Что означает термин политическая коррупция. Политическая коррупция: проблема, причины и следствия. Таким образом, современное взяточничество связывается не только с государственной службой и не всегда предполагает обязательное получение какого-либо имущес

Политическая коррупция — это деяние должностного лица государства, при котором оно незаконно и неправомерно использует свой ​​государственный статус для получения преимуществ (социальных, политических, экономических и т.д.) для себя или других лиц в корыстных целях.
Для политической коррупции характерно стремление ее субъектов к наращиванию своего властного потенциала, часто без явной материальной выгоды. Политическая коррупция проявляется в различных формах и политических процессах.
С учетом многообразия и специфики проявления политической коррупции в условиях избирательных процессов выделяют специфический вид политической коррупции — электоральную коррупцию. Ее можно определить как систему подкупа как избирателей, так и тех, кто проводит выборы и даже тех, кого выбирают. Поэтому власть (государственная, местная) превращается в товар, который можно приобрести только при условии доступа к значительным финансовым, материальным, информационных и других ресурсов.
Некоторые американские исследователи утверждают, что природа депутатского мандата (а именно-его временный статус) может стать фактором коррупционного поведения его владельца. По мнению экспертов, депутаты представительных органов часто сталкиваются с дилеммой: сохранить политическую поддержку избирателей, гарантируя, тем самым, дальнейшее переизбрание или принять денежное вознаграждение от лоббистов, обеспечив свое материальное состояние.

Основные черты политической коррупции

Можно выделить несколько основных специфических черт политической коррупции:
политическая коррупция имеет гораздо более узкий круг тех, кто с ней непосредственно сталкивается, что усиливает ее латентность. Политическая коррупция оборачивается в слишком высоких политических кругах, чтобы стать элементом повседневного практического опыта подавляющего большинства граждан;
далеко не всегда политическая коррупция имеет четко выраженное материальное воплощение (в виде конкретного денежного эквивалента, или в объеме определенных услуг, услуг). Конечно, и в сфере политической коррупции также могут быть свои «фиксированные ставки», но доля «твердых тарифов» значительно меньше. Некоторые эксперты вообще говорят об отсутствии монетарной сущности политической коррупции, поскольку вознаграждение используется не в личных целях определенного должностного лица, а во властно-политических целях (например, поддержка руководства во время политических кризисов или на выборах);
вовлечение в круг политической коррупции лиц — политических функционеров, публичных политиков, чиновников — часто более длительными по времени и имеет, так сказать, разновекторную направленность. Иными словами, поскольку политические коррупционеры являются людьми, которые имеют значительные властные полномочия, широкий круг знакомств и находятся в поле действия разного рода сетей политического влияния, то и услуги, которые они предоставляют универсальны и касаются различных сфер общественной жизни.
в отличие от «обычной», политическая коррупция почти легитимная как в оценках общественного мнения, так и в политических кругах. Дело в том, что в контексте широко распространенного понимания политики как «грязного дела», общественность воспринимает политическую коррупцию как неотъемлемую составляющую этой грязи и далеко не всегда относится к ней как к общественно вредному явлению. Среди политиков легитимность политической коррупции базируется прежде всего из-за ее восприятия как органической части политического менеджмента и политических технологий. Особенно это касается так называемых управляемых демократий, где политики твердо уверены в необходимости направления общественно-политических процессов в нужном им направлении, в том числе и с помощью действий, которые классифицируются как политическая коррупция.

Учитывая все вышесказанное, политическая коррупция имеет гораздо больший скрытый и инвариантный характер и далеко не всегда очевидна для рядового гражданина. Опасность политической коррупции связана прежде всего с тем, что она приводит к принципиальным ценностным сдвигам в системе «средство-цель».
В демократическом государстве (даже при так называемой частичной демократии) достижение стратегических и тактических политических целей в системе государственно-правовых отношений предполагает применение определенных нормативно определенных средств.

Политическая коррупция приводит как к применению не предусмотренных законом средств, так и к преследованию корыстных (личных, групповых, клановых) целей. Более того, часто осуждения подвергается не сам факт корыстной мотивации, а способ его осуществления (например, прямое вмешательство в компетенцию того или иного субъекта политики или грубое давление на политических оппонентов). Полученные в результате политической коррупции дивиденды, если и подвергаются осуждению, то преимущественно с точки зрения ценностей общественной морали, демократии и правового государства, а не с позиций уголовного кодекса.

Распространение политической коррупции

Основными факторами, способствующими распространению политической коррупции являются:

— низкий уровень политической культуры общества, его несоответствие достигнутом формальном уровню демократии. Действительно, если в государстве принята демократическая конституция, которая закрепляет ключевые принципы демократического строя и предоставляет гражданам основные политические права и гражданские свободы, а в обществе длительное время остаются господствующими элементы «патриархальной» и «подданнической» политической культуры, то при таких условиях политическая коррупция приобретает небывалый расцвет;

— чрезмерное и активное вмешательство государства в экономику и частную жизнь граждан, что приводит к ослаблению рыночных регуляторных механизмов, замене их жестким нормативным регулированием государства, а также к эрозии основ гражданского общества. Невинные, на первый взгляд, попытки государства расширить сферу своего контроля (который часто пытаются оправдать чрезвычайной сложностью процессов, происходящих в современном обществе, и опасностями, что ему угрожают) неизбежно влечет за собой увеличение объема полномочий и сферы «ответственности» как избранных политиков так и назначенных политических функционеров;

— непрозрачность системы государственного управления, процессов выработки политики и принятия решений на национальном, региональном и местном уровнях. Формирование и закрепление в общественном сознании представления о политической системе как своеобразном «черном ящике», продукт деятельности которого является результатом действия неопознанных, часто иррациональных, механизмов и процессов, является прямым следствием ее нетранспарентности и минимизации участия граждан в делах государства.

При таких условиях, политическая коррупция становится органичным элементом политической системы, более того, коррупционные деяния становятся неотъемлемым связующим звеном между этапами процессов выработки политики и принятия решений.
В общественном мнении посттоталитарных, особенно постсоветских стран существует довольно распространенный стереотип о неразрывности демократии и политической коррупции. Логическая цепочка, объединяющая эти два политические явления, довольно проста: поскольку в основе современной представительной демократии лежит принцип политической конкуренции, а борьба за избирателей между различными политическими силами формирует своеобразный политический рынок, на котором товаром являются программы и обещания политиков и партий, а деньгами — голоса избирателей, то и политическая коррупция полностью соответствует такой системе рыночных ценностей, занимая свою нишу на рынке политических услуг. В этом контексте политики выступают как бизнесмены или менеджеры со всеми присущими такому рода деятельности качествами. Если данную логическую цепочку поместить в более широкий контекст категорического неприятия рынка как такового и связанных с ним отношения собственности определенными сегментами посттоталитарных обществ, то вышеупомянутый стереотип имеет все шансы на длительное существование.

Хотя демократия объективно может способствовать распространению и развитию политической коррупции, заметим, что масштаб и глубина этого явления зависят от качества демократии и уровня развития гражданского общества и политической культуры общества. В современных либеральных демократиях на пути распространения практики политической коррупции уже установлены системные барьеры (институциональные и нормативно-правовые), которые продолжают совершенствоваться. Но переходные тоталитарные общества особенно уязвимы для политической коррупции.

Демократия не является олицетворением идеального, беспроблемного общества. Хорошо известно, что установление демократического строя не ведет к автоматическому решению общественных проблем. Однако, демократия — это благоприятная основа для их решения или смягчения, поскольку создает необходимые условия для распространения информации по этим проблемам, их исследования, поиска путей преодоления и выработки соответствующей политики. не является исключением.

И хотя политическая коррупция вряд ли когда-нибудь полностью ликвидирована в условиях современной представительной демократии, ее масштабы, а значит и разрушительное воздействие, могут быть значительно уменьшены и подвергнуты надежному государственному и общественному контролю. Чтобы выжить, демократия должна найти в себе силы и мужество преодолеть политическую коррупцию.

Лучшие доклады на научной студенческой конференции
«Социальная ответственность государства, бизнеса и гражданского общества»
МГИМО-Университет, 5 декабря 2008 года

«Руки их обращены к тому, чтоб уметь делать зло;
начальник требует подарков, и судья судит за взятки,
а вельможи высказывают злые хотения
души своей и извращают дело»
Книга пророка Михея, 7:3

С древнейших времен власть и коррупция были неразделимы. На протяжении всей истории параллельно эволюции государства происходила эволюция коррупции. Если на заре становления государственности плата жрецу, вождю или военачальнику за личное обращение к их помощи рассматривалась как универсальная норма, то впоследствии, при усложнении государственного аппарата, профессиональные чиновники стали официально получать только фиксированный доход — что означало переход взяток в область теневой экономики.

Первое упоминание о коррупции (и, соответственно, борьбе с ней) можно отнести ко второй половине XXIV в. до н. э., когда Урукагина — царь древнего шумерского города Лагаша на территории современного Ирака — реформировал государственное управление, дабы пресечь многочисленные злоупотребления своих чиновников и судей. Однако борьба с коррупцией в Древнем мире обычно не приносила желаемых результатов, особенно в восточных деспотиях. По мнению автора древнеиндийского трактата «Артхашастра », «легче угадать путь птиц в небесах, чем уловки хитроумных чиновников». Своего апогея коррупция достигла в эпоху упадка античности в Римской империи — и стала одной из причин ее крушения. Само слово «коррупция» имеет латинское происхождение — corrumpere означает «растлевать, портить, повреждать».

Мир менялся, менялись и масштабы коррупции. Глобализация и становление мирового хозяйства позволили коррупции выйти на международный уровень и стать одним из наиболее массовых и опасных явлений современности . В наше время коррупция является одной из серьезнейших проблем во всем мире: по словам Даниэля Кауфманна, директора Глобальных программ в Институте Всемирного банка, в 2007 году объемы взяток составили более триллиона долларов — более 2% от мирового ВВП . О том, что же представляет из себя коррупция, каковы ее причины и влияние на государство, общество и экономику, и возможно ли успешно с ней бороться в XXI веке — обо всем этом пойдет речь в данной работе.

1. Понятие коррупции

По определению Transparency International , коррупция — это злоупотребление доверенной властью в частных интересах . В Федеральном законе РФ «О противодействии коррупции» дается максимально четкое определение: «злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды».

Организация Объединенных наций рассматривает коррупцию как «сложное социальное, культурное и экономическое явление, затрагивающее все страны », не давая при этом более детализированного объяснения термина. Примечательно, что даже текст «Конвенции ООН против коррупции» (UNCAC) не содержит определения того, с чем призваны бороться страны-участницы. Впрочем, это объясняется тем, что феномен коррупции слишком сложен и многогранен, чтобы можно было дать всеобъемлющее и в то же время достаточное подробное определение. По мнению автора, более полное и верное представление о коррупции можно получить, если классифицировать все коррупционные явления по различным критериям. Критерии можно сформулировать в виде вопросов — кто, как, зачем и как часто?

Первый критерий — вид деятельности коррупционера (схема 1 — кто ).

Схема 1. Типология коррупционных отношений по виду деятельности коррупционера

Второй критерий — формы коррупционных отношений (как и зачем ):

• взяточничество, подкуп, получение незаконных доходов (вымогательство, «откаты»);
• воровство и приватизация государственных ресурсов и средств;
• незаконное присвоение (подделка, подлог, фальсификация, хищение; присвоение денег, имущества обманным путем), злоупотребления при использовании государственных фондов, растраты;
• непотизм или кумовство, фаворитизм (назначение на посты и должности родственников и друзей);
• продвижение личных интересов, сговор (предоставление преференций отдельным лицам, конфликт интересов);
• принятие подарков для ускорения решения проблем;
• защита и покрывательство («крышевание», лжесвидетельство);
• злоупотребление властью (запугивание или пытки);
• манипуляции регулированием (фальсификация выборов, принятие решений в пользу одной группы или человека);
• электоральные нарушения (покупка голосов, подтасовка результатов выборов);
• поиск ренты — вымогательство (госслужащие противозаконно устанавливают плату за услуги или искусственно создают дефицит);
• клиентелизм и патронаж (политики предоставляют материальные услуги в обмен на поддержку граждан);
• незаконные взносы в выборные кампании (передача подарков для оказания влияния на содержание проводимой политики).

