Forum жизнь и творчество цветаевой. Жизнь и творчество Марины Цветаевой. Скитания в эмиграции

Марина ЦВЕТАЕВА (1892-1941)

1. Введение
2. Детство Цветаевой
3. Первые стихотворения Цветаевой
4. Предреволюционные стихотворения Цветаевой
5. Главная героиня цветаевской поэзии
6. Родина в стихотворениях Цветаевой
7. Эмиграция Цветаевой
8. Возвращение Цветаевой на родину и смерть.
9. Творческое наследие Цветаевой

1. Введение

Свое особое место в русской литературе начала XX века занимает Марина Ивановна Цветаева, не примыкавшая официально ни к одному из поэтических течений. Социальная, философская, эстетическая позиция Цветаевой решительно отделяла ее и от символистов, и от акмеистов, и от футуристов. Светлый взгляд на мир, неуемное жизненное горение, романтическое бунтарство, основанные на максимализме идеалов - таковы были ее творческие принципы, которым Цветаева осталась верна на протяжении своего пути, несмотря на обрушивавшиеся на нее невзгоды.

1. Детство Цветаевой

М. Цветаева родилась 26 сентября (8 октября) 1892 года, в полночь, с субботы на воскресенье, на Иоанна Богослова, почти в самом центре Москвы, в тихом Трехпрудном переулке. Позднее она напишет:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

Спорили сотни Колоколов.

День был субботний:

Иоанн Богослов.

Мне и доныне

Хочется грызть

Жаркой рябины

Горькую кисть.

(«Красном» кистью»)

Рябина навсегда вошла в ряд важнейших образов ее поэзии. Пылающая и горькая, она стала символом судьбы, тоже горькой и пылающей.

Свой дом в Москве Цветаева с детских лет любила, словно родное существо. Своим читателям она «дарила» Москву как редчайший и драгоценный подарок:

Из рук моих - нерукотворный град

Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

Другим ее любимым местом была Таруса и ее окрестности. Цветаевым принадлежала дача «Песочное», возле Тарусы, где семья проводила летние месяцы. С этими местами, с их природой связаны детские и отроческие годы поэтессы, которые она пронесла через всю жизнь, как самые дорогие воспоминания.

В своих позднейших дневниковых записях, очерках, автобиографических рассказах она уделит много внимания впечатлениям этих лет. В созданном за рубежом очерке «Хлыстовки» (1934), проникнутом острым ностальгическим чувством, М. Цветаева пишет, рассказывая о своем знакомстве с семьей тарусских соседей, раскольников-хлыстовок: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины, в одной из тех могил с серебряным голубем, где растет самая красная и крупная в тех местах земляника. Но если это несбыточно, если мне не только там не лежать, но и кладбища того уже нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов поставили с тарусской каменоломни камень «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Ныне такой камень поставлен и стал местом встреч истинных поклонников ее таланта.

1. Первые стихотворения Цветаевой

Писать стихи Цветаева начала еще с детских лет. Ее раннему поэтическому самоопределению способствовала атмосфера семьи, где царил дух искусства. Отец поэтессы - Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского университета, был директором Румянцевского музея и основателем знаменитого музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Мать - Мария Александровна Мейн - талантливой пианисткой.

В 1910 году, когда Цветаевой было 18 лет, выходит ее первый стихотворный сборник «Вечерний альбом», состоявший всего из одиннадцати стихотворений. Литературный дебют юной поэтессы оказался удачным. Тогдашние мэтры русской поэзии В. Брюсов и М. Волошин откликнулись на выход сборника сочувственными словами. Тепло встретили книгу и читатели.

В самом начале 1912 года в жизни Цветаевой произошли два важных события: она обвенчалась с Сергеем Эфроном, и у нее вышел второй сборник «Волшебный фонарь». Ровно через год выходит третий сборник стихов Цветаевой - «Из двух книг». Во вступлении к нему автор писала: «Все это мило. Мои стихи - дневник, моя поэзия - поэзия собственных имен». Как бы впоследствии ни изменялись творчество и личность Цветаевой, одно осталось постоянным: стихи всегда были дневником ее души.

