Тема сияла ночь луной был полон сад. Сочинение: Стихотворение А. А. Фета «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…»

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

Анализ стихотворения «Сияла ночь. Луной был полон сад» Фета

В творчестве Фета можно выделить целый цикл стихотворений, посвященный трагически погибшей М. Лазич. Одним из них является произведение «Сияла ночь. Луной был полон сад» (1877 г.).

Фет ощущает все тяжесть прожитых без любимой лет. Он с чувством огромной печали обращается к воспоминаниям. Вполне возможно, что он описывает реальный эпизод из жизни. Известно, что поэт сам сообщил девушке о том, что не может жениться на ней по финансовым соображениям. Он вспоминает об одном из вечеров, проведенных наедине с Лазич. Молодой человек был полон надежд на счастливое будущее. Он чувствовал, что вся окружающая природа поддерживает его стремления. Казалось, что влюбленным принадлежит весь мир («лежали лучи у наших ног»).

Во второй строфе появляется тревожный мотив: любимая почему-то поет «в слезах». Вероятно, автор уже сообщил ей о своем роковом решении, и прекрасный вечер становится прощальным. Фет не скрывал, что выбор дался ему нелегко. Состояние Лазич было еще более тяжелым. Девушка до самой последней минуты не подозревала, что ее бедность станет причиной отказа Фета от свадьбы. Она еще не верит в то, что все потеряно, и пытается своим пением изменить решение поэта. Лирический герой колеблется. Он видит, что счастье в его руках. Сердце подсказывает ему правильный выбор, но холодный рассудок напоминает о финансовых проблемах. Автор вновь и вновь возвращается к своим колебаниям. Он уверен, что если бы в тот момент победила любовь, то девушка была бы жива. Только это теперь имеет значение. Обеспеченность и слава меркнут по сравнению с человеческой жизнью.

Вторая часть стихотворение резко переносит читателя в настоящее. Роковой выбор был сделан. Любимая давно мертва, а поэт продолжает жить и страдать. Брак по расчету сделал его богатым, но разрушил все мечты о счастье. Вся прожитая жизнь представляется автору «томительной и скучной». Единственным утешением становятся постоянные воспоминания о прощальном вечере. Они бесконечно дороги Фету, но одновременно приносят ему невероятную душевную боль. Поэт устал от жизни, он больше не видит в ней цели и смысла.

В других стихотворениях, посвященных М. Лазич, Фет прямо утверждал о своей надежде на посмертную встречу с любимой. Он с нетерпением ждал своей смерти. В данном произведении поэт лишь продолжает «веровать в рыдающие звуки», раздающиеся в его памяти. Эта вера придавала Фету сил пройти свой жизненный путь до конца и своими страданиями заслужить прощение.

Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…», анализ которого мы проведем, написано во второй период творчества Фета (1870-е годы), когда в настроении его лирического героя исчезает жизнеутверждающая тенденция из-за острого ощущения дисгармонии между идеальным представлением о красоте и влиянием земного «безумного» мира («О, не вверяйся ты шумному...», 1874— 1886).

Точная датировка стихотворения (2 августа 1877) обусловлена тем, что в нем отражено реальное впечатление от пения Т.А. Кузминской (сестры С.А. Толстой — жены писателя). Ее голос казался необыкновенным и Л.Н. Толстому, в связи с чем стал прототипической основой в характеристике центрального женского образа романа «Война и мир» (1863—1869). Наташа Ростова, начав «серьезно петь», даже «знатоков-судей» заставляет молча наслаждаться и «только желать еще раз услыхать» ее («Война и мир». Т. 2, ч. 1, гл. 15).

Стихотворение Фета «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…» включает множество достоверных деталей, позволяющих увидеть сад за окнами, гостиную, рояль, фигуру певицы, поющей всю ночь, «до зари, в слезах изнемогая», о любви. Картину дополняет психологическая конкретика:

И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

Это чудное мгновение вспоминается лирическому герою и через много лет. В четырехстрофном стихотворении Фета, как и в послании Пушкина «К****», выделяются две части. В первой — воспроизводится воспоминание, во второй — перед лирическим героем возникает образ возлюбленной, он вновь слышит звучный голос, навевающий думы о жизни и жажду любви. Ощутимость впечатлению придает повтор характеристики переживания, охватывающего его, как тогда, до самозабвения, разгоняя томление и скуку.