Третий критерий — насколько часто возникают коррупционные явления (схема 2 — как часто )

Схема 2. Типология коррупционных отношений по степени распространенности

Поняв сущность коррупционных отношений, вкратце обозначим подходы к интерпретации этих явлений (таблица 1). Эти концепции, впрочем, являются скорее не альтернативными, а взаимодополняющими.

Таблица 1. Различные подходы к интерпретации понятия коррупции

Источник: Бондаренко И. А., Коррупция: экономический анализ на региональном уровне.

Санкт-Петербург, “Петрополис”, 2001 г, с.23-45

Итак, мы убедились, что коррупция — это действительно сложное политическое, экономическое, социальное и этическое явление. Разобравшись с тем, что такое коррупция, можно исследовать причины ее возникновения — чему и посвящен следующий раздел.

2.Причины возникновения коррупции

«Корни этого явления [коррупции] лежат в том,
что значительная часть населения
просто плюет на соблюдение законов»
Д.А. Медведев, Президент РФ

Автор позволит себе не согласиться с мнением главы государства. Неуважение к закону — лишь один из факторов, определяющих развитие в стране коррупции. Причин же тому множество — и мы попробуем рассмотреть как основные, так и второстепенные. Итак, в чем же корни коррупции?

Некоторые исследователи дают на этот вопрос лаконичный и остроумный ответ. Одним из первых это сделал профессор Роберт Клитгаард, создатель знаменитой «формулы коррупции»

К = М + П — О ,

где К — коррупция, М — власть монополий, П — произвольность решений, О — ответственность.

Иными словами, коррупция определяется степенью монопольной

власти и права принимать произвольные решения, которыми наделены государственные чиновники, а также мерой их ответственности за свои действия.

Другая, не менее интересная модель коррупции выглядит так:

где I — страна, t — год.

По схожей формуле вычисляются такие индексы, как CPI (Corruption Perception Index) в Transparency International или WGI (Worldwide Governance Indicators) в World Bank.

Проанализируем формулу:

1) Во-первых, чем выше уровень экономического благополучия (ВВП на душу населения), тем меньше склонность чиновников прибегать к незаконным методам получения прибыли, тем строже антикоррупционные меры и тем сильнее гражданское общество.

2) Во-вторых, чем больше развита демократия , тем больше у чиновника риск потерять свое место и тем больше возможностей у органов по борьбе с коррупцией.

3) В-третьих, развитость судебной системы также препятствует экспансии коррупционных процессов.

4) В-четвертых, чем больше и сложнее бюрократический аппарат , тем больше возможностей открывается для коррупции. Важную роль играет централизация государства: в большинстве жестко централизованных империй коррупция достигала немыслимых масштабов, как в Римской и Византийской империях. С другой стороны, не все эксперты склонны считать децентрализацию залогом низкого уровня коррупции.

5) В-пятых, хотя до недавнего времени исследователи пренебрегали историческими факторами , автор считает необходимым рассматривать и эту группу причин. Например, в «старых» государствах коррупционные механизмы отлажены многолетней практикой и являются в большей степени социокультурным феноменом — как, например, в Российской империи . С другой стороны, в «молодых государствах» широкомасштабная приватизация и неразвитость государственных механизмов предоставляют почти безграничные возможности для коррупции — и лучшей иллюстрацией тому будет не только Российская Федерация, но и практически все страны бывшего социалистического лагеря.

6) Роль географических факторов (в сочетании с фактором централизации власти) может наглядно проиллюстрировать та же Римская империя. Огромные размеры страны неизбежно влекут за собой трудности в управлении и контроле над деятельностью чиновников на местах (вспомним комедию «Ревизор» Н.В. Гоголя). Кроме того, государственный контроль над природными ресурсами (которые тоже причисляются к географическим факторам) открывает для чиновников одно из наиболее прибыльных направлений коррупционной деятельности, причем как в форме вымогательства, так и в форме взятки.

Хотелось бы отдельно отметить, что феномен российской «откатономики» имеет в своей основе как раз исторические и географические факторы, и это лишний раз подчеркивает необходимость их рассмотрения при анализе причин коррупции.

Абстрагируясь от приведенной выше модели, можно условно поделить все причины коррупции на шесть больших групп (таблица 2):

Таблица 2. Факторы коррупции

Источники: В.М. Полтерович «Факторы коррупции», М. 1998; Г. Бродман и Ф. Риканатини «Корни коррупции. Важны ли рыночные институты?», World Bank, 2008; B. Begovic« Corruption: concepts, types,causes and consequences», CADAL, 2005 и др.

«Коррупция, как рак, препятствует
экономическому развитию»
Джеймс Вольфенсон,
президент Всемирного банка в 1995-2005 гг.

Негативные эффекты , которые оказывает коррупция на различные сферы жизни общества, сгруппированы в таблице 3.

Таблица 3. Последствия коррупции

Источники: см. список литературы

Однако не случайно существует утверждение: «Коррупция может быть уподоблена смазке, благодаря которой колеса бизнеса начинают крутиться быстрее» . В частности, некоторые исследователи утверждают, что в некоторых случаях положительными последствиями коррупции могут быть позитивные экстерналии, снижение трансакционных издержек взяткодателей и расширение возможностей для экономической активности.

Проиллюстрируем эти утверждения примерами . Допустим, иностранная корпорация планирует осуществлять энергетические проекты в нестабильной стране, где отсутствуют базовая инфраструктура и верховенство закона. Капиталовложения этой фирмы, связанные с добычей и транспортировкой энергоносителей, в такой стране легко могут стать объектом экспроприации, причем не только со стороны центрального правительства, но и со стороны местных властей или квазигосударственных группировок, способных наносить ущерб или тормозить деятельность компании. Таким образом, все перечисленные субъекты могут предъявить такой фирме требования коррупционного характера. В Анголе, к примеру, Exxon пришлось удовлетворить требования подобных группировок о предоставлении базовых инфраструктурных услуг, которые не могло или не хотело оказывать государство. Уступку такому давлению можно считать если не противозаконным, то, несомненно, коррупционным актом в широком смысле этого слова. Тем не менее, подобные действия, очевидно, были выгодны Exxon и одновременно оказали позитивное влияние на ангольскую экономику.

Второй пример: во многих государствах Латинской Америки лицензионные ограничения на многие виды бизнеса носят столь драконовский характер, что фирмы зачастую работают нелегально, чтобы избежать бесконечных препон и проволочек, с которыми сталкиваются предприятия, действующие в рамках закона. Для поддержания таких фирм, действующих в рамках неофициальной экономики, взятки просто необходимы. Взятки, как правило, даются добровольно, и, следовательно, делаются на основе анализа рентабельности — ведь так сокращаются издержки по ведению бизнеса. Автор книги «Коррупция и государство» Сьюзан Роуз-Аккерман полагает, что коррупция действительно может выступать в качестве противовеса излишней бюрократизации, позволяющего ускорить процессы принятия управленческих решений и способствующего более эффективному хозяйствованию.

Тем не менее, стоит отметить, что негативные последствия коррупции гораздо серьезнее и масштабнее положительных: по мнению Д. Хьюстона, в государствах с наиболее стабильной ситуацией негативные последствия коррупции превышают позитивные в 50-100 раз. Возникает закономерный вопрос — как же в таком случае бороться с этим явлением?

4. Методы борьбы с коррупцией

Если мы ликвидируем государство,
мы ликвидируем коррупцию.
Гэри Стэнли Беккер, экономист,
лауреат Нобелевской премии
по экономике 1992 года

На эту тему написано столь великое количество работ, что сложно выделить какие-либо определенные «рецепты» против коррупции, тем более что пакет мер по борьбе с этим явлением зависит прежде всего от специфики страны (вспомним модель коррупции, приведенную во второй главе) — ее уровня экономического благосостояния, институциональных, исторических, географических, культурных факторов. Автор считает целесообразным привести примеры удачных стратегий по борьбе с коррупцией — и извлечь из них определенные уроки.

I. Сингапурская стратегия . Получив независимость в 1965 г., Сингапур оказался страной с одним из высочайших уровней коррупции во всем мире. Для борьбы с коррупцией были предприняты следующие шаги:

• Строгая регламентация действий чиновников, упрощение бюрократических процедур, жесточайший надзор над соблюдением высоких этических стандартов
• Создано автономное (!) Бюро по расследованию случаев коррупции (CPIB). Его основные функции:
  i. получать и расследовать жалобы, содержащие обвинения в коррупции в общественных и частных сферах;
  ii. расследовать случаи халатности и небрежности, допущенные государственными служащими;
  iii. проверять деятельность и операции, проводимые государственными служащими с целью минимизировать возможность совершения коррумпированных действий.
• Ужесточено законодательство, повышена независимость судебной системы (с высокой зарплатой и привилегированным статусом судей), введены экономические санкции за дачу взятки или отказ от участия в антикоррупционных расследованиях, а также предприняты жёсткие акции вплоть до поголовного увольнения сотрудников таможни и других госслужб.
• Дерегулирование экономики
• Повышение зарплат чиновников и подготовка квалифицированных административных кадров.

Примечательно, что коррупционеры, помимо исполнения обычного судебного приговора, обязаны возместить стоимость полученной взятки. Для тех, кто не в состоянии произвести полное возмещение, выносится более строгий судебный приговор. Если же обвиняемый в коррупционных отношениях уже умер, конфискуется его имущество.

Благодаря этой стратегии Сингапур стал одним из наименее коррумпированных государств мира — 4е место в Corruption Perception Index 2008, недавно опубликованным Transparency International.

Однако что же было движущей силой, обеспечившей столь высокую эффективность антикоррупционных реформ? Ответ прост: политическая воля .

II. В шведской стратегии акцент был перенесен на систему стимулов, побуждающих население к противодействию коррупции. Ее отличительные черты:

• Основные инструменты — налоги, льготы и субсидии
• Свободный доступ к внутренним государственным документам
• Независимая и эффективная система правосудия
• Установление высоких этических стандартов для государственных чиновников
• Высокие зарплаты госслужащим

Спустя всего несколько лет после начала антикоррупционной кампании честность стала социальной нормой среди чиновников. Что же касается высоких зарплат, то поначалу они превышали зарплату рабочих в 12—15 раз, однако со временем эта разница снизилась до 2-3 раз.

На сегодняшний день Швеции присвоен первый ранг в Corruption Perception Index. Секрет стратегии кроется в выполнении следующих задач: повышение экономического благосостояния, достижение социального равенства, борьба с бедностью и, что также немаловажно — восприятие честности как нормы поведения чиновника.

Меры по борьбе с коррупцией, перечисленные в этих примерах, в той или иной форме нашли отражение и в стратегиях других государств. Не вдаваясь в дальнейшие детали, отметим, что наиболее эффективными являются комбинированные методы «кнута и пряника»; применяемые по отдельности, они вряд ли приведут к значительным результатам, если и вовсе не ухудшат ситуацию. Об этом надо помнить и российским борцам с коррупцией — особенно учитывая, что в этом году страна опустилась на 147-е место в индексе восприятия коррупции Transparency International. Одними лишь благими намерениями, к сожалению, обойтись не удастся — и пакет антикоррупционных законов, разработанный Президентским советом по противодействию коррупции, явное тому подтверждение.

Заключение

«Возможно управлять страной с плохими
законами, но невозможно управлять страной
с недисциплинированными чиновниками»
Канцлер Германской империи
Отто Фон Бисмарк

Несмотря на то, что коррупцию часто сравнивают с гидрой, существуют достаточно эффективные методы борьбы с этим явлением, о чем успешно свидетельствует мировая практика. Не бороться с коррупцией — значит поддерживать ее, а учитывая, какие разрушительные последствия такого бездействия возникают во всех сферах жизни общества, проблема противодействия этому «внутреннему врагу» стоит в любом государстве. Поэтому столь важно изучение причин коррупции — ведь надо бороться не только с самим сорняком, но и с его семенами. Понимая , что из себя представляет коррупция, исследуя это явление и опыт других стран по сопротивлению ему, мы получаем знание — а знание, как известно, сила. Главное, чтобы эта сила нашла себе должное применение — для этого необходима не только политическая воля, но и поддержка со стороны всего общества. Иначе бой против коррупции будет проигран.

