Карл иванович трагическая история доброго сердца. Сочинение на тему: Образ Карла Ивановича в повести Л.Толстого «Детство

Николенька Иртеньев - главный герой повести “Детство”, написанной гениальным писателем возвращает читателей в далекое детство, а также открывает духовный и нравственный мир ребенка.

Какова же характеристика Николеньки Иртеньева? Как относился к нему автор? Идеализировал ли он своего героя? И что он хотел донести до сердец читателей, выбирая образ ребенка ключевым и центральным в своем произведении?

Давайте коротко проанализируем реалистичную, жизненную повесть, которую написал Л. Н. Толстой, “Детство”, и постараемся найти ответы на приведенные выше вопросы.

Образ детства

Характеристика Николеньки из повести “Детство” начинается с самых первых строк произведения. Перед нами предстает спящий мальчик, сон которого оберегается его добрым любящим наставником.

Из кратких замечаний и размышлений ребенка видно, что он - сын помещика, выросший в тепличных условиях, немного избалованный и взбалмошный, но очень добрый и нежный.

Повествование не даром ведется от первого лица. Это дает нам возможность лучше узнать мысли и чувства мальчика, его детскую непосредственность и ребяческую серьезность.

Характеристика Николеньки Иртеньева является характеристикой самого Толстого, так как многие события и происшествия, описанные в повести, взяты непосредственно из воспоминаний автора.

Что же хранил в своей памяти Л. Н. Толстой? “Детство” открывает перед нами его первые годы жизни, оно не только ярко и эффектно характеризует подрастающее поколение зажиточных помещиков, но и критикует, разоблачает безнравственность и ханжество дворянского образа жизни того времени.

Внешность главного персонажа

Портрет Николеньки из повести “Детство” представляет нам довольно некрасивого мальчика десяти лет с крупным носом, большими губами и мелкими глазами, с постоянно торчащими вихрами на макушке.

Мальчик очень переживает о своих внешних недостатках. Из-за этого его иногда охватывает печаль и отчаяние. Он даже просит бога о наружной красоте и готов отдать все самое ценное, лишь бы иметь идеальный облик.

И хотя иногда может казаться, что главный герой намеренно описывает себя эдаким маленьким уродцем, все же о его некрасивой внешности неоднократно говорят старшие. Это отмечает даже та, которая любит Николеньку больше всех на свете, - его мать. С другой стороны, она не раз подчеркивала душевную привлекательность младшего сына.

Противоречивые чувства

Какой Николенька в повести “Детство”?

Это обычный мальчик, немного завистливый, немного вздорный, но очень добрый, нежный и совестливый.

Скорее всего, совестливость Иртеньева - это его внутренний стержень, который и привлекает нас в главном герое.

Он может совершать безобразные поступки, может иметь плохие суждения, может думать и чувствовать то, что достойно порицания, но он всегда, всегда (!) почувствует после этого стыд и сожаление, раскаяние и некие угрызения совести. После этого хочется верить и надеяться, что Николенька изменится, исправится и станет лучше.

Отношения с наставником

В чем же проявляются противоречивые чувства Николеньки?

Например, в его отношениях с детским учителем, немцем по происхождению, - Карлом Ивановичем. На далекой родине не сложилась жизнь у этого бедного человека, и он приехал в Россию в поисках счастья. Богатства и благополучия немец не нашел, но, по натуре добрый и сердечный, он очень привязался к своим воспитанникам и в простоте душевной отдал им всего себя.

Николенька очень любит своего бедного наставника и жалеет его. Например, он мечтает вырасти и помочь своему учителю, облегчить его горе и даже пожертвовать многим ради него.

Его искренняя любовь к Карлу Ивановичу проявляется и на деле: часто Николенька подходит к наставнику, нежно берет его руку и ласково называет “дорогим” учителем.

Однако в душе мальчика происходят многократные резкие перемены. Он может браниться и злиться на обездоленного учителя, отвечать ему грубо и дерзко, желать всего плохого. И все это лишь из-за строгого внушения, короткого замечания или плохой оценки!