Голос — образ из пушкинского стихотворения («Звучал мне долго голос нежный...» — строфа 2), однако у Фета в нем сконцентрировано не только любовное переживание, но и ощущение, не менее дорогое для его лирического героя. Его жизнь озаряет, помимо чувства, стремление к творчеству, восприятие откровений искусства, которое «все раскрыто» («Рояль был весь раскрыт...» — строфа 1) человеку. Начало стихотворения «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…», анализ которого нас интересует, указывает еще на один реминисцентный источник, особенно важный для решения этой темы. В незавершенном произведении Пушкина «Египетские ночи» (1835) импровизация героя, охваченного «чудным огнем» вдохновения, почувствовавшего вдруг «приближение Бога», открывается также мотивом сияния («Чертог сиял. Гремели хором/Певцы...»). В стихотворении Фета «Сияла ночь», свет луны, так же как и сверкание «пышного пира» у Пушкина, затмевается блеском личности — красотой Клеопатры и проявлениями творческого дара певицы. Он возносит слушателей над реальностью, открывает им высшую правду, состоящую в том, что «жизни нет конца», а ее целью является воплощение прекрасного Замысла, Божественной истины. Душевное напряжение лирического героя, вновь услышавшего «вздохи эти звучные», настолько велико, что он готов рыдать, плакать, клясться в верности идеалу («только веровать в рыдающие звуки») и отдать все силы любви.

Художественное создание оказывается центральным предметом в стихотворении, а обрисовать его необычайно трудно, так как оно не оставило материальных следов: пение смолкло на заре. Дрожали струны, бились сердца (строфа 1), хотелось жить (строфа 2), но существование осталось томительным и скучным (строфа 3), музыка «веет», парит над ним, недоступная, как идеал. Можно только передать вызванные ею ощущения: она волнует, вызывает эмоциональный подъем, внутренний трепет, о чем помнится «много лет». Сама судьба препятствует тому, чтобы наслаждение прекрасным продлилось, настает день — иллюзия рассеивается («Ты пела до зари...» — строфа 2).

Понимание мгновенности бытия, бессилия искусства, недостижимости идеала обусловливает трагическую ноту в настроении лирического героя. Ее передает образ слез (в слезах изнемогает певица — строфа 2, плачут над ней слушатели, впитывая «рыдающие звуки» — строфы 2,4). Однако в переживании нет безысходности, так как плач выдает волнение, сопутствующее интенсивной жизни духа. Трагичность снимается и философской оценкой происходящего, в отличие от материальных «целей» («и цели нет иной» — строфа 4), приносящих обиды, жгучие муки, погружение в область прекрасного освобождает от всевластия судьбы, приобщает к вечности. Ощутимость такому философскому выводу придает то, что в контексте стихотворения он предстает итогом размышлений над рождающимся на глазах произведением искусства. Человек способен прорваться к миру идеала, обрести истинную жизнь, вызывающую слезы восторга.

Звучание текста выявляет органичность оценки и эмоциональную доминанту. Вывод возникает на пике восходящей интонации: с третьей строчки второй строфы начинается перечисление последствий художественного впечатления (четырехкратное повторение союза «и»). В душе, благодаря ему, пробуждается жажда жизни и любви. Над ней не властны годы. Она возрождается при первых звуках голоса, снова побеждающего ночную тишину. Музыка заглушает (даже если звучат ноты тихие, как вздохи) гром решений судьбы, несущих обиду и муку:

И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь,

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки...

Союз «а» соединяет высказывания, показывая, что восходящей интонации нет конца, как и жизни, несмотря на препятствия и противоречия:

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки...

Дополнительно к союзам в начале строчек появляются еще четыре «и» в середине, выявляющие открытость, незаконченность мысли, являющейся субъективно выбранным фрагментом обобщения.

В завершение подъема появляется мотив любви, чувство и становится смысловым итогом. Оно обращено к той, кто побуждает дрожать и возноситься сердца людей, совершает волшебные превращения в лирическом герое:

Тебя любить, обнять и плакать над тобой !

Значение слова усилено повтором, восклицанием, смысловым акцентом — проявления чувства переполняют душу, что выражается в новом нанизывании признаков.