Список использованной литературы

1. B. Begovic «Corruption: concepts, types,causes and consequences», CADAL, 2005

2. Carlos Leite, Jens Weidmann, “Does Mother Nature Corrupt? Natural Resources, Corruption, and Economic Growth”, IMF working paper, 1999

3. Douglas A. Houston, “Can corruption ever improve an economy?”, The Cato Journal, 2007

4. Global Corruption Report 2008, Cambridge University Press

5. Ian Senior, “Corruption—the World’s Big C: Cases, Causes, Consequences, Cures”, Institute of Economic Affairs, 2006

6. Lindbeck A. Swedish lessons for post-socialist countries. — Institute for International Economic Studies, Seminar Paper No. 645, Stockholm, 1998, p.4

7. Pranab Bardhan, “Corruption and Development: A Review of Issues”,Journal of Economic Literature Vol. XXXV (September 1997), pp. 1320-1346

8. Rajeev K. Goel and Michael A. Nelson, “Causes of corruption: History, geography and government”, BOFIT Discussion Papers, Helsinki, 2008

9. Shang-Jin Wei, “Corruption in Economic Development:Beneficial Grease, Minor Annoyance, or Major Obstacle?”, Harvard University and National Bureau of Economic Research

10. U Myint, “Corruption: Causes, Consequences, and Cures”, Asia-Pacific Development Journal Vol. 7, No. 2, December 2000

11. “United Nations Convention Against Corruption”

12. Wayne Sandholtz, William Koetzle, “Accounting for Corruption: Economic Structure, Democracy, and Trade”, 2000, International Studies Quarterly, 44, pp. 31-50

13. Бондаренко И. А., «Коррупция: экономический анализ на региональном уровне» СПб.: “Петропослис” 2001 г., c. 23-45

14. Бродман Г. и Риканатини Ф., «Корни коррупции. Важны ли рыночные институты?», World Bank, 2008 г.

15. Номоконов В.А., «Организованная преступность: тенденции, перспективы борьбы», Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998 г.

16. Полтерович В.М., «Факторы коррупции», М., 1998 г

17. «Россия и коррупция: кто кого?», аналитический доклад фонда «Индем», М. 2008

Приложение 1. Измерение коррупции

Измерение коррупции — важная составляющая антикоррупционных стратегий. Оценка коррупции в стране позволяет выполнять следующее задачи:

• Принятие государственных решений: выявление «горячих точек» и факторов, порождающих коррупцию, для формирования эффективной антикоррупционной политики;
• Исполнение политики : повышение осведомленности общества об опасностях коррупции, оказание общественного давления на правительства; поддержка регулярного мониторинга коррупции в интересах укрепления механизмов исполнения политики;
• Принятие решений в частном секторе : рекомендации в отношении инвестиционных и других решений.

До недавнего времени доминировало представление о неизмеримости коррупции. Действительно, исследователи сталкивались со многими серьезными проблемами, такими как:

• Новизна тематики исследований;
• Скрытая природа коррупции;
• Отсутствие объективной статистики;
• Отсутствие заинтересованности правительств в сборе подобных статистических данных.

Однако в 1995 году был впервые опубликован CPI — индекс восприятия коррупции, разработанный Transparency International. Этот сводный индекс на сегодняшний день считается наиболее авторитетным. Использованный в данной работе CPI 2008 составлен из 13 источников (таблица 4), каждый из которых имеет собственную систему ранговых и балльных оценок. Задача экспертов Transparency International — проводить стандартизацию рангов и преобразования оценок для приведения к единой форме, которой и является CPI. В подготовке исходных индексов участвуют экспертные группы (часто — предприниматели из исследуемых стран), респонденты социологических опросов, представители различных международных организаций

Таблица 4. Источники CPI 2008

Показатели коррупции (которые бывают количественные и качественные ) варьируются по предмету и охвату исследования:

• Уровень коррупции в стране / городе/ регионе/ секторе: практика коррупции (например, суммы и частота взяток, услуги, требующие больших платежей);
• Уровень коррупции: восприятие коррупции (например, возможность получения услуг за счет взяток, надежность дачи взятки, общее отношение к возможности подкупа);
• Показатели управления (например, независимость судебной власти, бремя регулирования, неформальный сектор)
• Показатели общественного доверия (например, общий уровень доверия граждан к органам власти на общенациональном и местном уровнях; общее доверие к органам исполнительной, законодательной, судебной власти, правоохранительным органам)
• Эффективность деятельности бизнеса
• Риски коррупции бизнеса
• Другие критерии (свобода информации, политическая коррупция)

Для проведения надежного исследования необходимо принять во внимание, что:

В заключение отметим, что описания конкретных методик исследований коррупции обычно прилагаются непосредственно к результатам этих исследований.

Приложение 2. Основные положения проекта Федерального закона «О противодействии коррупции»

Статья 1.Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе

Для целей настоящего Федерального закона используются следующие основные понятия:

1) коррупция:

а) злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами;

б) совершение деяний, указанных в подпункте «а» настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица;

2) противодействие коррупции — деятельность федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления муниципальных образований, институтов гражданского общества, организаций и физических лиц в пределах их полномочий:

а) по предупреждению коррупции, в том числе по выявлению и последующему устранению причин коррупции (профилактика коррупции);

б) по выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию коррупционных правонарушений (борьба с коррупцией);

в) по минимизации и (или) ликвидации последствий коррупционных правонарушений;

3) члены семьи государственного или муниципального служащего — супруга (супруг) и несовершеннолетние дети.

Статья 6. Меры по профилактике коррупции

Профилактика коррупции осуществляется путем применения следующих основных мер:

1) формирование в обществе нетерпимости к коррупционному поведению, в том числе путем антикоррупционной пропаганды;

2) антикоррупционная экспертиза правовых актов и их проектов;

3) предъявление в установленном законом порядке специальных (квалификационных) требований к гражданам, претендующим на замещение государственных или муниципальных должностей и должностей государственной или муниципальной службы, а также проверка в установленном порядке сведений, представленных указанными гражданами;

4) установление в качестве основания для увольнения лица, замещающего должность государственной или муниципальной службы, включенную в перечень, установленный нормативными правовыми актами Российской Федерации, с замещаемой должности государственной или муниципальной службы или для применения в отношении его иных мер юридической ответственности непредставление им сведений или представление недостоверных или неполных сведений о своих доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, а также представление заведомо ложных сведений о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера членов своей семьи;

5) внедрение в практику кадровой работы федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления муниципальных образований правила, в соответствии с которым длительное, безупречное и эффективное исполнение государственным или муниципальным служащим своих должностных обязанностей должно в обязательном порядке учитываться при назначении его на вышестоящую должность, присвоении ему воинского или специального звания, классного чина, дипломатического ранга или при поощрении;

6) развитие институтов общественного и парламентского контроля за соблюдением законодательства Российской Федерации о противодействии коррупции;

7) установление ответственности за совершение коррупционных правонарушений.

Статья 7. Основные направления деятельности государственных органов по повышению эффективности противодействия коррупции

Основными направлениями деятельности государственных органов по повышению эффективности противодействия коррупции являются:

1) проведение единой государственной политики в области противодействия коррупции;

2) создание механизма взаимодействия правоохранительных и иных государственных органов с общественными и парламентскими комиссиями по вопросам противодействия коррупции, а также с гражданами и институтами гражданского общества;

3) принятие законодательных, административных и иных мер, направленных на привлечение прежде всего государственных и муниципальных служащих, а также физических лиц к более активному участию в противодействии коррупции, на формирование в обществе негативного отношения к коррупционному поведению;

4) совершенствование системы и структуры государственных органов, создание механизмов общественного контроля за их деятельностью;

5) введение антикоррупционных стандартов, то есть установление для соответствующей области социальной деятельности единой системы запретов, ограничений и дозволений, обеспечивающих предупреждение коррупции в данной области;

6) унификация прав и ограничений, запретов и обязанностей, установленных для государственных служащих, а также для лиц, замещающих государственные должности Российской Федерации;

7) обеспечение доступа граждан к информации о деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления муниципальных образований, повышение независимости средств массовой информации;

8) неукоснительное соблюдение принципа независимости судей и невмешательства в судебную деятельность;

9) совершенствование организации деятельности правоохранительных и контролирующих органов по противодействию коррупции;

10) разработка системы мер, направленных на совершенствование порядка прохождения государственной и муниципальной службы;

12) обеспечение прозрачности, конкуренции и объективности при проведении конкурсов и аукционов на право заключения государственных или муниципальных контрактов;

13) устранение необоснованных запретов и ограничений, особенно в области экономической деятельности, сужение сферы теневой экономики;

14) усиление надзора за структурой собственности организации при наличии информации о ее причастности к коррупционным правонарушениям;

15) совершенствование порядка использования государственного и муниципального имущества, государственных и муниципальных ресурсов

(в том числе при предоставлении государственной и муниципальной помощи), а также передачи прав на использование такого имущества и его отчуждения;

16) повышение уровня оплаты труда государственных и муниципальных служащих;

17) укрепление международного сотрудничества и развитие эффективных форм сотрудничества с правоохранительными органами и специальными службами, подразделениями финансовой разведки и другими компетентными органами иностранных государств и международными организациями в области противодействия коррупции и розыска, конфискации и репатриации имущества, полученного коррупционным путем и находящегося за рубежом;

18) повышение контроля за разрешением вопросов, содержащихся в обращениях физических и юридических лиц;

19)передача части полномочий федеральных органов государственной власти органам государственной власти субъектов Российской Федерации при одновременном внедрении системы оценки их работы и части функций государственных органов в негосударственный сектор;

20) сокращение численности государственных и муниципальных служащих с одновременным привлечением на государственную и муниципальную службу квалифицированных специалистов и созданием адекватных материальных стимулов в зависимости от объема и результатов работы;

21) повышение ответственности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления муниципальных образований и их должностных лиц за непринятие мер по устранению причин коррупции;

22) оптимизация и конкретизация полномочий государственных органов и их работников, которые должны быть отражены в административных и должностных регламентах.

Статья 10. Понятие конфликта интересов на государственной и муниципальной службе

1. Конфликт интересов на государственной и муниципальной службе — ситуация, при которой личная заинтересованность (прямая или косвенная) государственного или муниципального служащего влияет или может повлиять на объективное исполнение им должностных обязанностей и при которой возникает или может возникнуть противоречие между личной заинтересованностью государственного или муниципального служащего и законными интересами граждан, организаций, общества или государства, способное привести к причинению вреда законным интересам граждан, организаций, общества или государства.

2. Под личной заинтересованностью государственного или муниципального служащего, которая влияет или может повлиять на объективное исполнение им должностных обязанностей, понимается возможность получения государственным или муниципальным служащим при исполнении должностных обязанностей доходов в виде материальной выгоды либо иного неправомерного преимущества непосредственно для государственного или муниципального служащего, членов его семьи или иных лиц, а также для граждан и организаций, с которыми государственный или муниципальный служащий связан финансовыми или иными обязательствами.

Проект Федерального закона также:

• предусматривает положения об «обязанности государственных и муниципальных служащих представлять сведения о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера» (статья 8), об «обязанности государственных и муниципальных служащих уведомлять о совершении коррупционных правонарушений, непредставлении сведений о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера и об обращениях в целях склонения к совершению правонарушений» (статья 9)
• определяет порядок предотвращения и урегулирования конфликта интересов на государственной и муниципальной службе (статья 11)
• говорит об ограничениях, налагаемых на гражданина, уволенного с государственной или муниципальной службы, при заключении им трудового договора (статья 12)
• определяет ответственность физических (статья 13) и юридических (статья 14) лиц за коррупционные правонарушения.

Помимо проекта Федерального закона, в Национальный план противодействия коррупции входит пакет других документов. Основные документы находятся в свободном доступе, опубликованы на сайте Президента России .

Сравните с определением, данным еще в XVI веке Н. Макиавелли: «использование публичных возможностей в частных интересах»

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Республики Казахстан

Карагандинский государственный университет имени академика Е.А. Букетова

Юридический факультет

КОРРУПЦИЯ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН

Выполнила

студентка гр. МП-12

Сизенкова Л. Г

Проверила

ст. преподаватель

кафедры политологии и социологии

Резвушкина Т.А.

Караганды, 2011 г.

ВВЕДЕНИЕ

Коррупция известна давно и воспринимается как данность во многих странах мира. Однако как социальное явление она осознается лишь в последние три-четыре десятилетия. Что же касается текущего десятилетия, то оно отмечено взрывом интереса к коррупции. Природа коррупции, ее причины и последствия, антикоррупционные меры являются предметом не утихающих споров.