Конечно же, позднее, проанализировав свое неправильное поведение, маленький Иртеньев начинает испытывать раскаяние и стараться загладить свою вину.

Отношения с Иленькой

Характеристика Николеньки из повести “Детство” ярко вырисовывается в его отношениях с Иленькой Грапом, который приходился главному герою ровесником. Иленька был болезненным тихим ребенком, затравленным и затюканным богатыми товарищами. Его отец не имел ни состоятельности, ни титула, но старался поддерживать знакомство с Иртеньевыми в надежде на дальнейшее покровительство. Как же тяжело давалось Иленьке общение с надутыми барчуками, которые обижали его, унижали, оскорбляли и даже били!

Дети, уже способные проявлять жестокость, доводили несчастного мальчика до слез, даже не задумываясь о том, что он испытывает душевные муки и терзания.

Воспоминания о травле Иленьки темным пятном лежат на сердце Иртеньева долгие годы. Он, такой нежный и сочувствующий, с тонкой понимающей душой, корит себя в том, что шел на поводу у взрослых ребят и не вступался за беззащитного обездоленного мальчика.

Барственность героя

Однако в отношении Николеньки к нижестоящим его людям всегда проскальзывала нотка высокомерия и чванливости. Он считал себя намного выше Карла Ивановича и Натальи Савишны, - слуг, привязанных к нему всей душой. Он относился к нищим ровесникам презрительно и спесиво, считая себя лучше и умнее.

Откуда пошло такое чувство надменности и превосходства в этом славном милом ребенке? Характеристика Николеньки из повести “Детство” в полной мере раскрывает перед нами причины и следствия его поступков и суждений.

Маленький мальчик воспитывался в доме богатого заносчивого помещика. С младенчества ему внушали, что он - барский сын, достойный почитания и благоговения. С молоком матери Николенька впитал чувство превосходства и желания жить в роскоши и довольстве, среди прислуживающих, раболепствующих людей.

Так воспитывались многие дворянские дети. И это было распространенным явлением того времени.

Тяжелые испытания

Но это не означает, что маленький Иртеньев жил в воздушном замке, оберегаемый судьбой от проблем и забот. Нет, его тоже коснулись беды и переживания, оставив неизгладимый горестный след в нежной душе.

Образ Николеньки Иртеньева в повести “Детство” - это образ богатого мальчика, познавшего личное горе и тонко чувствующего чужие страдания.

Несмотря на безбедное и пассивное существование, главный герой переживает тяжелые эмоциональные травмы: непонимание старшего брата, заносчивость друга, самолюбие и аморальность отца, изменяющего матери и разоряющего все семейство.

Однако самым горестным воспоминанием Николеньки является внезапная смерть матери.

Отношение к maman

Образ матери является самым светлым, самым прекрасным образом в повести, при этом в произведении нет конкретного описания внешности или детальной характеристики женщины.

Мать для Николеньки - самое любимое существо на земле. Он не стесняется проявлять к ней нежность и ласку, любит часто проводить с ней время и общаться. Скорее всего, именно благодаря раннему влиянию матери мальчик растет таким добрым и отзывчивым ребенком, умеющим сострадать и испытывать чувство вины. Поэтому характеристика Николеньки из повести “Детство” была бы неполной и однобокой, если бы не описание его отношений с матерью.

Смерть самого любимого человека оставила неизгладимую рану в сердце мальчика. Он много плакал и страдал, по-своему переживая горькую утрату. Он не понимал, как цветущая и жизнерадостная мама могла превратиться в желтое иссохшее существо с закрытыми глазами и неузнаваемым лицом.

И в то же время мальчик описывает все свои ощущения и чувства с безграничной искренностью и прямотой. Он называет минуту самозабвения, проведенную около гроба любимой родительницы, самым истинным проявлением горя. В других же случаях, когда Николенька плакал и рыдал по матери, он делал это из чувства самолюбия, претенциозности и эгоистичности, честно признаваясь в этом перед самим собой и испытывая глубокий стыд и презрение к самому себе.