Интонационные средства выразительности, таким образом, способствуют проявлению наиболее значимых аспектов в содержательном плане. Связь со смысловым наполнением стиха заметна и на фоническом уровне. Инструментовка стихотворения дополняет важные для создания впечатления детали: «Рояль был весь раскрыт», «струны в нем дрожали», «Ты пела до зари», слушатели были восхищены «песней» (в оригинале «песнию»). Музыка звучит в стихотворении, благодаря ассонансам на «о» (ночь, луной, полон,— слова, образующие в первой строчке внутреннюю рифму, созвучны мужским рифмам строф 2—4, где звучат самые значимые слова — любовь, тобой), «а» (женские рифмы строф 1—2), «у» (женские рифмы в четверостишиях 3—4), сквозным повторам «и» (лучи, зари, жить, томительных, обид, жизни и, главное, ключевое слово в четверостишиях 2 и 4 — любить), «е» (мужская рифма первого четверостишия: огней — твоей, пела, лет, веет, двукратное нет, веровать). Послушайте эти ноты, создающие эмоциональную атмосферу стихотворения, сами, прочитав его вслух, и убедитесь в их внесмысловой значимости. Даже если не пытаться связать их с содержательной стороной, нельзя не заметить, что в них действительно «веет» (строфа 3) музыка.

Благодаря мастерству поэта, наполнившего ею многостопные, тягучие строчки стиха, произведение воспринимается как песня о любви. Ее красота создается фоническим повтором сочетания гласных с сонорными «л» и «н», заметным уже в первых строчках:

Сияла но чь. Луной был полон сад. Лежали

Лу чи у на ших ног в гостиной без огней .

Он задает тон, его отзвуки слышатся и в дальнейшем:

Что ты одна — лю бовь, что не т лю бви иной ...

…

Тебя лю бить, обня ть и пла кать над тобой.

…

А жизни не т кон ца, и цели не т иной ...

Его дополняет слияние гласных с полугласным, певучие сочетания звуков выделяются на контрастном фоне вибрирующих, взрывных, шумных согласных. Не стоит искать прямой зависимости смысла от звучания текста, но очевидно, что музыкальными средствами можно выразить то, что не передать словами. В эмоциональной окраске стихотворения Фета «Сияла ночь», анализ которого нас интересует, проявляется доминирование стремления лирического героя к красоте, невзирая на его несоответствие законам земного мира, конечного, томительного, обрекающего на обиду и жгучую муку того, кто пытается за ними разглядеть сияние вечного идеала.

Одна из главных особенностей стихотворений А.А.Фета -- это музыкальность. Поэтому произведения поэта так легко ложатся на музыку, и создано множество романсов на их текст.

А.Фет создал целый цикл стихотворений, посвящённых музыке и пению -- цикл "Мелодии", к которому относится и стихотворение "Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали...".

И много лет прошло, томительных и скучных,

Таким образом песня возлюбленной становится музыкой любви.

Стихотворение Фета можно сопоставить с произведением А.С.Пушкина "К***". Здесь так же центральным становится мотив воспоминания, которое неподвластно времени. Как и у Пушкина, у Фета голос возлюбленной вновь пробуждает героя к жизни, к чувствам, к любви.

В стихотворении Фета любви и музыке неизменно сопутствуют слёзы и страдание: "Ты пела до зари, в слезах изнемогая..." Так при помощи антитезы страданий и счастья обостряется чувство жизни и красоты.

Идея стихотворения заключается в том, что смысл человеческой жизни -- это любовь.

Природа, искусство и любовь сливаются в единое целое и вместе выражают истинную сущность и красоту жизни:

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить, обнять и плакать надо тобой.

Стихотворение
"Сияла ночь. Луной был полон сад" -
один из лирических шедевров
Афанасия Афанасьевича Фета,-
было написано 2 августа 1877 года.

Оно было навеяно пением
Татьяны Андреевны Кузьминской -
(сестры Софьи Андреевны Толстой).

Это пение всколыхнуло в поэте воспоминие
о его трагическом романе с Марией Лазич.

Она - дочь мелкого помещика, обрусевшего
серба.
Он - романтик, поступивший на военную
службу чтобы вернуть фамилию и дворянство.
Когда они встретились, ей было 24,
ему - 28 лет.
В марте 1849 года Фет пишет другу детства,
что встретил существо, которое любит и
глубоко уважает, «идеал возможного для
меня счастья и примирения с гадкой
действительностью.
Но у ней ничего, и у меня ничего...».