Внимание исследователей к коррупции стимулировалось скорее общественным интересом к реформам, их подготовке и проведению, нежели к самому предмету исследования. Действительно, периоды реформ отличает повышенный общественный интерес к коррупции. В такие периоды появляется множество журналистских публикаций, доставляющих богатый материал обществоведам. В то же время интерес может возникать и в самих социальных науках, когда коррупция оказывается в поле зрения ученых как атрибут основного предмета исследования или сопутствующее ему социальное явление.

Актуализация проблемы коррупции как политический феномен в Казахстане и осознание обществом необходимости ограничения ее негативных последствий связано с перестройкой, а затем с политическими и экономическими реформами.

В научном сообществе сложились определенные традиции исследования коррупции.

Целью данной работы является - исследовать коррупцию как политический феномен.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

• - охарактеризовать политическую коррупцияю;
• - изучить теневой характер формы политической коррупции;
• - проанализировать основные признаки политической коррупции;
• - рассмотреть феномен политической коррупции.

При написании работы использовался Закон Республики казахстан «О борьбе с коррупцией» от 28 июля 1998 года №267-1 (с изменениями и дополнениями на 01.04.11 г.), Вебер М., Мишин Г.К., Механик. А., Погорелый Д. Е., Сатарова Г. А.,Ушаков, Шабалин В.А., Якушик В., Ватсон Ш., а также Малеев К.

ГЛАВА? ПОНЯТИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОРРУПЦИИ

1.1 Понятие политической коррупции

Термин «политическая коррупция», на первый взгляд, кажется несколько некорректным, поскольку изначально коррупционное деяние связывается со служебными злоупотреблениями должностных лиц. Само же понятие должностного лица в юридической науке неизбежно сопрягается с наличием в их арсенале исполнительно-распорядительных полномочий, базирующихся на властной деятельности субъектов. И, наконец, включение в поле зрения властного фактора неизбежно рождает в сознании довольно популярный публицистический штамп: «власть есть политика».

Таким образом, логический круг вроде бы замыкается.

Однако именно такой ракурс в рассмотрении коррупции дает возможность вскрыть ее глубинную сущность, исключительную противоречивость и инвариантность способов проявления.

Специфика политической коррупции заключается в том, что она представляет собой верхушечный тип коррупции, значительно отличающийся от уровня низового. Дело в том, что корыстные мотивы на нижестоящих уровнях социальной организации (ГИБДД, чиновники низших рангов, преподаватели, врачи и т.д.) имеют, как правило, конкретное материальное воплощение: четко оговоренные суммы денег или объемы запрашиваемых услуг. В ситуации с коррупцией политической и размер вознаграждения, и сам факт этого вознаграждения зачастую скрыты от глаз общественности и правоохранительных структур. То есть вредоносность такого явления очевидной для рядового человека представляется не всегда. Именно эта черта способствовала размежеванию точек зрения исследователей политической коррупции. Парадокс заключается в том, что абсолютно деструктивный, с точки зрения закона, феномен в глазах теоретиков политического менеджмента превращается в оригинальную деталь управленческого инструментария, коррозийный характер которого порой подвергается сомнению.

О взглядах на функциональность и неизбежность политической коррупции речь пойдет ниже, а пока следует констатировать, что вне зависимости от последствий коррупционных сделок в высших эшелонах власти такая модель поведения признается исследователями в качестве отклоняющейся от существующих норм. Девиантность верхушечной коррупции связана с принципиальными смещениями в системе «цель - средства».

В итоге, коррупция определяется как «поведение, которое отклоняется от формальных обязанностей публичной роли под воздействием частных материальных или статусных целей либо нарушает правила, запрещающие определенные виды относительно частного влияния».

Фактически, политическая коррупция предполагает предоставление должностным лицом самому себе некоего права на «погрешность», на своего рода, «люфт» в выборе методов и средств в процессе принятия решения. Этот люфт связан с теми преимуществами, которые легально находятся в арсенале политического субъекта и выступают в роли тайного или явного искушения. Поэтому весьма распространенной является трактовка коррупции как «деяния, совершенного с намерением предоставить некое преимущество, не совместимое с официальными обязанностями должностного лица, которое незаконно и неправомерно использует свое положение или статус для извлечения какого-либо преимущества для себя или другого лица в целях, противоположных обязанностям и правам других лиц».

Обращая внимание на систематическое обращение ученых к проблеме использования преимуществ служебного положения, хочется в этой связи обратить внимание и на то, что расширение спектра преимуществ, увеличение объема властных полномочий - это само по себе корыстное побуждение. То есть для политической коррупции характерно стремление ее субъектов к приращению своего властного потенциала без явной, на первый взгляд, материальной выгоды.

Таким образом, власть как политико-административный ресурс является самодостаточным стимулом и мотивацией отклонений в выборе ролевых функций самим субъектом властвования.

В итоге, модель извращенного понимания собственных политических возможностей и задач тем или иным политическим деятелем приводит к принесению в жертву такого исконно демократического феномена, как общественный интерес. «Акт коррупции нарушает ответственность по отношению к системе общественного или гражданского порядка и, следовательно, разрушителен для этих систем. Поскольку для последних общественный интерес выше частного, нарушение общественного интереса для извлечения личной выгоды представляет собой акт коррупции».

Однако в данной ситуации трудно решить, кто должен стоять на страже общественных интересов и быть их гарантом. По всей видимости, гарантии здесь носят двойственный характер: с одной стороны, в качестве таковых должен выступать глава государства, на которого формально возложена такая обязанность; но, с другой стороны, в качестве гаранта выступает и само общество - как в лице различных негосударственных общественных организаций, так и в деятельности каждого индивида.

Безусловной детерминантой политической коррупции следует признать и активное вмешательство государства в частную и гражданскую жизнь, что ведет к девальвации рыночных регулятивных механизмов и подмене их прямым нормативным регулированием.

Никакое высокое качество законов не гарантирует их от превращения в своего рода кнут или плеть, ежеминутно опускающуюся на спину народа или его отдельных групп или представителей. «Коррупция является почти неизбежным следствием всех государственных попыток контролировать рыночные силы».

Однако, как это ни покажется странным на первый взгляд, именно развитие рыночных отношений внесло коррективы в сам факт восприятия коррупции в обществе. Точнее, речь идет о неизбежной проблематичности становления демократических рыночных механизмов, снижения в связи с этим социальной ответственности государства, что автоматически ведет к поиску механизмов, способных смягчить шок от происходящей модернизации.

1.2 Теневой характер формы политической коррупции

Коррупция в политико-экономических условиях перестает восприниматься как фактор априори дестабилизирующий и деструктивный; происходит трансформация взглядов на политическую коррупцию в строну явной толерантности.

Процесс продвижения к социальному отрицанию политической коррупции осложняется тем, что целый ряд коррупционных поступков на высших уровнях власти со временем перестают восприниматься не только как противоправные, но и как безнравственные, зачастую оставаясь именно таковыми. Такую форму политической коррупции можно назвать «опосредованной коррупцией», что в отечественной политико-правовой науке известно под названием «скрытая коррупция» или «серая коррупция». «Акты коррупции опосредованы через политический процесс. Они представляют собой своеобразный фильтрат, прошедший через целый набор мембран - операций, которые сами по себе вполне законны и даже входят в прямые служебные обязанности служащего. В результате ни публика, ни сам чиновник вряд ли даже способны признать, что имело место какое-то нарушение или налицо какой-то ущерб».

Чем же определяется «теневой» характер такой формы политической коррупции?

Во-первых, отсутствием монетарной сущности коррупционного деяния, поскольку вознаграждение используется не в личных целях должностного лица, а в целях иных - властно-политических (предположим, поддержка вышестоящего должностного лица в борьбе с политическими оппонентами).

Во-вторых, осуждением не столько самого факта корыстной мотивации должностного лица, сколько способов его реализации (разве можно осудить политическое давление Президента на глав субъектов Федерации; но прямое вмешательство в их компетенцию вполне может быть подвергнуто осуждению).

В-третьих, внешне безобидные политические дивиденды, если и подвергаются сомнению, то не столько с точки зрения уголовно-правовой, сколько с политической, с позиций вредоносности коррупционных действий для концептуальных идей демократии и правового государства.

«Опосредованная коррупция», при пристальном рассмотрении данного феномена, хорошо вписана в систему рыночных ценностей, где занимает свою нишу в процессе «продажи услуг». Политик как политический менеджер или политический торговец выступает фактически как политический «бизнесмен», снабженный четким прейскурантом, поскольку цена вопроса, как правило, всегда довольно жестко определена.

И, пожалуй, самым ярким примером опосредованной политической коррупции является коррупция избирательная.

С. Роуз-Аккерман утверждает, что временная природа депутатского мандата может являться залогом их коррумпированного поведения. Представители законодательных собраний фактически находятся перед дилеммой: ограничиться ли им политической поддержкой избирателей как гарантией их последующего переизбрания или же согласиться на денежное вознаграждение со стороны лоббистских групп без видимых политических перспектив, но с реальной сиюминутной материальной выгодой.

Взаимоотношение законодателей и организованных групп полностью определяется политической ситуацией в стране, образуя, таким образом, третью грань социально-политического взаимодействия. Непременными условиями для противостояния коррупции, по мнению С. Роуз-Аккерман, являются доступ граждан к управленческой информации в сочетании с четкими предпочтениями социума и конкурентностью политической системы. То есть прозрачность, гражданское воспитание и политическая конкуренция выступают в качестве надежных превентивных антикоррупционных инструментов. И это особенно актуально, поскольку «данный вид коррупции разрушает фундаментальные демократические процессы и основательно подрывает политические и правовые устои власти и ее авторитета».

ГЛАВА?? ФЕНОМЕН И ПРИЗНАКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОРРУПЦИИ

2.1 Признаки политической коррупции

Основными признаками политической коррупции являются:

1). политическая коррупция в подавляющем большинстве связана с проведением различных выборов как республиканского, так и местного значения;

2). специальными субъектами политической коррупции являются как состоявшиеся политики, так и претенденты на выборные должности;

3). деяния субъектов политической коррупции направлены, прежде всего, на получение или сохранение определенной должности либо статуса, как для себя, так и других лиц;

4). эти деяния осуществляются вопреки интересам государства, общества и других лиц путем использования своих или чужих должностных полномочий, использования материальных ресурсов;

5). наличие политической выгоды или иной корыстной цели, как для личного обогащения, так и в пользу чьих-либо групповых интересов и политических партий.

Таким образом, политическую коррупцию можно определить как деяния политиков, претендентов или лиц, связанных с ними, во время подготовки и проведения выборов, назначения или утверждения определенной государственной должности, а также проведения иных политических мероприятий, в целях получения политической выгоды, личного обогащения, а также в пользу узкогрупповых интересов и политических партий (яркие примеры из политической и военной истории США, когда члены Конгресса США были подкуплены и поддержали тогдашнее руководство страны в акции против Ирака во время компании «Буря в пустыне»). Имеются и другие яркие, и всем известные примеры.

По уровням функционирования коррупцию можно было бы разделить на низовую, верхушечную и вертикальную.

Низовая коррупция наиболее распространена на среднем и низшем уровнях органов власти и управления и связана с постоянным взаимодействием чиновников и граждан (регистрации, штрафы, лицензирование, выдача различных разрешений и тому подобное). Ярким примером низовой коррупции является противозаконная деятельность сотрудников дорожной полиции, которые в рамках злоупотреблений вымогают взятки.

Верхушечная коррупция охватывает политиков, работающих в органах власти, высшее и в некоторой части среднее чиновничество, и сопряжена с принятием решений, имеющих высокую цену (лоббирование и принятие законов, госзаказы, изменение форм собственности и тому подобное). Примером верхушечной коррупции является деятельность бывшего экс-министра энергетики Казахстана Мухтара Аблязова, привлеченного в 2002 году к ответственности за незаконное участие в предпринимательской деятельности. Так, будучи министром энергетики РК он оказывал всяческую помощь в виде трансфертов энергетической компании «КЕГОК» выступая одновременно владельцев значительного пакета акций данной организации.

Нередко бывает такое, когда обе заинтересованные в коррупционной сделке стороны принадлежат к одному органу государственной власти. Например, когда чиновник нижестоящего государственного органа дает взятку своему вышестоящему начальнику за то, что последний покрывает коррупционные действия взяткодателя либо предоставляет дополнительные финансы, ресурсы, полномочия и так далее -- это коррупция, которую обычно называют «вертикальной».