Влияние образа Николеньки

Как видим, в своей повести “Детство” Толстой создал яркий самобытный образ Николеньки Иртеньева, который учит нас правильно реагировать на свои несчастья и неудачи. Также произведение показывает, что детство - это важное время становления личности и мировоззрения ребенка, которое оставит неизгладимый след в его уме и сердце.

«Детство». Старый учитель, немец, работает в семье Иртеньевых, учит детей немецкому языку и истории. Карл Иванович появляется в первой же главе повести «Детство».

История создания

Повесть «Детство» - одно из первых произведений Льва Толстого, написанное автором в 24 года. В то время Лев вместе с братом Николаем, артиллерийским офицером, отправился служить на Кавказ и написал «Детство» во время пребывания там. На работу над текстом у автора ушло больше года, и Толстой четыре раза основательно переделывал повесть.

Текст опубликовали в литературном журнале «Современник» за 1852 год. Эта публикация стала для Толстого первой. Повесть «Детство» носит автобиографический характер и составляет трилогию вместе с «Отрочеством» и «Юностью», материалом для которых тоже послужила биография Толстого.

Повесть «Детство»

Полное имя персонажа - Карл Иванович Мауэр. По национальности герой немец и происходит из Саксонии. В семье Иртеньевых Карл Иванович состоит домашним учителем. Внешность Карла описывается автором как «немецкая» - длинная фигура в халате и красной шапочке с кисточкой, под которой скрывается лысина. У персонажа редкие седые волосы, орлиный нос, на котором сидят очки, голубые глаза.

Для торжественных случаев у Карла Ивановича есть синий фрак со сборками на плечах и галстук, который герой повязывает бантом. Старика часто видят в очках и с книгой в руках.

У героя добрый голос и мягкий характер, Карл любит детей, с которыми занимается, утешает тех и проявляет участие, если дети огорчены и плачут. При этом как учитель герой строг и требователен, и в классной комнате преображается в сурового наставника. Временами Карл Иванович сердится на и наказывает того - ставит в угол на колени, требует извинений за проступки.

Сам Карл Иванович – не слишком счастливый человек. Это одинокий бедный старик, который рос сиротой, жизнь героя сложилась непросто. С возрастом Карл оглох на одно ухо, на одной руке героя недостает пальца.

Когда герой не занят образованием детей, то коротает время за чтением. Из-за увлечения книгами мужчина даже испортил зрение. Карлу Ивановичу свойственна педантичность, герой любит порядок и следит за тем, чтобы вещи лежали на собственных местах аккуратно.

В семье Иртеньевых герой работает и живет уже двенадцать лет, и за это время он привязался к господским детям, как к собственным. Карл Иванович даже ухаживает за детьми, когда те болеют, хотя это и не входит в обязанности учителя. Дети настолько привыкли к Карлу Ивановичу, что старика берут с собой, когда едут куда-то с детьми.

Сам герой прикипел душой к детям и не представляет, что станет делать без них. Карл согласен даже работать у Иртеньевых без жалованья, чтобы не расставаться с воспитанниками. Николенька, главный герой повести, с равной любовью и уважением относится к Карлу Ивановичу и собственному отцу.

У Иртеньевых Карл Иванович получает семь сотен рублей жалованья в год, что немного. До этого герой работал в семье некоего генерала, где, по убеждению самого героя, его ценили больше. Детей Иртеньевых герой учит истории, немецкому языку и прочим предметам.

Карл Иванович горд и привык говорить людям правду. Герой не льстит и не потакает окружающим. Помимо прочего, он любит поэзию и даже пишет стихи сам. Почерк у Карла Ивановича округлый и красивый.

Через двенадцать лет самоотверженной службы Карла Ивановича попросили оставить пост домашнего учителя, потому что дети уже выросли, должны теперь «учиться серьезно» и в услугах героя больше не нуждаются. Старик затаил большую обиду и по-своему отомстил на уроке, когда несколько раз прочел детям с выражением фразу:

«Из всех пороков самый тяжкий есть неблагодарность».