Любовь бесприданницы и офицера без
состояния могла только усугубить положение
двух бедняков.
Это значило бы для него навсегда похоронить
будущее в убогом гарнизонном прозябании
с кучей детей и преждевременно увядшей
женой.
И любовь Фета отступила перед прозаическим
расчетом.

Позже он напишет автобиографическую поэму
«Сон поручика Лосева», в котором их роман
с Лазич изображен с реалистической
конкретностью.
Поначалу комически поданный вопрос:
«Брать или не брать дьявольские червонцы?»-
оборачивается важнейшим при выборе
дальнейшего жизненного пути.
Как поступил поручик Лосев в поэме остается
неизвестным.
Но мы знаем, как поступил поручик Фет.

В своих воспоминаниях он пишет:
«Чтобы разом сжечь корабли наших взаимных
надежд, я собрался с духом и высказал
громко свои мысли относительно того,
насколько считал брак для себя невозможным
и эгоистичным».
Она ответила:
«Я люблю с Вами беседовать без всяких
посягательств на Вашу свободу».
Мария все понимала и не осуждала Фета.
Она любила его таким, каким он был, любила
бескорыстно, безоглядно и самоотверженно.
Любовь была для нее всем, в то время как
он расчетливо и упорно шел к своей цели:
получение дворянства,
достижение материального благополучия...

Чтобы не компрометировать девушку, Фет
должен был с ней расстаться.
«Я не женюсь на Лазич», - пишет он другу.-
«И она это знает, а между тем умоляет
не прерывать наших отношений.
Она передо мной чище снега...
Этот несчастный гордиев узел любви,
или как хочешь назови, который чем более
распутываю, тем туже затягиваю,
а разрубить мечом не имею духу и сил».
Разрубила жизнь.

Вскоре полк переводят в другое место.
Фет отбывает на маневры, а осенью
полковой адъютант Фет на свой вопрос о
Марии услышал от приятеля изумленное:
«Как! Вы ничего не знаете?!»
Собеседник, пишет поэт, смотрел на него
диким взглядом.
И, после паузы, видя его недоумение,
прибавил:
«Да ведь ее нет! Она умерла!
И, Боже мой, как ужасно!»
Ужасней смерть и впрямь вообразить себе
трудно: молодая женщина сгорела.
Заживо...

Случилось это так.
Отец, старый генерал Лазич, не разрешал
дочерям курить, и Мария делала это украдкой,
оставаясь одна.
«Так, в последний раз легла она в белом
кисейном платье и, закурив папироску,
бросила, сосредоточившись на книге,
на пол спичку, которую считала потухшей.
Но спичка, продолжавшая гореть, зажгла
опустившееся на пол платье, и девушка
только тогда заметила, что горит, когда вся
правая сторона была в огне.
Растерявшись, она бросилась по комнатам
к балконной двери, причём горящие куски
платья, отрываясь, падали на паркет.
Думая найти облегчение на чистом воздухе,
Мария выбежала на балкон, но струя ветра
еще больше раздула пламя, которое
поднялось выше головы...»

Фет слушал, не прерывая, без кровинки в
лице.
Спустя сорок лет он слово в слово
воспроизведет этот страшный рассказ,
завершив им, по сути, свои воспоминания.

Но существует и другая версия случившегося.
Вскоре после рокового объяснения с Фетом,
Мария, надев белое платье - его любимое, -
зажгла в комнате сотню свечей.
Помещение пылало светом, как пасхальный
храм.
Перекрестившись, девушка уронила горящую
спичку на платье.
Она готова была стать любовницей,
сожительницей, посудомойкой - кем угодно! -
только бы не расставаться с Фетом.
Но он решительно заявил, что никогда
не женится на бесприданнице.
Как признавался поэт, он «не взял в расчет
женской природы».
«Предполагают, что это было самоубийство»,-
писал наш современник, поэт Е. Винокуров.

Было ли это самоубийством?
Если да, то она убила себя так, чтобы
не затруднить жизни любимому, ничем
не отяготить его совесть, - чтобы зажженная
спичка могла показаться случайной.
Сгорая, Мария кричала:
«Во имя неба, берегите письма!»
И умерла со словами:
«Он не виноват, виновата я».
Письма, которые она умоляла сохранить -
это фетовские письма, самое дорогое,
что у нее было...
Письма не сохранились.
Сохранились стихи Фета, которые лучше
всяких писем увековечили их любовь.