Она наиболее четко прослеживается на уровне вертикалей всех властей. Данный вид коррупции, как правило, выступает в качестве моста между верхушечной и низовой коррупцией. Это особенно опасно, поскольку свидетельствует о переходе рассматриваемого явления из стадии разрозненных актов в стадию укореняющихся организованных форм.

Исходя из практики борьбы с коррупцией, можно сделать однозначный вывод о том, что формы коррупции постоянно видоизменяются и имеют очень высокую степень приспособляемости. Нередки случаи, когда коррупционеры не берут денег за оказание услуг. За свои услуги они могут потребовать какой-либо товарный эквивалент, либо разрешение на участие в деятельности «патронируемого» предприятия, либо согласие на устройство своих родственников в перспективное коммерческое предприятие на правах совладельцев и тому подобное.

Естественно, этот перечень не является исчерпывающим, но имеет свои характерные особенности. Во-первых, одной из сторон являются государственные институты и должностные лица. Во-вторых, как правило, целью взяток выступает стремление получить материальные блага, хотя бы отодвинутые по времени в будущее.

Сложнее, когда речь идет о современных формах рыночных отношений. В качестве примера может быть названа такая типичная для современного бизнеса новая категория финансовых операций, как всякого рода трансфертные переводы.

Трансферт (от франц. -- transfert от лат. -- transferre -- переносить, переводить):

1). перевод иностранной валюты или золота из одной страны в другую;

2). передача права владения именными ценными бумагами (акции, вексель, облигации, чеки) одним лицом другому, которая предполагает фактическое выведение не только из-под общественного контроля, но также из области старой, добропорядочной рыночной конкуренции огромных много миллиардных ценностей, в том числе с целью уклонения от налогов и отмывания «грязных» денег.

В современной практике внутриэкономических операций в Казахстане, трансфертные переводы -- неотъемлемая часть рынка. В мировой практике взятки -- составная часть таких трансфертных переводов. Нет сомнения, что и в нашей республике такие переводы идут (хотя бы отчасти) на аналогичные цели.

Особенностью рассматриваемых примеров является то, что обе стороны (и взяткодатель, и взяткополучатель) могут представлять коммерческие или некоммерческие организации, учреждения или быть индивидуальными предпринимателями.

Таким образом, современное взяточничество связывается не только с государственной службой и не всегда предполагает обязательное получение какого-либо имущества.

Очевидный пример из нашей жизни -- это кредиты, получаемые за взятки в коммерческих банках под мнимые проекты, главной целью которых является незаконное присвоение денег (в рамках совершения мошеннических или лжепредпринимательских действий).

Таким образом, коррупция возможна, нет только в государственных органах страны, но и в частном секторе, как низовая, так и верхушечная, а самая опасная из них политическая коррупция.

2.2 Феномен политической коррупции

Феномен политической коррупции не является исключительным порождением ХХ века. Он имеет достаточно глубокие исторические корни, обусловлен социальными, экономическими и политическими факторами, а также характеризуется специфическими национально-государственными формами воплощения. Коррупция, будучи непосредственно связана с механизмами государственного управления, встречается практически в любой политической и экономической системе. Она представлена корыстно-бюрократическими структурами, переродившимися из истинно-государственных органов с целью преступной эксплуатации гражданского общества в своих интересах.

В любом современном государстве коррупция расценивается как анормный, деструктивный компонент государственной власти, как политико-управленческая антитехнология, означающая «продажность», «подкуп» должностных лиц (прежде всего государственных служащих), облеченных властью, но действующих из корыстных побуждений.

В рамках социологического подхода и с правовой, и с политологической точки зрения коррупция представляется в двух аспектах:

1). продажность, подкупаемость (взяточничество) государственных служащих -- должностных лиц, государственных чиновников, лидеров политических партий, общественных объединений, движений и руководителей коммерческих (финансовых и промышленных) структур;

2). нелегитимное сращивание в скрытой форме деятельности государственно-управленческих, политических, хозяйственно-финансовых структур с криминалитетом (в лице его субъектов и организаций) с целью незаконного обогащения путем неявной подмены социально необходимых функций и обязанностей функциями «удовлетворения взаимно согласованных, корыстных интересов», реализуемых незаконными средствами.

Исторический взгляд на проблему позволяет выявить любопытную закономерность по поводу динамики и масштабов распространения коррупции при различных типах политических режимов. Жесткие тоталитарные системы, диктатуры, подобно сталинскому тоталитаризму, гитлеровскому нацизму, маоизму в Китае, режиму Ф. Кастро и т.п., не допускали широкомасштабного развития коррупции благодаря средствам тотального контроля и всеобщему климату верноподданнической «идеологической слежки», доносов и пр.

В условиях авторитарных режимов понятие «коррупция» частично утрачивает свой изначальный смысл, превращаясь в необходимый, присущий данному обществу и в то же время достаточно серьезный негативный структурообразующий элемент политической и экономической жизни общества.

В молодых и неустойчивых демократических государствах, где сложились так называемые общества «демократического транзита», сохраняется, к сожалению, угроза превращения коррупции в системообразующий негативный фактор системы. Псевдодемократия, как известно, неизбежно обречена на прохождение авторитарных этапов развития либо в виде финансово-промышленных олигархий, либо в виде диктатуры (явной или камуфляжной). Коррупция во всех этих случаях получает шанс стать одним из достаточно серьезных несущих стержней политических и хозяйственных процессов. Ибо, если в условиях псевдодемократии утрачивает свою социальную ценность производительный труд, то верх берет неуемное корыстолюбие, выражающееся в растущих масштабах коррупционных действий.

Национально-государственные формы воплощения коррупции в специфических «образах» и «механизмах» предметно отражают ее социально-историческую «мимикрию».

Коррупционно-политические скандалы время от времени сотрясают Италию, Японию, Францию, Германию, США. Половина обвинений -- в адрес политиков, получавших взятки за поддержку политических кампаний (явление «криптопартизма») другая половина обвинений касается бизнесменов, плативших местным органам власти взятки за получение контрактов на общественные работы. Вне зависимости от состава преступного деяния коррумпированные связи порождаются децентрализацией государственной власти, которая, перераспределив полномочия, не привела к здоровым изменениям в среде реальных держателей власти.

Итальянский вариант коррупции -- «клиентализм» (покровительство) строится на модели отношений «мафиозный патронат -- клиент».

Западный антрополог Эрик Вольф полагает, что вторжение рыночных сил в сельское традиционное общество обусловливает политическую и экономическую коррупцию.

Покровительство (клиентализм) во многих традиционных или переходных обществах лежит в основе связи между населением (человеком) и местной структурой власти, а также между местными элитами и центральным правительством. Это явление может стать постоянной и самодовлеющей особенностью общества и специфическим механизмом коррумпированного государства как рычаг отношений между периферией и центральной властью либо между мелким бизнесом и местными властями.

В демократических системах политической жизни и управления коррупция не исчезает, а уходит в тень либо оказывается относительно, но не в достаточной мере контролируемой. В конце ХХ в. борьбу с коррупцией декларируют государства практически всех типов политических режимов и уровней цивилизованности, рассматривая ее как весьма антисоциальное явление.

Возникают логически закономерные вопросы: неужели по мере демократизации политики и власти коррупция не исчезает, а расцветает вновь, осваивая новые формы и «образы»? С чем связана «социальная мимикрия» коррупции в наше время, на почве обществ «демократического транзита», а также в государствах с продвинутой демократической традицией?

Организация борьбы с коррупцией может в одних случаях воплощаться в создании системы надежных, эффективных правовых и институциональных механизмов и гарантий социально-политического контроля за деятельностью государственных органов, различных организаций и отдельных лиц. В иных обстоятельствах она преимущественно сводится лишь к вынужденным мерам со стороны властей, направленным на восстановление элементарного порядка в обществе, а также на перераспределение сфер влияния между различными кланами правящей олигархии и криминальными образованиями мафиозного типа. Таким путем коррупция фактически «встраивается» в механизмы государственного регулирования как неконституционный «рычаг власти».

В то же время коррумпированность в силу высокого уровня латентности была и остается существенной чертой той части политической и экономической элиты, которая использует любые способы обогащения и утверждения во власти.

Социальный механизм коррупции и ее политические последствия свидетельствуют о специфическом «разделении властей» между: политиками-прагматиками, лично преданными «клану власти», лицами, входящими в правящую элиту непосредственно, разного рода «политиками-романтиками», иллюзорно представляющими политические связи, наконец, мафиозными кругами, владеющими криминализованным национальным капиталом, и компрадорской буржуазией, которые строят «теневые» неконституционные центры власти в виде клептократии, криминалитета, патронажа, «клиентализм» и пр.

Уголовно-правовая научная интерпретация проблемы субъектов коррупционных деяний включает социально-криминалистическую характеристику личности преступника-коррупционера.

Таким образом, можно воспроизвести социолого-криминалистическую модель преступных социальных связей между субъектами коррупционных деяний. Показательно, что в содержании этих связей наметилась следующая тенденция: если ранее взяткодатель выступал в роли просителя, то сегодня, располагая значительными материальными средствами, он инициирует преступную сделку и часто диктует свои условия.

Одновременно потенциальный коррупционер также «ищет» выходы на криминальные связи с подходящими экономическими структурами, предлагая свои услуги и определяя встречные требования. В том случае, если подобный «социальный диалог» состоялся и совместные интересы оформились в криминальную сделку, это облегчает им совершение и сокрытие преступной деятельности и чрезвычайно затрудняет задачи правоприменителей.

Концепция и результаты исследований современных криминологов и социологов права достаточно глубоко вскрывают социальные предпосылки и факторную обусловленность коррупции, комплекс общественных условий, которые способствуют (либо препятствуют) ее распространению. Исходя из этого, сущностная трактовка феномена коррупции в социолого-правовом контексте может быть дана как проникновение во властные и административно-управленческие структуры организованной преступности; принятие должностными лицами этих структур нормативных актов, управленческих решений в пользу узкогрупповых, корпоративных интересов или незаконных притязаний физических или юридических лиц с корыстной целью получения личной выгоды или вознаграждения.

Итак, борьба с коррупцией -- проблема сложная и, безусловно, комплексная, ее решение предполагает не только использование широкого спектра правовых средств (уголовно-правовых, административно-правовых, дисциплинарных, гражданско-правовых), но и применение полного набора социально-управленческих, организационно-управленческих, политических и культурных мер. Социально-культурный механизм искоренения коррупции непосредственно обусловлен трансформационной динамикой сознания (общества и личности) от интегрированного тоталитарного образца к либерально-демократическому. В ходе этого процесса происходит глубинное изменение «ментального образа» человеческого достоинства из патриархально-подданнического в свободный демократический менталитет гражданина суверенной и сильной страны, не приемлющего унижения его достоинства никакими действиями и вымогательствами со стороны коррумпированной бюрократии. Только такая социокультурная среда и политическая система способны отторгнуть коррупцию в корне.

политический коррупция

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема коррупции - одна из самых животрепещущих проблем политико-правовой практики, поэтому неугасающий научный интерес к данной предметной плоскости вполне понятен и объясним.

Проблема коррупции - одна из самых животрепещущих проблем российской и зарубежной политико-правовой практики, поэтому неугасающий научный интерес к данной предметной плоскости вполне понятен и объясним.

Коррупция как правовое явление изучается юристами, как феномен социально-политический - политологами и социологами, как неотъемлемый элемент хозяйственного развития - экономистами. И этот список не является исчерпывающим.

Да и сама коррупция преподносит все новые и новые сюрпризы, приобретая неведомые доселе формы и захватывая неохваченные прежде области.

Таким образом, феномен коррупции имеет достаточно глубокие исторические корни, обусловлен социальными, экономическими и политическими факторами, а также характеризуется специфическими национально-государственными формами воплощения. Коррупция, будучи непосредственно связана с механизмами государственного управления, встречается практически в любой политической и экономической системе.

Она представлена корыстно-бюрократическими структурами, переродившимися из истинно-государственных органов с целью преступной эксплуатации гражданского общества в своих интересах.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Закон Республики казахстан «О борьбе с коррупцией» от 28 июля 1998 года №267-1 (с изменениями и дополнениями на 01.04.11 г.)

2. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М.: «Прогресс», 1990.

3. Мишин Г.К. Коррупция: понятие, сущность, меры ограничения. М., 1991. С. 12.

5. Погорелый Д. Е. Политология. М., 2008.

6. Сатарова Г. А. Антикоррупционная политика / М., 2004.

7. Ушаков Коррупция. Толковый словарь русского языка. «Яндекс.Словари».

8. Шабалин В.А. Политика и преступность // Государство и право. 1994. № 4.

9. Якушик В., Ватсон Ш., Малеев К. Коррупция как общественный феномен Политическая мысль. 1994. № 4. С. 25-31.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

контрольная работа , добавлен 13.01.2017


Масштабы коррупция в России. Формы коррупции в России: элитарная и низовая. Рост организованной преступности как последствие коррупции. Коррупция в политической и социальной сферах. Средства борьбы с коррупцией: организационные и законодательные меры.

реферат , добавлен 25.11.2010


Влияние коррупции на экономику и социальную жизнь общества в России, и в других странах мира. Причиняемый вред и выработка механизмов и государственных мер противостояния явлению. Основные источники коррупции, разрушение ее финансового потенциала.

реферат , добавлен 14.03.2011


Основные направления антикоррупционной стратегии США. Способы и методы стимулирования сотрудников государственного аппарата выявлять факты коррупции в организациях и сообщать о них компетентным лицам. Закон о запрете подкупа иностранных должностных лиц.

презентация , добавлен 23.11.2015


Роль коммуникативных процессов в политической жизни. Средства политической коммуникации и функции по отношению к политической системе и гражданскому обществу. Уровни информационных потоков. Политическое манипулирование и возможности его ограничения.

реферат , добавлен 02.02.2011


Понятие и характеристика политической власти. Формальность, универсальность и принудительный характер политической власти, ее тенденция к самовозрастанию. Признаки носителя власти. Разделение полномочий между структурными элементами властной пирамиды.

реферат , добавлен 25.01.2011


Лоббизм как организационное оформление групповых интересов, его влияние на политический процесс. Причины расцвета "теневого" лоббизма в РФ, его специфика на федеральном и на региональном уровне. Проблемы коррупции и их влияние на технологии лоббирования.

контрольная работа , добавлен 20.01.2010


Методологические основания изучения феномена политической элиты. Становление и тенденции развития политической элиты в России. Взаимодействие российской политической элиты с политической элитой Запада в контексте современных международных отношений.

дипломная работа , добавлен 12.08.2017


Значение политической культуры для общества и политической системы. Особенности российской политической культуры. Тип политической культуры, характерный для Америки. Ценности, виды политической культуры по субъектам. Функции политической культуры.

реферат , добавлен 05.11.2010


Понятие и признаки политической системы. Выражение политических интересов различных классов, социальных слоев и групп. Структура политической системы общества и тенденции ее развития. Видовые и функциональные характеристики политической системы.

А можно ли оградить публичную власть от мотивированных жаждой наживы соискателей должностей или, по крайней мере, минимизировать ущерб, купировать распространение и проявления коррупции в случаях проникновения таких соискателей во власть?

Безусловно, нельзя построить идеальные институциональные барьеры, которые полностью и навсегда защитят публичную власть от проникновения и деятельности тех, кто хочет использовать ее в своих корыстных интересах. Человеческой природе свойственна приспособляемость, умение находить все новые и новые способы и механизмы преодоления любых не только уже известных, но и вновь создаваемых барьеров, особенно на пути к наживе и личному обогащению.

При этом следует учитывать и тот факт, что даже свободные в настоящее время от коррупции институты публичной власти со временем под воздействием изменений внешней и внутренней среды, в том числе и человеческого фактора, могут подвергнуться коррупционной эрозии.

А. Рогоу и Г. Лассуэлл, проводя институциональную проверку достоверности максимы лорда Дж. Актона на примере, в частности, таких институтов публичной власти США, как институт президентства, Конгресс и Верховный суд, пришли к выводу, что «склонность к честности или коррупции в данное время связана с престижем и моралью анализируемого институту» , и сформулировали следующие утверждения:

• - Если руководство института публичной власти не служит моральным образцом, связанные с ним люди или служащие института могут в смысле коррупционных отношений «добровольно согласиться или не оказать сопротивления».
• - Если сотрудники института публичной власти коллективно не проводят в жизнь моральные нормы, склонность отдельного человека к коррупции усиливается.

Институты публичной власти с высоким и растущим престижем и моралью привлекает больше амбициозных людей, думающих о карьере, чем людей нечестных, заинтересованных в содействии личному благосостоянию.

Институты публичной власти, утрачивающие власть или престиж, больше привлекают коррумпированных, заботящихся о своем богатстве людей, чем заинтересованных в успешной карьере.

Из этих утверждений в том числе следует, что ключевую роль в распространении коррупции в системе публичной власти играют те, кто занимает прежде всего высшие и иные политические должности публичной власти, возглавляет ее институты, кто формирует и реализует правящий политический режим. Именно они, занимая ведущие позиции в структуре публичной власти, оказывают определяющее влияние на то, в какой мере коррупция используется или нет как приводной механизм политических, экономических, информационных и иных социальных процессов, что является одной из важнейших характеристик правящего режима. Их отношение к коррупции зависит от того, как они пришли к власти и какие методы и средства используют для удержания и легитимации власти осуществляемого ими режима правления.

Как правило, коррупция становится одним из доминантных механизмов функционирования правящего режима, когда к власти приходят в результате государственных или военных переворотов, что представляет собой специфическую форму политической коррупции. Действительно, при срабатывании такого механизма смены власти одна часть правящих элит отбирает власть у другой части, используя такие предназначенные для обеспечения защиты и безопасности государства, а нс для борьбы за власть «силовые» структуры и ресурсы, как вооруженные силы, правоохранительные органы и спецслужбы, что в полной мере соответствует институциональной сути коррупции.

Те, кто хочет использовать власть в своих корыстных интересах, могут занять политические должности публичной власти и в полном соответствии с конституционно установленным и законодательно регламентированным порядком ее формирования, и прежде всего в результате свободных и честных выборов. Однако далее в ходе приватизации публичной власти и создания необходимого им для реализации своих корыстных интересов правящего режима такие деятели обязательно будут использовать политическую коррупцию для удержания и легитимации своей власти, при этом, как правило, имитируя соблюдение конституционного порядка формирования публичной власти.

Конституционный порядок формирования публичной власти, процедура реализации которого регламентируется па законодательном уровне, представляет собой нормативно установленный механизм завоевания и удержания публичной власти политическими акторами, который определяющим образом влияет на типологию ее легитимности.

Необходимо отметить, что в настоящее время не существует единого и общепризнанного определения легитимности политической власти. При неоинституциональном подходе за основу может быть принято следующее обобщенное определение: «Легитимность политической власти признание народом, политическими субъектами правомерности политической власти, ее инструментов, механизмов формирования и деятельности, а также проводимой ею политики» .

Понятие «легитимность» было введено М. Вебером в отношении социального порядка. Рассматривая такой социальный порядок как «господство» (Herrschaft), которое во многом соответствует понятию «власть», М. Вебер выделил три идеальных типа легитимного господства :

• - рациональное господство, которое основывается на вере в легальность установленного порядка и законность осуществления господства на основе этой легальности (легальное господство);
• - традиционное господство, которое основывается на обыденной вере в святость традиций и вере в легитимность авторитета, основанного на этих традициях;
• - харизматическое господство, которое основывается на незаурядных проявлениях святости, или геройской силы, или образцовости личности и созданном этими проявлениями порядке (харизматическое господство).

При этом М. Вебер отмечал, что ни один из идеальных типов легитимного господства в «чистой» форме не имел исторических прецедентов . В конкретных государствах как в исторической ретроспективе, так в настоящее время имеют место комбинации всех трех типов легитимного господства (власти) при доминировании одного из них.

Совершенствуя веберовскую типологию легитимности политической власти, Д. Истон предложил несколько иной, инструментальный подход к этой проблеме. Он определил в качестве объекта легитимации не политическую власть в се обобщенном представлении, а инструментальное воплощение политической власти в виде реализующего ее политического режима и тех, кто занимает ведущие позиции в структурах власти {authorities). При этом Д. Истон выделяет три типа легитимности (правомочности) институтов власти :

• - идеологическая легитимность, основанная на моральной убежденности в обоснованности режима и властных ролей людей, занимающих ведущие позиции в структурах власти;
• - структурная легитимность, основанная на доверии к нормам и структурам режима, а следовательно, и к властным ролям людей, занимающих ведущие позиции в таких структурах;
• - персональная легитимность, основанная на вере в правомерность норм и властных ролей людей, занимающих ведущие позиции в структурах власти, вследствие их личных качеств.

Типология легитимности, предложенная М. Вебером, и ее расширенная интерпретация, предложенная Д. Истоном, могут служить базовыми в контексте рассматриваемой проблемы. При этом следует сделать одно существенное уточнение. Источником рациональной (структурной) легитимности политической власти служит признание людьми рациональных процедур, правил и норм, на основании которых такая власть формируется и действует, т.е. данный тип легитимности имеет нормативную основу. В этом контексте при рассмотрении легитимации публичной власти, которая служит стержнем политической власти, представляется целесообразным обозначить данный тип легитимности как рационально-нормативный.

Для большинства современных государств доминирующим механизмом формирования публичной власти и ее рационально-нормативной легитимации призван служить институт выборов, который для этой цели используется по-разному в зависимости от типа правящего политического режима. Обусловлено это в том числе и тем, что, как отмечает Ф. Фукуяма, «из-за набирающего силу мнения, что в современном мире единственный легитимный источник власти - демократия... даже самые твердокаменные диктаторы считают себя обязанными получить хотя бы налет демократической легитимности, устроив выборы» .

Нормативный порядок формирования публичной власти определяется установленной конституцией или иными конституционными актами, формой правления. Распределение форм правления в 192 суверенных государствах - членах ООН представлено на рис. 5.2.

Рис. 5.2.

Из данных, представленных на рис. 5.2, следует, что из 192 суверенных государств в 144 (75%) государствах их конституциями установлены такие республиканские формы правления, как парламентская республика - 49 (25,5%) государств, полупрезидентская (смешанная) республика - 34 (17,7%) государства и президентская республика - 61 (31,8%) государство.

При таких республиканских формах правления конституционным порядком формирования высшего законодательного органа - парламента служат всеобщие выборы при тайном голосовании. В президентских и полу- президентских (смешанных) республиках должность главы государства - президента, обладающего директивными полномочиями, замещается также в порядке всеобщих выборов при тайном голосовании. В парламентских республиках должность главы государства, выполняющего в основном представительские функции, может замещаться как в порядке всеобщих выборов, так и путем его выборов парламентом. При всех республиканских формах правления законодательные и представительные органы всех уровней публичной власти формируются в порядке выборов, а исполнительные и иные должности замещаются либо в порядке выборов, либо назначением соответствующими выборными органами.

Отдельное место среди современных государств занимают 5 (2,6%) «коммунистических рудиментов» - Китайская Народная Республика (КНР), Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР), Лаосская Народно-Демократическая Республика (ЛНДР), Социалистическая Республика Вьетнам (СРВ) и Республика Куба. В этих государствах формой правления служит советская республика - особая республиканская форма правления, которая характеризуется тем, что единую систему органов власти составляют советы, действующие на непрофессиональной основе, которым подконтрольны и подотчетны все органы государственной власти .

В этих государствах институт выборов в непрофессиональные советы установлен конституцией, но процедура проведения таких выборов, как правило, по законодательно установленным нормам представительства реально состоит в голосовании за единственного кандидата, что, очевидно, не может рассматриваться как реальные выборы. Такое мероприятие можно определить как мероприятие по плебисцитарной легитимации публичной власти правящего политического режима, которая фактически осуществляется «руководящей и направляющей» коммунистической партией (или такими ее разновидностями, как Народно-революционная партия Лаоса и Трудовая партия Кореи) в лице высших партийных руководителей. Поэтому в КНР, ЛНДР и СРВ доминирующим типом легитимности публичной и в целом политической власти служит идеологическая легитимность, а в КНДР и на Кубе - сочетание идеологической легитимности с харизматической в лице представителей семейства Ким в КНДР и семейства Кастро на Кубе.