Цитаты

«Карл Иваныч, с очками на носу и книгой в руке, сидел на своем обычном месте, между дверью и окошком. Налево от двери были две полочки: одна - наша, детская, другая - Карла Иваныча, собственная. На нашей были всех сортов книги - учебные и неучебные: одни стояли, другие лежали».

«Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься на верх, в классную, смотришь - Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались».

«Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он - один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал её Николаю - ужасно быть в его положении!»

«Карл Иваныч был очень не в духе. Это было заметно по его сдвинутым бровям и по тому, как он швырнул свой сюртук в комод, и как сердито подпоясался, и как сильно черкнул ногтем по книге диалогов, чтобы означить то место, до которого мы должны были вытвердить».

/ / / Образ Карла Ивановича в повести Толстого «Детство»

Автобиографичная повесть Льва Николаевича Толстого – произведение, в котором и второстепенные герои играют значительные роли. Одним из таких персонажей является домашний учитель Иртеньевых, Карл Иванович Мауер.

Гувернер был немцем по происхождению. Родом он из Саксонии. В его обязанности входило обучение и воспитание двух братьев, Николеньки и Володи.

Знакомство с этим героем происходит в самом начале произведения, когда Карл Иванович, зайдя утром в комнату Николеньки, будит мальчика, пытаясь убить муху.

Мальчик очень рассердился, даже подумал про себя о том, какой же этот Карл Иванович противный. Но все гневные мысли тут же вылетели из головы, когда учитель стал щекотать ему пятки и поднимать с кровати, приговаривая своим добреньким голосом.

В классной комнате же этот голос становился совершенно другим: требовательным и строгим. И дети его слушали внимательно, не шаля и не отвлекаясь. Тут уже Карл Иванович выступал не просто в роли учителя, он наставник детей, ведущий их по жизненному пути.

Хорошо запомнил внешность гувернера, и часто на страницах повести он обращает на это внимание. Немец всегда носил шапочку, заходя в гостиную, он спрашивал разрешение на то, чтобы ее не снимать. Мальчик часто предлагает читателю рассмотреть портрет своего учителя: длинная фигура, доброе лицо, большой орлиный нос, редкие седые волосы, голубые глаза, больная рука с недостающим средним пальцем.

Его костюм зависит от ситуации, которую описывает Николенька: это либо пестрый ваточный халат, подпоясанный поясом из такой же ткани, в котором мальчик видит гувернера перед сном, домашний наряд, либо синий фрак со сборками на плечах и пышным бантом-галстуком, наряд парадный.

Карл Иванович всегда проводил свободное время за чтением. Он сидел в своем любимом кресле с книгой в руках. Этим занятием он и испортил зрение, причем круг его любимых книг постоянен и достаточно ограничен.

Как любой немец, гувернер любит порядок и аккуратность. На его столике чинно и в строгой последовательности лежат такие предметы: часы, клетчатый платок, табакерка, футляр для очков, щипцы.

Существовал в семье и особый ритуал, в котором принимал участие домашний учитель Карл Иванович: он каждое утро водил братьев поздороваться с маменькой, Натальей Николаевной. Барышня говорила с гувернером на его родном языке, расспрашивали, как спали дети.

Что касается отношения самого Карла Ивановича к детям, которых он воспитывал и обучал, то можно сказать следующее: он их, конечно, сильно любил, но эти чувства не были слепыми, учитель зорко следил за шалостями и провинностями, не допускал излишней избалованности. Он мог быть добрым дядюшкой, а мог вдруг стать строгим наставником, не терпящим возражений.

История жизни гувернера семьи Иртеньевых печальна и тяжела. По происхождению он был незаконнорожденным. Мест работы Карл Иванович сменил немало, даже участвовал в военных действиях и был в плену. Но жизнь в этой семье стала для него настоящим утешением и постоянным местом жительства, он быстро ко всем привязался и считал их родными.