Томительно призывно и напрасно
Твой чистый луч передо мной горел,
Немой восторг будил он самовластно,
Но сумрака кругом не одолел.
Пускай клянут, волнуяся и споря,
Пусть говорят: то бред души больной,
Но я иду по шаткой пене моря
Отважною, нетонущей ногой.
Я пронесу твой свет чрез жизнь земную,
Он мой - и с ним двойное бытие
Вручила ты, и я - я торжествую
Хотя на миг бессмертие твое.

Что он потерял - Фет понял гораздо позже.
Тогда он лишь отдал дань скорби,
ему предстояла служба в гвардии,
другие заботы, цели...
Но придет время - и горестная тень властно
возьмет все, в чем было отказано живой
Марии Лазич.

Сорок лет спустя после этих событий больной,
задыхающийся старик думает о том,
чего стоило 20-летней девушке то спокойное
прощание:

Долго снились мне вопли рыданий твоих, -
То был голос обиды, бессилия плач;
Долго, долго мне снился тот радостный миг,
Как тебя умолил я - несчастный палач.

Среди ночи поднимают его утаенные ею
тогда слезы - вопли рыданий стоят у него
в ушах.
Вновь и вновь вспыхивает видение:
бежит пылающая фигура, загорается факелом
и выплавляет строчки, которым предстоит
войти в учебники:

Я верить не хочу! Когда в степи, как диво,
В полночной темноте, безвременно горя,
Вдали перед тобой прозрачно и красиво
Вставала вдруг заря.

И в эту красоту невольно взор тянуло,
В тот величавый блеск за темный весь предел -
Ужель ничто тебе в то время не шепнуло:
Там человек сгорел!

И гениальное:

Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем,
И в ночь идет, и плачет, уходя.

Так догорала любовь, которая когда-то,
в херсонской глуши, обожгла жизнь
практичного армейского офицера.
Марии Лазич посвящены самые пронзительные
строки знаменитых «Вечерних огней»,
этой лебединой песни А.Фета.

И снится мне, что ты встала из гроба,
Такой же, какой ты с земли отлетела.
И снится, снится: мы молоды оба,
И ты взглянула, как прежде глядела.

Фет, как мы знаем, умел возвращать отнятое
судьбой: он вернул себе родовое имя,
состояние, вернул и утраченные письма.
Ибо что, как не письма девушке из херсонских
степей эти написанные на склоне лет
стихотворные послания?

Солнца луч промеж лип был и жгуч, и высок,
Пред скамьей ты чертила блестящий песок,
Я мечтам золотым отдавался вполне, -

Я давно угадал, что мы сердцем родня,
Что ты счастье свое отдала за меня,
Я рвался, я твердил о не нашей вине, -
Ничего ты на все не ответила мне.

Я молил, повторял, что нельзя нам любить,
Что минувшие дни мы должны позабыть,
Что в грядущем цветут все права красоты,-
Мне и тут ничего не ответила ты.

Всю жизнь, до конца дней своих Фет
не мог ее забыть.
Образ Марии Лазич в ореоле доверчивой
любви и трагической участи до самой
смерти вдохновлял его.
Жизненная драма изнутри, как подземный
ключ, питала его лирику, придавала его
стихам тот напор, остроту и драматизм,
которого иным недоставало.
Его стихи - это монологи к умершей
возлюбленной, страстные, рыдающие,
исполненные раскаяния и душевного
смятения.

Подала ты мне руку, спросила: «Идешь?»
Чуть в глазах я заметил две капельки слез;
Эти искры в глазах и холодную дрожь
Я в бессонные ночи навек перенес.

Но вернемся к стихотворению
"Сияла ночь..."

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем
дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна –
любовь.

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

Стихотворение Фета "Сияла ночь"
вдохновило многих композиторов.
Один из лучших романсов написал
Николай Ширяев.