Во всех этих сборниках ярко проявились основные темы цветаевского творчества: тема любви, тема Родины и тема поэта и поэзии. Они очень часто переплетаются, образуя то сложное единство, которое В. Брюсов обозначил в Цветаевой как «поэзию интимной жизни». Ряд этих стихотворений навеян тарусскими впечатлениями. Таково, например, одно из первых стихотворений поэтессы «Мама на даче». При всей еще очевидной незрелости оно покоряет острым ощущением родной природы и дочерними чувствами:

Мама на даче: за лугом Ока серебрится, Серебрится, как новый клинок. Наша мама сегодня царица, На головке у мамы венок-Скоро вечер: за лесом луна загорится, На плитах заблестят огоньки. Наша мама сегодня царица, На головке у мамы венки.

Неброская красота родной природы, страстная влюбленность в нее поэтессы звучат в стихотворениях «Осень в Тарусе», «Паром», в циклах «Стихи к Блоку» и «Стихи о Москве»:

И льется аллилуйя

На смуглые поля.

Я в грудь тебя целую,

Российская земля.

1. Предреволюционные стихотворения Цветаевой

Стихи Цветаевой предреволюционных лет проникнуты страстным ожиданием счастья, любви, яркой, наполненной высоким смыслом жизни. Лирика ее предельно насыщена эмоциями, необычайно экспрессивна в изображении чувств, мыслей и переживаний. Поэтесса очень любила жизнь и предъявляла ей максималистские требования, хотела всего яркого, страстного в жизни. Это отразилось и в тематике, и в поэтике ее стихов.

Цветаева - мастер изображения деталей быта, обстановки, пейзажа, афористичности, экспрессии в выражении чувств. Она прекрасно сочетала в своем творчестве две черты, два пафоса: бытовой прозаизм и патетику. Все это нередко выражено в одном стихотворении, образуя сложную эмоциональную гамму: изображение эмоций, экспрессии чувств через описание предметов, деталей быта. Эта особенность проявляется в ее произведениях и при описании природы, и при обрисовке внутреннего мира лирической героини.

1. Главная героиня цветаевской поэзии

Главная героиня цветаевской поэзии - духовно богатая женщина, наделенная сильным характером и прежде всего внутренней красотой. Поэзия Цветаевой раскрывает обаяние глубокой и сильной натуры - той, что не терпит шаблонов, не признает навязанных кем-то правил, самостоятельна во всем и всегда. Ее поступки часто непредсказуемы, неожиданны. Она может быть нежной и упрямой, ласковой и надменной, ранимой и дерзкой.

Лирическая героиня Цветаевой - человек разного возраста. Она как бы растет, формируется на страницах сборников ее стихов, обретая все новые качества личности, постигая окружающий мир и людей, духовно обогащаясь от этих связей с миром, из ребенка превращаясь во взрослого человека. Пора детства для поэтессы - источник самых первых, дорогих впечатлений:

Над миром вечерних видений

Мы, дети, сегодня цари.

В стихотворении «В зале» (1910) поэтесса очень точно передает особенности детского восприятия. Ребенок постигает мир, который огромен и таинствен. Сумерки, бледный свет фонарей будят воображение, создают атмосферу загадочности, нереальности, где переплетаются и явь, и то, что почудилось, показалось. Ребенка манит загадочное, неведомое - все то, что для взрослых кажется обыденным, недостойным внимания, и это, по мнению лирической героини, обедняет их души. Стихотворение заканчивается своеобразной декларацией юной героини:

Мы старших за то презираем,

Что скучны и просты их дни.

Мы знаем, мы многое знаем

Того, что не знают они.

Маленькая героиня Цветаевой порывиста, стремительна, отчаянна. В ней рано вызревает чувство свободы, внутренней самостоятельности, душевной раскованности.