Из 43 (22,4%) государств с монархическими формами правления пять (2,6%) представляют собой абсолютные монархии, к которым относятся теократические султанат Бруней-Даруссалам и королевство Саудовская Аравия, султанат Оман, эмират Катар и федерация семи эмиратов - Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ).

В этих абсолютных монархиях формирование государственной власти осуществляется верховным правителем - монархом, должность которого замещается в установленном порядке престолонаследия. Выборы для формирования публичной власти практически не используются, хотя в последнее время наметилась тенденция формирования протопарламентов с частичным использованием выборов. Так, в ОАЭ в 2015 г. прошли третьи выборы в Федеральный национальный совет - совещательный орган парламентского типа с консультативными функциями, который состоит из 40 человек, половина из которых избирается прямым голосованием, а другая половина - назначается правителями семи эмиратов . Правом голоса на этих выборах были наделено порядка 224 тыс. из почти миллиона граждан ОАЭ, что на 73% больше, чем на предыдущих выборах в 2011 г. В Катаре планировалось в 2013 г. провести первые выборы в законосовещательный Консультативный Совет (Меджлис аль-Шура), 30 членов которого по конституции 2005 г. должны избираться всенародно, а 15 - назначаться эмиром, но конституционная реформа этого органа и выборы в него были отложены еще на три года .

В абсолютных монархиях доминирующим типом легитимации публичной власти служит традиционная легитимация, которая основывается на установленном в их конституционных актах порядке престолонаследия, освященном государственной религией - исламом. Тот факт, что порядок престолонаследия закреплен в конституционных актах, позволяет в определенном смысле говорить и о рационально-нормативной легитимации.

Формы конституционных (ограниченных) монархий, которые имеют место в 38 (19,8%) современных государствах распределены следующим образом: конституционные дуалистические монархии - 7 (3,7%) государств, конституционные парламентарные монархии - 15 (7,8%) государств и вестминстерская модель - 16 (8,3%) государств, включая «осно- воположницу» этой формы правления Великобританию.

В конституционных монархиях должность главы государства - монарха, который в дуалистических конституционных монархиях является и главой исполнительной власти, замещается в порядке престолонаследия, установленном конституцией или иными конституционными актами. Порядком формирования высшего законодательного органа - парламента служат всеобщие выборы при тайном голосовании. При всех формах конституционной монархии законодательные и представительные органы всех уровней публичной власти также формируются в порядке выборов, а исполнительные и иные должности замещаются либо в порядке выборов, либо назначаются монархом или выборными органами.

Таким образом, в 182 (94,8%) современных государствах, т.е. в их подавляющем большинстве, в качестве основополагающего порядка формирования, а следовательно, и удержания публичной власти на конституционном уровне установлен институт выборов. Поэтому доминирующим типом легитимации публичной власти (возможно, в сочетании с другими типами легитимации) должна служить рационально-нормативная легитимация, основанная на признании пародом и политическими субъектами правомерности и достоверности выборов, проводимых в законодательно установленном порядке.

В контексте практической реализации институт выборов обозначается как «свободные, честные и состязательные (конкурентные) выборы». В такой инструментальной интерпретации этот институт является общепризнанным минимально необходимым атрибутом представительной демократии. При дихотомическом подходе к оценке демократичности суверенных государств оценка состояния и качества реализации института выборов принципиально носит бинарный характер, при котором свободные, честные и состязательные выборы либо реализуются именно в таком виде, либо имеет место иное мероприятие, имитирующее выборы. Поэтому различные рассуждения о «частично» свободных, «относительно» честных или «ограничено» состязательных выборах, т.е. фактически о выборах «второй свежести» представляются логическим нонсенсом.

Институт свободных, честных и состязательных выборов является основополагающим порядком формирования публичной власти для государств, представляющих собой как минимум электоральную демократию. В таких государствах институт выборов служит ключевым механизмом обретения (завоевания) и удержания публичной власти в порядке замещения в ней политических должностей конкурирующими политическими акторами, а также разрешения политических конфликтов и кризисов. При этом он служит доминирующим механизмом рационально-нормативной легитимации правящего режима демократического типа, которая в этом случае может быть определена как демократическая рационально-правовая.

Современные постколониальные диктатуры и неоавторитарные режимы, в которых конституционной основой функционирования публичной власти служат республиканские формы правления преимущественно с доминантой института президентской власти, используют институт выборов для принципиально иных целей и другим образом. Такие режимы проводят мероприятия, которые только условно можно назвать «выборами», с целью сохранения публичной власти в руках правящих политических акторов и так, чтобы результаты «выборов» были заранее максимально предопределены исключительно в пользу режима, но при этом обеспечивалась легальность и видимость «демократической» легитимности таких мероприятий.

Для решения такой двуединой задачи используется электоральная коррупция, основанная на неправомерном использовании различных видов административного ресурса публичной власти. Маховик электоральной и в целом политической коррупции всегда начинает раскручиваться со злоупотреблений законодательным ресурсом публичной власти для изменений избирательного законодательства с целью ограничения возможностей участия в выборах оппонентов правящего режима, создания явных или скрытых преимуществ его представителям и расширения процедурных возможностей для неправомерного использования административного ресурса публичной власти. При этом избирательное законодательство утрачивает правовые основания, но позволяет апеллировать к легальности в смысле законности, но не правой легитимности проводимых в соответствии с ним мероприятий.

Непосредственно в процессе проведения избирательных кампаний современные диктаторские и неавторитарные режимы широко применяют различные механизмы неправомерного использования административного ресурса публичной власти (снятие оппозиционных кандидатов, подкуп и запугивание избирателей, неравные условия агитации и др.), а зачастую и прямые фальсификации для достижения высоких показателей голосования за своих кандидатов. Стремление к высоким фиктивным показателям позволяет говорить о том, что недемократические режимы стремятся придать мероприятиям под названием «выборы» характер плебисцитарной легитимации, однако в отличие от подобных мероприятий коммунистических режимов при сохранении видимости состязательности.

При этом результаты мероприятий по плебисцитарной легитимации современных авторитарных режимов могут достигать коммунистических «высот». Так, в 2010 г. на президентских выборах в Руанде действующий президент II. Кагамс был переизбран на второй семилетний срок с результатом 93% при наличии трех конкурентов, что позволило аналитику лондонского Королевского института международных отношений М. Коди высказать по поводу этих выборов следующее: «Реально это была коронация мистера Кагаме. Я не думаю, что мы назовем это настоящими выборами» .

Манипулируя избирательным законодательством и процедурой проведения избирательных кампаний посредством использования широко спектра приемов электоральной коррупции, современные диктаторские и неоавтори- тарные режимы целенаправленно деформируют институт выборов для имитации своей псевдодемократической рационально-легальной, но не демократической и правовой легитимности в формате плебисцитарной легитимации с жестко контролируемой симуляцией состязательности. Подобные симу- лякры института выборов с различной степенью их «второй свежести» используют все режимы рассматриваемых типов, начиная с режима, созданного в Сингапуре «мягким диктатором» Ли Куан Ю с доминантной партией и прямым регулированием, вплоть до использования цензуры, деятельности СМИ, а также общественных организаций , и до режима старейшего в современном мире жесткого диктатора Р. Мугабе, который правит в Зимбабве уже более 35 лет и с 1987 г. регулярно имитирует состязательные президентские выборы, для победы на которых использует любые средства как, например силовое давление на сторонников своего конкурента М. Цвингираи на выборах 2008 г.

Современные авторитарные режимы, которые целенаправленно манипулируют институтом выборов таким образом, чтобы «оппозиционные партии проигрывали выборы», и «мечтают собрать плоды электоральной легитимности и избежать при этом риски демократической неопределенности», А. Шедлер предложил определять как режимы «электорального авторитаризма» . По его представлению, такие режимы занимают часть туманной зоны (foggy zone), которая расположена между консолидированным авторитаризмом (closed authoritarianism) и электоральной демократией и имеет протяженность в пространстве деформаций института выборов, допускающую наличие размытых (blurry) и противоречивых (controversial) пограничных с электоральной демократией режимов.

Такой подход представляется содержательно контрпродуктивным для понимания сущности современных авторитарных режимов, а понятие «электоральный авторитаризм», которое допускает интерпретацию института выборов как выборов различной степени «второй свежести», в соотнесении с понятием «электоральная демократия», основанном на инструментальной интерпретации института выборов как честных, свободных и состязательных выборов, - оксюмороном типа «честная и состязательная игра в наперстки».

В соответствии с теорией «электорального авторитаризма» к режимам консолидированного авторитаризма в настоящее время можно отнести только пять коммунистических режимов, включая последний сохранившийся тоталитарный режим в КНДР, и 11 авторитарных монархий, пренебрегая тем, что институт выборов в принципе не предусмотрен только в пяти абсолютных монархиях. Все остальные устойчивые недемократические режимы следует рассматривать как единообразные режимы «электорального авторитаризма», так как все эти режимы используют целенаправленно деформированный в гой или иной мере институт выборов для удержания публичной власти и имитации своей псевдодемократической рационально-легальной легитимности.

Кроме того, как представляется, граница, отделяющая электоральные демократии от недемократических режимов, которые, по мнению А. Шед- лера, континуально располагаются в пространстве деформаций института выборов, может быть определена достаточно точно без каких-либо размытых и противоречивых пограничных режимов. Индикаторами такой границы могут служить, во-первых, избирательное законодательство, реально обеспечивающее соблюдение избирательных прав граждан и свободную и честную электоральную конкуренцию, и, во-вторых, не только неиспользование, но и активное подавление публичной властью любых проявлений электоральной коррупции в процессе проведения избирательных кампаний, что может фиксироваться системами национального и международного наблюдения за выборами.

При этом следует также отметить, что для подавляющего большинства современных диктаторских и неоавторитарных режимов характерен достаточно высокий и даже выше, чем в авторитарных монархиях и коммунистических режимах, кроме режима в КНДР, уровень политически мотивированного насилия и внесудебных расправ . Это обстоятельство также диссонирует с утверждением А. Шедлера о том, что режимы «электорального авторитаризма» характеризуются тем, что «не обращаются регулярно к открытым репрессиям» .

Можно предположить, что теорию «электорального авторитаризма», которая сегодня некоторыми исследователями рассматривается как так называемый мейнстрим политической науки, постигнет та же участь, о которой написал и А. Шедлер , что и теорию «демократического транзита».

Существенную роль в достижении требуемых диктаторским и неоав- торитарным режимами результатов мероприятий по их плебисцитарной легитимации, имитирующих состязательные выборы, и в целом легитимности таких режимов играют такие типы легитимации, как харизматический и идеологический.

Действительно, подавляющее большинство таких режимов являются персоналисгскими или персонифицированными. Во главе режимов стоят лидеры, которые имеют харизматический образ, во многом созданный посредством технологий пропагандистского манипулирования массовым сознанием. Именно такой образ, который, правда, имеет свойства быстро разрушаться при изменении политической ситуации, и позволяет им достигать на выборах результатов, соответствующих плебисцитарной легитимности. Примерами таких лидеров могут служить уже упоминавшийся президент Руанды П. Кагама (93,08% на выборах 2010 г.), президент Алжира А. Бутефлика (81,53% на выборах 2014 г.) и абсолютный рекордсмен - президент Казахстана Н. Назарбаев (97,75% на выборах 2015 г.).

Значимым фактором современных авторитарных режимов является то, что для таких режимов даже в так называемую эпоху конца идеологий политическая идеология сохраняет свое значение . Публичная идеология необходима таким режимам для поддержания социального господства и самолегитимации, а также для сплочения и мобилизации управляемых на их поддержку. В качестве такой идеологии современные диктаторские и неоавторитарные режимы используют различные идеологии этатизма с той или иной националистической окраской. А латентной, публично не афишируемой, идеологией правящих при таких режимах служит идеология коррупции - система установок на использование полномочий и ресурсов публичной власти для личного или группового материального и нематериального обогащения, мотивирующая их социальное и политическое поведение.

Weber M. Economy and Society. P. 216. Smith В., Thompson G. Qatar 2013.SNIA/6745 // House of Commons Library. 2013.18 October. URL: http://researchbriefings.files.parliament.uk/documents/SN06745/SN06745.pdf

К оррупция в России достигла немыслимых размеров. Вместе тем, несмотря на масштабы коррупции и темпы деформации политических и социальных институтов, причины возникновения и природа столь беспредельной коррупции в России остаются не до конца выясненными. При этом практически не рассматриваются вопросы, связанные с появлением и развитием в России особого и самого опасного вида коррупции - политической коррупции.