Карл Иванович

Карл Иванович – учитель и гувернер в доме Иртеньевых, немец по происхождению. Ему поручены учеба и воспитание Николеньки и его брата Володи. С ним читатель знакомится в самом начале повести, когда рано утром он, хлопая по мухе, будит Николеньку. Это человек необычайной доброты, на которого даже рассердиться сложно. Николенька, казалось бы, хотел сердиться за то, что его разбудили, а не мог, потому Карл Иванович добрым голосом стал поднимать его и, смеясь щекотать ему пятки. В классе его голос менялся. Он становился более строгим и требовательным. В свободное время Карл Иванович любил сидеть в своем кресле и читать. Рядом с ним на столике всегда стояли часы, табакерка и клетчатый платок.

По утрам он водил детей поздороваться с Маменькой. Маменька спрашивала у него по-немецки, как спали дети. Сам он к детям относился с большой любовью, но зорко следил за тем, чтобы они не росли слишком избалованными. Он мог одновременно побыть и в роли доброго дядюшки, и в роли строгого наставника в очках и с книгой в руках. История жизни Карла Ивановича печальна. Он с детства перетерпел много лишений. Из великодушия он согласился вместо своего брата пройти военную службу. Сам он был незаконнорожденным сыном одного немецкого графа. Карл Иванович за свою жизнь побывал на войне, в плену, работал на фабрике и даже был арестован на родине как дезертир. Но вскоре он смог сбежать и его на работу нанял русский генерал Сазин, а затем он попал в дом к Иртеньевым, к которым быстро привязался и почитал как родных.

Другие работы по этой теме:

1. ­Николай Иванович Николай Иванович – второстепенный персонаж романа “Мастер и Маргарита”; сосед Маргариты с нижнего этажа, которого домработница Наташа превратила в толстого борова. Тайком от...
2. Отец Петр Александрович Иртеньев – отец десятилетнего Николеньки в повести “Детство”. Это человек сурового нрава, серьезный и строгий. В то же время к детям он...
3. КАРЛ-АЛЕКСАНДР ВЮРТЕМБЕРГСКИЙ Карл-Александр Вюртембергский – историческое лицо, герцог одного из мелких княжеств, рубака и гуляка, соратник знаме­нитого австрийского полководца Евгения Савойско­го. Карл-Александр – один из...
4. КАРЛ МООР Карл Моор – типичный штюрмерский герой, “бурный гений”, одиночка, решившийся на бунт против всего общества. С гневом клеймит он свой постыдный век: “Пропади...
5. КАРЛ ВЕЛИКИЙ Император Карл Великий – дядя Роланда. Его образ в поэме – несколько гиперболизованное изоб­ражение старого мудрого вождя. В поэме Карлу 200 лет, хотя...

Детство – Что может быть интереснее и прекраснее открытия мира детскими глазами? Именно они всегда широко открыты, очень внимательны и на редкость проницательны. Поэтому Лев Толстой взглянул вокруг глазами маленького дворянина Николеньки Иртеньева и еще раз показал чистоту и низменность чувств, искренность и ложь, красоту и уродство…

Из серии: «Детство. Отрочество. Юность»

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Детство (Л. Н. Толстой, 1852) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Учитель Карл Иваныч

12-го августа 18…, ровно в третий день после дня моего рождения, в который мне минуло десять лет и в который я получил такие чудесные подарки, в семь часов утра Карл Иваныч разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой – из сахарной бумаги на палке – по мухе. Он сделал это так неловко, что задел образок моего ангела, висевший на дубовой спинке кровати, и что убитая муха упала мне прямо на голову. Я высунул нос из-под одеяла, остановил рукою образок, который продолжал качаться, скинул убитую муху на пол и хотя заспанными, но сердитыми глазами окинул Карла Иваныча. Он же, в пестром ваточном халате, подпоясанном поясом из той же материи, в красной вязаной ермолке с кисточкой и в мягких козловых сапогах, продолжал ходить около стен, прицеливаться и хлопать.

