрезвычайно современную и актуальную форму выражения: он заинтересовался печатью на холсте и создавал выразительные постеры, которые позволили ему соединить в очередной раз соединить в границах одного произведения холодный мир науки и живую силу искусства.

В ММСИ на Ермолаевском открылась выставка уважаемого Юрия Савельевича. Ему в этом году исполнился 81 год.
Под его ретроспективную выставку отдали все 4 экспозиционных этажа. Снизу вверх - от работ 40-х до самых последних.


1.
Немного снижает впечатление от выставки экспозиция -- как будто хотелось уместить гораздо больше работ, чем это возможно. При этом зачем-то висят сильно увеличенные на компьютере маленькие рисунки.
И ретроспективный принцип тоже не везде соблюдается: между работ 60-х вдруг появляется пейзаж 80-х.
Текст, который без указания авторства висит перед каждым залом -- невнятный. Я пытался осмыслить принципы "Сигнальной системы" Злотникова, и даже распечатал фотографии с текстом. Это оказалось невозможным: то ли автор ничего не понял из рассуждений мастера, то ли не смог доступно изложить.

Серия автопортретов 1960-1963.

2.

3.

Никонов говорит, что Злотников с этим обнажённым автопортретом вдохновился каким-то немецким художником.
Наверное, Базелицем? -- его эксгибиционистские работы как раз того же времени.
Злотников напечатал эту работу на пригласительном.

4.

Злотников в конце 50-х годов активно занимался самообразованием, посещал лекции по математике.

5.

Два прекрасных автопортрета 1940-х годов.
Никонов рассказывал, что Злотникова очень ценили в союзе художников именно как портретиста.


6.

Юрий Савельевич может говорить часами и не уставать.


7.

Балаковская серия 1962 года.


8.

Очень живое натурное рисование.


9.

Из крупных картин того времени была только одна:


10.

"ташизм" начала 60-х


11.

Мне кажется, Злотников отталкивается от раннего, начала 10-х годов, Кандинского.


12.

13.

прекрасные ранние "сигнальные" работы конца 50-х.


14.

В самых ранних абстракциях есть чувство углов, они очень крепко устроены, несмотря на кажущуюся лёгкость.
В этой и других работах этой серии очень остро чувствуется стиль времени, советские 50-е.

15.

рядом - Пространственные конструкции к.80-90-х.


16.

17.

часть триптиха "Драматическая композиция" 81-82г. Часть2.


18.

Часть 3.


19.

"Антитеза Чёрному квадрату Малевича". 1988. Можно сказать, "Чёрный квадрат Кандинского".


20.

работа 1998 года


21.

самые новые вещи висят блоками.


22.

Романтическая композиция. 1988.
Белое, в котором летят цветные формы.


23.

24.

Белый фон становится полноправным участником композиции. Здесь появляются музыкальные ассоциации, как у Кандинского.


25.

Иллюстрация к "Сну смешного человека" Достоевского.


26.

Библейская серия. 1965-1980.
Иаков, Адам и Ева.


27.

Жертвоприношение. Вспоминая "Икара" Матисса.

1 809

Для меня Юрий Савельевич Злотников был мятущейся и чрезвычайно противоречивой личностью. Да это, кажется, всем известно - как и то, что он родился в 1930‑м в Москве в еврейской семье. Достаточно было посмотреть на его несколько суетливую манеру поведения, на резкие повороты в отношениях с людьми. Злотников требовал внимания, произносил монологи, неистовствовал, если его перебивали, но и сам перебивал, иногда кричал. Однажды пытался меня побить - ему показалось, что я не так повесил его работу. Я тоже иногда кричал на него.

Жизнь его как художника складывалась из контроверсий: так и не получил высшего художественного образования, хотя поступал во ВГИК, сдал экзамены на заочное отделение Полиграфа, но учиться не пошел. Посетил Фалька, но занятия с ним не продолжил. Злотников фактически автодидакт. Учился в музыкальной школе, бросил ее ради рисования, учась в МСХШ, жалел, что бросил музыку. Склад ума его был философским - он ничего не принимал на веру, на глаз, на ощупь. Любое впечатление, явление подвергал анализу. Его сравнения были метки, суждения логичны, образный строй мышления всегда оригинален и глубок.