Политика, как практика управления государством, и коррупция всегда тесно связаны. В отечественной науке изучению политического аспекта коррупции уделяется серьезное внимание. При этом политическую коррупцию следует отличать от бюрократической коррупции, характеризующейся отсутствием политических мотивов коррупционных действий. Она адресована бюрократии - управленческой группе, не имеющей возможности принимать самостоятельные (без участия представителей элиты) политические решения.

В широком смысле, под политической коррупцией принято понимать подкупаемость и продажность государственных чиновников, должностных лиц, а также общественных и политических деятелей вообще, либо преступную деятельность, заключающуюся в использовании должностными лицами доверенных им прав и властных возможностей в целях личного обогащения.

По мнению некоторых ученых, под политической коррупцией следует понимать коррупционные (или связанные с коррупцией) формы политической борьбы правящих или оппозиционных элит, партий, групп и отдельных лиц за власть, т. е. с целью ее захвата или удержания, а также против политических конкурентов. Некоторым ее видам присущи коррупционные деяния против конституционных прав и свобод человека и гражданина, против основ государственного строя и государственной власти.

Политическая коррупция чрезвычайно развита в силу того, что она охватывает все органы государственной власти (исполнительной, представительной и судебной). В ее основе лежит неправомерное и корыстное использование ресурсов власти, в том числе, в негосударственном секторе на уровне местного самоуправления.

Для политической коррупции характерно стремление ее субъектов к приращению своего властного потенциала без явной, на первый взгляд, материальной выгоды. Дело в том, что корыстные мотивы на нижестоящих уровнях социальной организации (ГИБДД, чиновники низших рангов, преподаватели, врачи и т.д.) имеют, как правило, конкретное материальное воплощение: четко оговоренные суммы денег или объемы запрашиваемых услуг. В ситуации с коррупцией политической и размер вознаграждения, и сам факт этого вознаграждения зачастую скрыты от глаз общественности и правоохранительных структур. То есть вредоносность такого явления очевидной для рядового человека представляется не всегда. Именно эта черта способствовала размежеванию точек зрения исследователей политической коррупции. Парадокс заключается в том, что абсолютно деструктивный, с точки зрения закона, феномен в глазах теоретиков политического менеджмента превращается в оригинальную деталь управленческого инструментария, коррозийный характер которого порой подвергается сомнению.

Таким образом, в отечественной науке, так же как и в зарубежной, выделяются следующие признаки политической коррупции:

а) отсутствие явной противоправности;

б) нацеленность на захват, сохранение, укрепление и распределение власти, как отдельными лицами, так и их группами (партиями, иными устойчивыми сообществами);

в) использование для достижения указанных целей как государственных, так и общественных ресурсов.

Большинство специалистов, изучающих политическую коррупцию, рассматривают ее как особый вид коррупции, возникающий в политической системе общества в результате нарушения избирательного процесса, покупки голосов избирателей во время выборов. Коррупция здесь выражается в незаконном финансировании избирательных кампаний, информационном обеспечении выборов организациями и СМИ из корыстной или иной заинтересованности, подкупе лиц, призванных обеспечивать открытость и гласность избирательного процесса (наблюдатели, члены избирательных комиссий с правом совещательного голоса). Такая коррупция поражает и деформирует все ветви власти и все сферы государства, принципиально меняя смысл и характер деятельности государственных органов власти. Здесь действительно есть все характерные признаки коррупции, за исключением наличия должностного лица.

Как известно, выборы обеспечивают коррекцию социально-политического курса и экономический прогресс цивилизованного государства. В то же время, нарушение механизма выбора власти приводит к непоправимым, с точки зрения формирования и развития политической системы государства, его экономики и социальной сферы, последствиям, поскольку порождает такое смертельно опасное для общества и государства явление, как политическая коррупция. В этой связи некоторые авторы определяют политическую коррупцию, как деяния политиков, претендентов или лиц, связанных с ними, во время подготовки и проведения выборов, назначение или утверждение на определенной государственной должности, а также проведение иных политических мероприятий, направленных на получение или сохранение определенной должности или статуса, как для себя, так и для других лиц, совершенных путем использования должностных полномочий - как своих, так и иных лиц, использования своих и чужих материальных ресурсов вопреки интересам государства, общества и других лиц в целях получения политической выгоды, личного обогащения, а также в пользу узкогрупповых интересов и политических партий.

Таким образом, основными сферами политической коррупции являются выборы в законодательные и представительные органы власти всех уровней, деятельность политических партий, а также политический лоббизм, навязывающий органам государственной власти и местного самоуправления те или иные решения, или внедряющий в их руководящие органы представителей определенных групп влияния.

В силу того, что подобная деятельность ведет к формированию властных структур, под управлением которых оказывается значительная часть российского общества и целые российские регионы, коррупция здесь наиболее опасна, ибо ее последствия весьма труднопреодолимы, и, более того, способствуют развитию не только политической, но и многих других форм коррупции. Коррупционеры, захватившие подобным путем власть в тех или иных государственных структурах или в отдельных субъектах Российской Федерации, могут затем годами сохранять и приумножать свою власть с использованием коррупционных механизмов различного вида и оказавшегося в их руках административного ресурса, в том числе, и при проведении очередных выборов.

Так, в докладе Общественной палаты по коррупции отмечалось, что в последние годы несовершенство партийно-политической системы в России, отсутствие полноценных политических партий, реально выражающих интересы конкретных социальных групп, привели к тому, что партии стали развиваться по двум направлениям: либо представлять интересы исполнительной вертикали, либо превращаться в своего рода бизнес-проекты по привлечению финансовых средств путем получения поддержки от власти в обмен за голоса при рассмотрении того или иного вопроса в законодательном органе.

Ввиду указанных обстоятельств, коррупционная составляющая политического процесса стала выражаться в лоббировании одних законопроектов и торможении других в интересах конкретных финансово-промышленных групп, которые финансируют партии и экономически стимулируют деятельность депутатов, способных оказать влияние на решения законодательных органов. А поскольку криминальные сообщества обладают немалым ресурсом влияния в сфере экономики, отдельные политики и партийные функционеры, по существу, начинают выражать не только экономические, но и криминальные групповые интересы.

Следует подчеркнуть, что политическая коррупция в современной России обладает всеми существенными признаками этого политического феномена, в числе которых необходимо отметить следующие:

1. фактическое искажение механизма выборного процесса путём фальсификации результатов выборов, ставящее целью удержание (узурпацию) власти и неизменность существующей политической системы государства;
2. образование и развитие особых финансово-политических групп, в руках которых сосредоточены огромные ресурсы и внутри которых в узком кругу принимаются стратегические государственные решения без их предварительного обсуждения в парламенте;
3. отсутствие реальной политической конкуренции и отсутствие реальных политических партий, ставящих своей целью приход к управлению государством путём политической борьбы;
4. формирование органов исполнительной власти (правительства, администрации) не по профессиональному признаку, а признаку личной преданности вождю и круговой поруки.
5. государственная (административная, финансовая, экономическая, информационная и пр.) поддержка действий одной политической группы в ущерб поддержке действий других политических и социальных групп.

Таким образом, политическая коррупция представляет собой процесс насильственного и нелегитимного удержания (узурпации) высшей государственной власти одной из политических групп (кланов) в целях неограниченного и неконтролируемого доступа к административным, природным, производственным, финансово-экономическим, информационным, избирательным и другим ресурсам государства с одновременным лишением прав доступа к этим ресурсам иных политических и социальных групп путём фальсификации результатов выборов или отмены (частичной или полной) выборов этой власти.

Какие же основные, базовые причины политической коррупции? Это, прежде всего, несовершенство политических институтов и всего механизма государственного управления. Понятно, что совершенных социально-политических систем не существует. Но понятно и то, что в демократических странах, где десятилетиями отрабатывалась система государственного управления, обеспеченная эффективным законодательством, сложившимся кодексом высоких стандартов политической этики элиты, политическая коррупция находится под действенным контролем и государства, и общества. Поэтому в таких странах (к примеру, скандинавские страны, Канада, Нидерланды, Сингапур и многие другие) мы наблюдаем традиционно низкий уровень политической коррупции. Там же, где возникают новые социально-политические системы, как, например, в России, либо складываются условия для развития отношений коррупции, (к примеру, в свое время в Италии), как правило, по разным причинам, происходит бурный всплеск политической коррупции.

Самым опасным в российской политической коррупции является то, что она поразила судебную и правоохранительную сферы. Мздоимство в судах стало одним из самых мощных рынков коррупции в России. «Судебная коррупция, - по словам Председателя Конституционного суда РФ В.Д. Зорькина, - встроена в различные коррупционные сети, действующие на разных уровнях власти: например, в сети по развалу уголовных дел и по перехвату чужого бизнеса». Следует ли говорить о том, какую огромную разрушительную силу для государства имеет коррупция в системе высших эшелонов власти и, особенно, в системе правоохранительных органов и судебной сфере? Язва коррупции не только разлагает механизм государственного управления страны, разрушает имидж власти внутри страны, подрывает доверие народа к институтам политической системы, но и не в лучшем виде формирует образ страны в международных отношениях.

Другой важнейшей причиной политической коррупции в стране является низкий уровень участия граждан страны в контроле над государством. Мера этого контроля настолько низка и реальные возможности граждан оказывать влияние через слабые пока институты представительства (политические партии, группы интересов, группы давления), иные формы участия на принятие тех или иных решений настолько ничтожны в российской политической системе, что мы вполне можем говорить лишь о складывающихся в Российской Федерации механизмах влияния гражданского общества на государство.

Важнейшей причиной, и, одновременно, следствием двух предшествующих причин политической коррупции в стране, является то, что называют состоянием «честности власти», стандартами политической этики бюрократии, которые находятся в прямой зависимости от политической воли, ценностей и стандартов политической этики властвующей политической элиты страны. Очевидно, что мера коррупции чиновничества, как орудия власти политической элиты, зависит от контроля за ее деятельностью со стороны властвующей политической элиты, от внутреннего контроля самой бюрократии (действующие профессиональные и этические стандарты корпорации), и от контроля (давления) со стороны общественности. Поскольку роль общественности в процессах принятия и контроля за выполнением политических решений в стране ничтожна, постольку правящая политическая элита и бюрократия становятся главными субъектами «правил политической игры» и политического режима в стране. Они определяют его основные характеристики, «меры» борьбы против коррупции, «дозируют» условия по формированию в стране гражданского общества и активистского типа политической культуры российских граждан.

Общеизвестно, что коррупция, как и мафия, бессмертна. Коррупционные отношения в современном российском обществе за последние годы не только не сократились, а напротив, расширились, усложнились и превратились в фактор, который сдерживает позитивное социально-экономическое развитие страны и угрожает национальной безопасности. Между тем, существует едва ли не единственный способ, позволяющий если не искоренить, то хотя бы поддерживать уровень политической коррупции на приемлемом для общества уровне. Этот способ давно известен и широко применяется в цивилизованных странах (разумеется, в каждой - со своей спецификой). Он заключается в создании эффективной политической системы, которая в наибольшей степени генерирует политическую конкуренцию, в свою очередь, обеспечивающую в сочетании со свободными выборами формирование дееспособных партий, партийных коалиций, парламента, правительства, состоящего из профессионалов, независимых профсоюзов, СМИ, судов, прокуратуры.

Одной из важнейших задач в борьбе с коррупцией в системе государственной службы является формирование государственной стратегии, предусматривающей следующие антикоррупционные механизмы:

• политический механизм (политическая воля руководства страны, привлечение институтов гражданского общества и т.д.);
• законодательный механизм (совершенствование антикоррупционного законодательства, устранение недостатков действующего механизма правового регулирования государственной службы и т.д.);
• институциональный механизм (усиление «прозрачности» управления, проведение открытой информационной политики; создание государственно-общественных структур контроля за деятельностью госслужбы, обеспечение независимости и эффективности судебной системы, органов прокуратуры и правоохранительных органов и т.д.);
• международный механизм (подписание и ратификация международных протоколов и законов; привлечение к законодательной работе международных экспертов по борьбе с коррупцией и т.д.);
• воспитательно-образовательный механизм (возрождение такого понятия, как этика государственного служащего; повышение юридической грамотности широких слоев населения; воспитание нового поколения государственных служащих).