«Положим, – думал я, – я маленький, но зачем он тревожит меня? Отчего он не бьет мух около Володиной постели? вон их сколько! Нет, Володя старше меня; а я меньше всех: оттого он меня и мучит. Только о том и думает всю жизнь, – прошептал я, – как бы мне делать неприятности. Он очень хорошо видит, что разбудил и испугал меня, но выказывает, как будто не замечает… противный человек! И халат, и шапочка, и кисточка – какие противные!»

В то время как я таким образом мысленно выражал свою досаду на Карла Иваныча, он подошел к своей кровати, взглянул на часы, которые висели над нею в шитом бисерном башмачке, повесил хлопушку на гвоздик и, как заметно было, в самом приятном расположении духа повернулся к нам.

– Auf, Kinder, auf!.. s’ist Zeit. Die Mutter ist schon im Saal, – крикнул он добрым немецким голосом, потом подошел ко мне, сел у ног и достал из кармана табакерку. Я притворился, будто сплю. Карл Иваныч сначала понюхал, утер нос, щелкнул пальцами и тогда только принялся за меня. Он, посмеиваясь, начал щекотать мои пятки. – Nu, nun, Faulenzer! – говорил он.

Как я ни боялся щекотки, я не вскочил с постели и не отвечал ему, а только глубже запрятал голову под подушки, изо всех сил брыкал ногами и употреблял все старания удержаться от смеха.

«Какой он добрый и как нас любит, а я мог так дурно о нем думать!»

Мне было досадно и на самого себя, и на Карла Иваныча, хотелось смеяться и хотелось плакать: нервы были расстроены.

– Ach, lassen Sie, Карл Иваныч! – закричал я со слезами на глазах, высовывая голову из-под подушек.

Карл Иваныч удивился, оставил в покое мои подошвы и с беспокойством стал спрашивать меня: о чем я? не видел ли я чего дурного во сне?.. Его доброе немецкое лицо, участие, с которым он старался угадать причину моих слез, заставляли их течь еще обильнее: мне было совестно, и я не понимал, как за минуту перед тем я мог не любить Карла Иваныча и находить противными его халат, шапочку и кисточку; теперь, напротив, все это казалось мне чрезвычайно милым, и даже кисточка казалась явным доказательством его доброты. Я сказал ему, что плачу оттого, что видел дурной сон – будто maman умерла и ее несут хоронить. Все это я выдумал, потому что решительно не помнил, что мне снилось в эту ночь; но когда Карл Иваныч, тронутый моим рассказом, стал утешать и успокаивать меня, мне казалось, что я точно видел этот страшный сон, и слезы полились уже от другой причины.

Когда Карл Иваныч оставил меня и я, приподнявшись на постели, стал натягивать чулки на свои маленькие ноги, слезы немного унялись, но мрачные мысли о выдуманном сне не оставляли меня. Вошел дядька Николай – маленький, чистенький человечек, всегда серьезный, аккуратный, почтительный и большой приятель Карла Иваныча. Он нес наши платья и обувь: Володе сапоги, а мне покуда еще несносные башмаки с бантиками. При нем мне было бы совестно плакать; притом утреннее солнышко весело светило в окна, а Володя, передразнивая Марью Ивановну (гувернантку сестры), так весело и звучно смеялся, стоя над умывальником, что даже серьезный Николай, с полотенцем на плече, с мылом в одной руке и с рукомойником в другой, улыбаясь, говорил:

– Будет вам, Владимир Петрович, извольте умываться.

Я совсем развеселился.

– Sind Sie bald fertig? – послышался из классной голос Карла Иваныча.

Голос его был строг и не имел уже того выражения доброты, которое тронуло меня до слез. В классной Карл Иваныч был совсем другой человек: он был наставник. Я живо оделся, умылся и, еще с щеткой в руке, приглаживая мокрые волосы, явился на его зов.