Злотникова принято считать одним из главных абстракционистов нового времени - его работа украшает суперобложку второго тома каталога выставки Русского музея «Абстракция в России» (на первом - композиция Кандинского). Начав, как многие, с фигуративных работ, он в 1957‑м параллельно создавал отвлеченные вещи, экспериментируя вместе с художником Слепяном. Название одной из ранних работ - «Счетчик Гейгера» - говорит, что это не просто абстракция: Юрий Савельевич работал в Павильоне электрификации и механизации ВДНХ, делал выставку Института электросварки им. Патона. Ранние абстракции Злотникова - исследование физических процессов.

В 1957–1960 годах он создает серию «Сигналов», целую «Сигнальную систему» - разноцветные знаки на листах бумаги: две‑три «молекулы», парящие в пространстве, или множество «мигающих» кружочков, полосок, поддерживающих определенный ритм. Неважно, повлиял ли кто‑то из западных художников на Злотникова - он придумал концепцию, точнее, она на него снизошла. Название работы иногда важнее содержания и формы. И «Сигналы» - чрезвычайно удачное имя. Оно показывало, что цикл работ - не просто формальный эксперимент. Это система, попытка понять структуру, устройство мира.

Вернувшись к фигуративу, Юрий Савельевич выработал собственную необычную манеру: его живопись и акварели составлены из мазков, пятен, как будто случайно сложившихся в узнаваемый вид, и иногда кажется, что образ вот‑вот рассыплется. Эта эфемерность сцепления элементов, пустоты между ними придают фигуративным композициям Злотникова невероятную притягательность и легкость. Особенно замечательны коктебельские пейзажи, балансирующие на грани узнавания и абстракции, и его библейский цикл.

В 1980‑х Злотников, кажется, окончательно вернулся к отвлеченным вещам, создавая бесконечные абстракции с невероятным упорством - совсем неслучайные, как следует из названий. Это относится и к огромному холсту, хранящемуся в Третьяковке, - «Антитеза квадрату Малевича». Цветные живописные квадраты парят в условном пространстве: автор встает в оппозицию по отношению к «столпам» авангарда, пытается их преодолеть.

Когда‑то Юрий Савельевич спросил меня: «Миша, не кажется ли вам, что моя картина “Антитеза квадрату Малевича” предсказывает события 11 сентября?»

Да, его работы не оставляют нам, в сущности, надежды. Но, возможно, горькое наслаждение, которое испытывает художник, сознающий и создающий бесконечность вариаций, и испытываем мы, глядя на - всегда не окончательный - результат его труда, и есть главное. «Все, что мы делаем, это лишь рабочая гипотеза», - говорил Злотников. От себя добавлю: Юрия Савельевича с нами больше нет. Молекулярный распад и страшные вещи, предсказанные им, произошли с ним самим.

Они ждут и нас.

КОММЕНТАРИИ

25 сентября 2016 года в Москве скончался российский художник-абстракционист Юрий Савельевич Злотников. Он родился 23 апреля 1930 года в Москве. Окончил Московскую среднюю художественную школу (1950). Работал художником-дизайнером на ВДНХ (1951-1959), книжным иллюстратором в московских издательствах, стажировался в Большом театре как сценограф (1954). Юрий Злотников стал одним из первых российских художников, обратившихся в послевоенный период к беспредметной живописи и графике, начав в конце 1950-х серию «Сигнальная система» («Сигналы»), основанную на интересе к математике, психологии и кибернетике.

Галина Рябчук и художник Юрий Злотников artageless.com

В 1960-1980-е экспериментировал с фигуративной живописью, создав ряд экспрессионистских автопортретов, серию, посвященную рабочему поселку Балаково в районе строительства Саратовской ГЭС, серию минималистских пейзажей, где он вступает в диалог с Василием Кандинским, позднее — «библейскую серию». Будучи одним из самых ярких художников поколения нонконформистов, не примыкал ни к одному из существовавших тогда течений. В одном из интервью художник сказал: «Я мог ставить себе безумные задачи и решать их. Знаете, в фильме “Кремлевские куранты” есть такой герой, еврей-часовщик, который говорил про себя: “Я кустарь-одиночка вне системы”. Вот я тоже могу про себя так сказать: я был свободным человеком, вне системы, зарабатывал иллюстрациями и решал свои безумные задачи».

Юрий Злотников «Абстрактная композиция» 1983

Персональные выставки Юрия Злотникова проходили в Государственной Третьяковской галерее, Московском музее современного искусства, Доме художника (Иерусалим) и др. Он был участником многочисленных групповых выставок в России, Германии, Великобритании, США. Работы хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, ГМИИ им. А.С. Пушкина, Государственном центре современного искусства, Московском музее современного искусства, Музее Зиммерли Университета Ратгерс, частных собраниях.

Злотников Ю.С. Тройной прыжок. 1979