Когда малюткою была

- Шальной девчонкой полуголой,

- Не липла - Господу хвала! -

Я к материнскому подолу.

Нет,- через пни и частоколы -

Сады ломать! - Коней ковать! -

А по ночам в чужие села

- «Пустите переночевать!».

(«Баллада о проходимке»)

Образ отчаянной девчонки-бесовки в некоторых стихах вырастает до символа:

Бубен в руке! Дьявол в крови! Красная юбка! В черных сердцах! Красною юбкой - в небо пылю! - «Красная юбка?» - Как бы не так! - Огненный парус! - Красный маяк!

Любимый цветаевский образ - устремленный ввысь красный огонь как символ горения души, неистовых порывов и страстей.

Взросление человека стремительно. Героиня стихотворения «Бежит тропинка с бугорка» (1919) возвращается в места своего детства. Но они предстают перед нею совсем иначе. Детство ушло, но память о нем не должна исчезнуть. Сохранить ее - значит сберечь незамутненность взгляда на мир, свежесть восприятия, первозданную чистоту чувств. Пристальный, зоркий взгляд ребенка, его порывистость, жажду первооткрывателя мира лирическая героиня Цветаевой сохранит в себе навсегда.

«Юность мятежная» для героини цветаевских стихов - время еще более жадного интереса к окружающему миру, яростного желания «все понять и за всех пережить!». Она чувствует в своей душе «силы необъятные», ее сердце открыто самым разнообразным впечатлениям. Жить для нее - это значит действовать, рисковать, «мчаться», «гореть» и зажигать других:

Всего хочу: с душой цыгана

Идти под песни на разбой,

За всех страдать под звук органа

И амазонкой мчаться в бой.

«Душа цыгана» для поэтессы - символ вольности, мя-тежности, страстности. Такою предстает юная героиня. Страстная и мятежная, она в то же время надела чутким сердцем, готовым «за всех страдать» и «амазонкой мчаться в бой» за все, что ей мило и дорого.

Героиня Цветаевой - не твердокаменна. Она может безмерно радоваться и столь же безмерно страдать. Она может быть легкоранимой, но слабой, сдавшейся - никогда. Никакие жизненные испытания не заставят ее согнуться. В стихотворении «Пахнуло Англией и морем» (1920) автор рисует свою героиню в момент смертельной опасности: на море шторм. Бушует стихия, грозящая уничтожить и корабль, и всех, кто на нем находится. Но этой бешеной стихии противостоит не просто выдержка, а вызов героини:

…Так связываясь с новым горем,

Смеюсь, как юнга на канате

Смеется в час великой бури…

Отвага духа не покидает ее в самые драматические минуты:

И вот, весь холод тьмы беззвездной

Вдохнув - на самой мачте - с краю -

над разверзающейся бездной -

Смеясь! - ресницы опускаю…

Женщина в стихотворениях Цветаевой безмерна в своей страсти и поступках. Но эта безмерность - воплощение полноты жизни, жажды счастья. Отсюда ее неуспокоенность, всегдашняя «растревоженность» духа, «демонизм» ее натуры. Впрочем, поэтесса умела быть и по-своему элегичной, «плавной» и в изображении чувств своей героини, и в ритме стиха. Таково ее известное стихотворение-романс, посвященное мужу сестры «Мне нравится, что вы больны не мной…» (1915).

Героиня цветаевской поэзии выступает в разных сюжетных и социальных ипостасях. Она и московская стрельчиха, и неукротимая боярыня Морозова, и таборная цыганка, и тишайшая бездомная черница, и ворожея-книжница, и бедовая «кабацкая царица».

Чаще же всего - она современная автору женщина - простая, энергичная, живущая интенсивной духовной жизнью, с «гордым видом» и «бродячим нравом», носительница сложной судьбы и страстной любви. В каком бы обличье ни выступала главная героиня произведений Цветаевой - это прежде всего русская удалая, дерзкая; умная и гордая молодая женщина, не знающая удержу ни в радости, ни в грусти, ни в ненависти, ни в любви.