Карл Иваныч, с очками на носу и книгой в руке, сидел на своем обычном месте, между дверью и окошком. Налево от двери были две полочки: одна – наша, детская, другая – Карла Иваныча, собственная . На нашей были всех сортов книги – учебные и неучебные: одни стояли, другие лежали. Только два больших тома «Histoire des voyages», в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом и пошли, длинные, толстые, большие и маленькие книги, – корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку. Коллекция книг на собственной если не была так велика, как на нашей, то была еще разнообразнее. Я помню из них три: немецкую брошюру об унавоживании огородов под капусту – без переплета, один том истории Семилетней войны – в пергаменте, прожженном с одного угла, и полный курс гидростатики. Карл Иваныч большую часть своего времени проводил за чтением, даже испортил им свое зрение; но, кроме этих книг и «Северной пчелы», он ничего не читал.

В числе предметов, лежавших на полочке Карла Иваныча, был один, который больше всего мне его напоминает. Это – кружок из кардона, вставленный в деревянную ножку, в которой кружок этот подвигался посредством шпеньков. На кружке была наклеена картинка, представляющая карикатуры какой-то барыни и парикмахера. Карл Иваныч очень хорошо клеил и кружок этот сам изобрел и сделал для того, чтобы защищать свои слабые глаза от яркого света.

Как теперь вижу я перед собой длинную фигуру в ваточном халате и в красной шапочке, из-под которой виднеются редкие седые волосы. Он сидит подле столика, на котором стоит кружок с парикмахером, бросавшим тень на его лицо; в одной руке он держит книгу, другая покоится на ручке кресел; подле него лежат часы с нарисованным егерем на циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для очков, щипцы на лоточке. Все это так чинно, аккуратно лежит на своем месте, что по одному этому порядку можно заключить, что у Карла Иваныча совесть чиста и душа покойна.

Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх, в классную, смотришь – Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.

Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он – один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю – ужасно быть в его положении!» И так жалко станет, что, бывало, подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.

На другой стене висели ландкарты, все почти изорванные, но искусно подклеенные рукою Карла Иваныча. На третьей стене, в середине которой была дверь вниз, с одной стороны висели две линейки: одна – изрезанная, наша, другая – новенькая, собственная, употребляемая им более для поощрения, чем для линевания; с другой – черная доска, на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками – маленькие. Налево от доски был угол, в который нас ставили на колени.

Как мне памятен этот угол! Помню заслонку в печи, отдушник в этой заслонке и шум, который он производил, когда его поворачивали. Бывало, стоишь, стоишь в углу, так что колени и спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч: ему, должно быть, покойно сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, – а каково мне?» – и начнешь, чтобы напомнить о себе, потихоньку отворять и затворять заслонку или ковырять штукатурку со стены; но если вдруг упадет с шумом слишком большой кусок на землю – право, один страх хуже всякого наказания. Оглянешься на Карла Иваныча, – а он сидит себе с книгой в руке и как будто ничего не замечает.

В середине комнаты стоял стол, покрытый оборванной черной клеенкой, из-под которой во многих местах виднелись края, изрезанные перочинными ножами. Кругом стола было несколько некрашеных, но от долгого употребления залакированных табуретов. Последняя стена была занята тремя окошками. Вот какой был вид из них: прямо под окнами дорога, на которой каждая выбоина, каждый камешек, каждая колея давно знакомы и милы мне; за дорогой – стриженая липовая аллея, из-за которой кое-где виднеется плетеный частокол; через аллею виден луг, с одной стороны которого гумно, а напротив лес; далеко в лесу видна избушка сторожа. Из окна направо видна часть террасы, на которой сиживали обыкновенно большие до обеда. Бывало, покуда поправляет Карл Иваныч лист с диктовкой, выглянешь в ту сторону, видишь черную головку матушки, чью-нибудь спину и смутно слышишь оттуда говор и смех; так сделается досадно, что нельзя там быть, и думаешь: «Когда же я буду большой, перестану учиться и всегда буду сидеть не за диалогами, а с теми, кого я люблю?» Досада перейдет в грусть, и, бог знает отчего и о чем, так задумаешься, что и не слышишь, как Карл Иваныч сердится за ошибки.

Карл Иваныч снял халат, надел синий фрак с возвышениями и сборками на плечах, оправил перед зеркалом свой галстук и повел нас вниз – здороваться с матушкой.