Все сочинения по литературе за 10 класс Коллектив авторов

7. Анализ стихотворения А. А. Фета «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…»

Стихотворение «Сияла ночь…» – одно из лучших лирических произведений Фета. Более того, это один из лучших образцов русской любовной лирики. Стихотворение посвящено молодой, обаятельной девушке, которая вошла в историю не только благодаря стихотворению Фета, он была одним из реальных прототипов толстовской Наташи Ростовой. Стихотворение Фета не о чувстве Фета к милой Танечке Берс, а о высокой человеческой любви. Как и вся истинная поэзия, поэзия Фета обобщает и возвышает, уводит во всеобщее – в большой человеческий мир. Стихотворение «Сияла ночь…» в восприятии читателя оказывается одновременно и воспоминанием. Каждое слово стихотворения говорит читателю о знакомом и близком – и говорит прекрасными, будто неведомыми словами. В лирических стихотворениях Фета незнакомое, единственное и неповторимое событие ощущается как знакомое, как близкое тебе, быть может, даже бывшее и с тобой. Это ощущение и составляет один из секретов того особенного, радостного и высокого воздействия, которое производит стихотворение на читателя. В стихотворении две основные темы – любовь и искусство. На эти темы написаны многие стихи Фета, можно сказать даже, что большинство его стихов. В лирической пьесе «Сияла ночь…» темы эти слиты воедино. Любовь для Фета – самое прекрасное в человеческой жизни. И искусство – самое прекрасное. Стихотворение – о вдвойне прекрасном, о самой полной красоте. Стихотворение написано шестистопным ямбом – одним из излюбленных размеров поэта. Это помогает здесь создать не только общий музыкальный тон, но и очень гибкую, с живыми переходами и движением, свободную речь, свободное повествование. Отчасти это получается благодаря паузам, которые возникают не в одном постоянном месте, а в разных местах – то здесь, то там, как в живой, ярко эмоциональной речи. В результате поэтический рассказ о сильном и живом чувстве сам исполнен жизни. Произведение это и очень живописное, и очень музыкальное. Одно у Фета тесно связано с другим. Музыкальность образа помогает ему быть живописным. Удивительно по яркой выразительности и зримости, наглядности уже само начало стихотворения. Та картина, которой открывается лирическая пьеса, ощутима чувствами и незабываема. Живо видишь затемненную гостиницу и за ее окнами сад – полный ночной свежести, лунного света и сияния. И слышишь музыку, тем более удивительную и поражающую наше воображение, что о музыке в первой строфе прямо ничего не говорится. Зато говорится о рояле: «Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали…» За этим образом мы видим не только сам рояль, но и слышим звуки, которые исходят из него. Замечательный фетовский образ воздействует на нас не только прямо, но и косвенно. Поэт рисует предмет и, подталкивая наше воображение, заставляет нас увидеть и услышать то, что с ним связано. Мы сами это услышали, поэт не говорил нам об этом – и мы благодарны ему, что он совершил такое чудо: заставил нас услышать, помог нам без прямых словесных обозначений. Фетовский образ воздействует на читателя с помощью особого звучания слов. Его стихам особую силу придает сочетание слов, комбинации гласных и согласных, аллитерация, внутреннее созвучие. Звуковые повторы присутствуют в стихотворении:

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног…

Стихотворение «Сияла ночь…», как и многие стихотворения Фета, отличается стройностью тона и стройностью композиции. Одно вытекает из другого, последующее продолжает и развивает предыдущее. Лирическое повествование идет с нарастанием: нарастает чувство. Такого рода стиховые композиции производят особенно сильное впечатление. Стихи точно разгоняются, внутренне накаляются – и соответственно накаляется, становится сильнее ответное читательское чувство. Стихи заражают читателя с каждым новым словом и новой строфой все больше и больше. Слова в фетовском стихотворении – движущиеся; движение слов и звуков происходит строго в одном направлении – к лирическому итогу:

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой…

Последние четыре строки стиха – это и музыкальное, эмоциональное, и смысловое завершение стихотворения. Это последняя и высшая точка лирического сюжета. И это – слава и прекрасному в жизни, и прекрасному в искусстве.

Т. Г. Ивлева. Анализ одного рок-стихотворения: Борис Гребенщиков «Аделаида» (альбом «Равноденствие», 1987 г.) г. Тверь Ветер, туман и снег - Мы одни в этом доме. Не бойся стука в окно, это ко мне; Это северный ветер, Мы у него в ладонях. Но северный ветер - мой друг, Он хранит