В поэзии Цветаевой нет и следа покоя, умиротворенности, созерцательности. Достаточно открыть почти любое ее стихотворение, и мы сразу погружаемся в атмосферу душевного горения, безмерности чувств, острейших драматических конфликтов.

Лирическая героиня этих произведений - всегда в вихревом движении, в действии, в поступке. Всякое чувство - будь то любовь к Родине, ее природе, или любовь к мужчине - Цветаева понимала только как активное действие - физическое и душевное.

Любовь у Цветаевой всегда «поединок роковой», всегда спор, конфликт и часто - разрыв. Ее любовная лирика, как и вся ее поэзия, эмоциональна, широкомасштабна, гиперболична, неистова:

Где бы ты ни был - тебя настигну.

Выстрадаю - и верну назад.

Перестрадай же меня! Я всюду!

Зори и руды я, хлеб и вздох,

Есмь я и буду я, и добуду

Губы - как душу добудет Бог.

Пишет ли Цветаева о встречах ее героини с любимым - это романтическая страсть встреч, изображает скорбь покинутой женщины - это вселенская скорбь («Вчера еще в глаза глядел»), рассказывает ли о разлуке с любимым - это «цыганская страсть разлуки»:

Цыганская страсть разлуки!

Чуть встретишь - уж роешься прочь.

Я лоб уронила в руки

И думаю, глядя в ночь:

Никто « наших письмах роясь.

Не понял до глубины.

Как мы вероломны, то есть -

Как сами себе верны.

Здесь само понятие «вероломства» - суть натуры человека, его внутреннего непостоянства, какой-то неуспокоенности, желание не останавливаться на месте ни в поступках, ни в чувствах. Это состояние лирической героини великолепно передано стихом, в котором слышатся бурный порыв, патетически напряженные интонации, резкие срывы ритма.

Такой образ женщины и такие стихи резко противоречили всем традициям женской любовной лирики, в частности, поэзии цветаевской современницы Анны Ахматовой. Где у Ахматовой камерность, строгая гармония, как правило, тихая речь, почти молитвенный шепот, там у Цветаевой - обращенность ко всему миру, патетические восклицания, крик, вопль. Но необходимо отметить, что, резко отличаясь от Ахматовой темпераментом и экспрессивным стилем, Цветаева сближается с ней в речевых истоках, уходящих своими корнями в глубь русской народной поэтической лирики.

1. Родина в стихотворениях Цветаевой

Столь же богатой и многомерной, как душа русской женщины, предстает в произведениях Цветаевой и душа Родины. Как поэт «русского национального начала», по удачному выражению В. С. Рождественского, Цветаева глубоко отразила в своих стихотворениях вольную, отчаянную душу России.

Стихотворения Цветаевой о России - это патетические песни о родных просторах, о буйных ветрах над полями, о звоне бубенцов на ямщицких тройках. Россия для нее - всегда в ветровой, природной стихии. Ею охвачена и современная Русь, и Русь прошлая, периода Лжедмитрия, Марин Мнишек.

Поэтесса живописует Россию Степана Разина, с восторгом пишет о его вольнице, о бродягах и кабацких ярыжках (цикл «Стенька Разин», 1917). Цветаевой очень дороги и близки ее герои - русские люди - дерзкие, смелые, исполненные духа бунтарства, свободолюбия, которые сродни буйному, непокорному ветру:

Другие - с очами и с личиком светлым,

А я - то ночами беседую с ветром.

Не с тем - италийским

Зефиром младым.-

С хорошим, с широким.

Российским, сквозным!

Россия для поэтессы - выражение духа бунтарства, буйного простора и безбрежной широты. Она и гордая, и нищая, и кабацкая, каторжная, и свободная, подобная цыганскому житью, и неприкаянная. Все эти образы в произведениях Цветаевой переплетаются и взаимодействуют, образуя сложное единство:

Следок твой не пытан.

Вихор-твой - колтун.

Скрипит под копытом

Разрыв да плакун.

Нетоптанный путь,

Непутевый огонь -

Ох, Родина - Русь,

Неподкованный конь!

В зрелом творчестве Цветаевой господствует буйное песенное начало, воплощающее острое чувство Родины - ее природы, истории, национального характера. Ее патриотическая лирика так же, как и лирика любовная, отмечена открытой эмоциональностью и бурным темпераментом в выражении чувства любви к родной земле.

Цветаева признавалась, что для полного выражения обуреваемых ее чувств, ей не хватало даже этой громкой речи, этих эмоциональных слов: «Безмерность моих слов,- писала она,- только слабая тень безмерности моих чувств», из которых неостановимо хлещут «и жизнь, и стих».

Но предельная эмоциональная самоотдача всегда сочеталась у поэтессы с упорным трудом над художественным словом, работой, по ее словам, «до седьмого пота». «Творческая воля есть терпение»,- заметила она однажды, и многие ее черновики свидетельствуют об этой кропотливой работе над поэтическим словом. О необходимости этой работы Цветаева говорит во многих произведениях, в частности, в циклах, посвященных А. С. Пушкину (стихотворение «Станок») и А. Блоку, «вседержителю» ее души, по признанию поэтессы.

Цветаева терпеливо и упорно работала над стихом. От сборника к сборнику крепла упругость ее строки, расширялся диапазон использования изобразительно-выразительных средств, обогащалась строфика и ритмика.

Цветаеву-поэта не спутаешь ни с кем. Стихи ее узнаваемы безошибочно - по особому распеву, неповторимым ритмам, своеобразной интонации. Слово Цветаевой - это прежде всего слово звучащее. Огромная роль в ее поэзии принадлежит звуковой организации стиха, его инструментовке, щедрой и точной, в которой особое значение имеют ассонансы.

В звукописи Цветаева видела основу поэтического творчества. «Словотворчество есть хождение по следу слуха народного и природного, хождение по слуху»,- писала она в статье 1933 г. «Искусство при свете совести». Над звуковой организацией стиха она работала особенно тщательно и упорно. И в подавляющем большинстве ее произведения инструментованы богато и тонко:

Бузина цельный сад залила!

Бузина зелена, зелена!

Зеленее, чем плесень на чане.

Зелена - значит, лето в начале!

Синева - до скончания дней!

Бузина моих глаз зеленей!

Мастерски использовала поэтесса цветопись. Излюбленные ее цвета черный, белый и красный, символизирующие в ее стихотворениях то контрастность и переменчивость настроений и психологических переживаний лирической героини, то сложную гамму восприятий окружающего мира, которую Цветаева умеет метафорически обобщить, выразительно и эффектно «преподнести» читателю с помощью оригинальных сравнений («рот, как мед»), неожиданных эпитетов («ржавая тишь») и оксюморонов («сладчайшее зло»).

Главным средством организации стихотворной речи является у Цветаевой ритм. Основная сила ее стихов - не в зрительных образах, а в завораживающем потоке все время меняющихся ритмов. То торжественно-приподнятые, то разговорно-бытовые, то задорно-звуковые, то песенно-распевные, драматически суровые, они в своем интонационном богатстве великолепно передают переливы гибкой, выразительной и меткой речи. Поэтесса не заботилась о гладком благозвучии ритмов, и гибкость интонационного строя ее стиха находится в полной зависимости от эмоций лирической героини.

Цветаева разрушала плавную, гладкую мелодию поэтической речи и создавала стихотворения, которые представляют собой, в большинстве случаев, страстный и потому сбивчивый и нервный монолог. Стих ее прерывист, неровен, изобилует внезапными ускорениями и паузами, резкими перебоями. В этом Цветаева близка Маяковскому.

Поэтесса стремилась добиться максимума выразительности при минимуме слов. С этой целью она предельно сжимает, уплотняет свою речь, жертвует эпитетами, предлогами, строит неполные предложения, ориентируясь на читателя вдумчивого, который «расшифрует» лаконичность фразы и увидит за нею богатый художественный образ. Вот пример. Цветаева пишет: Глыбами - лбу Лавры похвал.

Мысль двустишия такова: похвалы, расточаемые поэту, подобны лавровому венку. Но от этого венка челу поэта тяжело, как от каменных глыб. Большая мысль вмещена в две кратчайшие и виртуозно озвученные, афористически звучащие строчки.

Цветаева владела великолепным даром перевоплощения, вживания в образ. Ее принцип: «Хочешь писать дерево - будь им», т. е. перевоплотись в то, о чем пишешь. Отсюда множество ярких характеров и образов в ее поэзии, увиденных не со стороны, а изнутри.

М. Цветаева была решительной по-своему бескомпромиссной натурой. В одном из стихотворений она писала:

Отказываюсь быть

В бедламе нелюдей.

Отказываюсь жить

С волками площадей.

Отказываюсь выть

С акулами равнин.

Отказываюсь плыть

Вниз - по теченью спин.

Эта независимость, стремление жить, сообразуясь прежде всего с собственными взглядами, с собственным мнением, определили и ее отношение к Октябрьской революции. Как и многие интеллигенты, Цветаева не приняла братоубийственной гражданской войны, в которой видела разгул «сатанинских сил». В своих политических стихах этих лет, составивших книгу «Лебединый стан», она прославляет белое движение («Белая гвардия, путь твой высок…»), с горечью пишет о развязанном с обеих сторон терроре:

И справа, и слева

Кровавые зевы,

И каждая рана:

- Мама!

И справа, и слева,

И сзади, и прямо,

И красный, и белый:

- Мама!

В итоге страшного кровавого исступления гибнут свои же, русские люди, которых примиряет смерть:

Все рядком лежат -

Не развесть межой.

Поглядеть солдат!

Где свой, где чужой?

Белым был - красным стал:

Кровь обагрила

Красным был - белым стал:

Смерть побелила.

Лебединый стан - это белое движение, Добровольческая армия Деникина и Врангеля. Всего в книге 50 стихов, расположенных в хронологическом порядке, так что получается поэтическая летопись революции и гражданской войны. В нашей стране «Лебединый стан» опубликован только в 1990 году в 1-м томе 3-томного собрания сочинений Цветаевой.

Наряду с прославлением белого движения, в стихах звучит монархическая тема. Обращаясь к Николаю II в стихотворении «Царю - на Пасху», она пишет:

- Царь! Вы были не правы.

Помянет потомство

Еще не раз

Византийское вероломство

Ваших ясных глаз.

Поэтесса упрекает, царя за его отречение от престола. В стихотворении «Это просто, как кровь и пот» она пишет:

Царь с небес на престол возведен:

Это чисто, как снег и сон.

Царь опять на престол взойдет -

Это свято, как кровь и пот.

Она молится за наследника Алексея (стихотворение «За отрока, за Голубя - за Сына») и выражает надежду на спасение России.

Помимо «Лебединого стана» Цветаева пишет поэму «Перекоп» (1928-1929) -о защите белой армией Перекопа, а в 30-е гт. работает над произведением «Поэма о Царской Семье» (1929-1936). Текст поэмы пока не найден, опубликованы лишь небольшие фрагменты.

1. Эмиграция Цветаевой

Судьба Цветаевой сложилась очень драматично. Вслед за мужем, офицером царской армии и участником белого движения С. Эфроном, она вместе с дочерью Ариадной в мае 1922 г. эмигрировала. Жила сначала в Германии, затем в Чехии, в ноябре 1925 года перебралась в Париж. Жизнь была трудная. В самих столицах жить было не по средствам, приходилось селиться в пригородах или ближайших деревнях. Поначалу белая эмиграция приняла Цветаеву как свою. Но вскоре картина существенно изменилась. Ее печатают все меньше и меньше, связи ее с эмиграцией постепенно ослабевают. Она пишет очень много, но написанное годами не попадает в печать или вообще остается в столе.

Цветаева нисколько не погрешила против истины, когда жаловалась в частном письме 1935 года: «Надо мной здесь люто издеваются, играя на моей гордыне, моей нужде и моем бесправии (защиты нет)».

Существенный интерес для понимания отношений Цветаевой тех лет к миру и человеку представляют две ее поэмы, написанные в 1924 году: «Поэма Горы» и «Поэма Конца».

В основе сюжета этой своеобразной лирико-трагедийной дилогии лежит ее роман с молодым русским эмигрантом Константином Радзевичем осенью и зимой 1923 года в Праге, который закончился разрывом и полным разочарованием поэтессы в избраннике.

В поэмах проявился свойственный Цветаевой взгляд на человека, своеобразная романтизация высокого духовного чувства, которое она противопоставляет бездуховному бытовому началу жизни. На контрасте этих двух начал и построены поэмы, в которых вновь воплотился присущий Цветаевой максимализм нравственных требований.

Гора в поэмах - синоним и символ любви, олицетворение высоты, духовного восхождения к прекрасному. По этому пути идет лирическая героиня, преодолевая крутизну и жизненные ухабы, но никак невозможно разрубить гордиев узел - долг и страсть - и соединиться с любимым.

Приходится в конце концов спускаться вниз, к быту, туда, где «сброд, рынок, барак», спускаться с душой, полной «ран сплошных». «Поэма Конца» - дальнейшее подробное изображение умирающей любви. Последнее расставание с любимым - это опускание в склеп живого, сопротивляющегося чувства.

В поэме - обилие знаков «тире», — здесь паузы говорят больше чем слова - это провалы в пустоту, отражающие всю горечь расставания. Шествие влюбленных по Праге напоминает похороны, ибо расставание - это разрезание по живому («расставаться - ведь это врозь,//Мы же сросшиеся»). Это последнее прощание с тем возвышенным и прекрасным, что было и уже невозвратимо.

Расстаемся - Одна из ста?

Просто слово в четыре слога,

За которыми - пустота.

Расставаться - это идти вниз, под гору, вновь к мещанскому окружению, к обыденному существованию, против которого бессильно протестует душа героини.

К названным поэмам примыкает написанная в Париже «Поэма Лестницы» (1926) - произведение о «пасынках большого города Парижа», к которым Цветаева относила и себя. Это было время, когда в сознании поэтессы начинает все более нарастать трагическое ощущение мира. Напряженная духовная жизнь - и полная бытовая неустроенность в чужой и, более того, в чуждой ей по духу стране (Париж Цветаева не любила) - такова была жизненная атмосфера, в которой находилась поэтесса.

В «Поэме Лестницы» она пишет о сочувствии всем униженным и оскорбленным жизнью, заявляет о своей неприязни к мещанскому пониманию богатства, заключающемуся только в погоне за материальным довольством. В таком контексте образ лестницы имеет в поэме не только реальное значение - изображение черной лестницы нищего дома бедняков,- но и символическое, как мечты о духовном восхождении к счастливой, наполненной высшим смыслом жизни.

Миропонимание Цветаевой выражает финал поэмы: пожар уничтожает бедность и зло. Это символ спасительного огня, который, наконец, должен сжечь несправедливо устроенный мир.

В Париже в эти же годы Цветаева пишет и поэму «Крысолов», в основу которой положена средневековая немецкая легенда о бродячем юноше-музыканте, который с помощью волшебной флейты избавил жителей города от полчищ крыс, утопив их в реке. Поэма явилась прославлением искусства, музыки, красоты и посрамлением, обличением бюргерского, филистерского мира. В конце 20-х годов Цветаева работает также над поэмами «С моря» (1926), «Попытка комнаты» (1926), «Поэма воздуха» (1927), «Перекоп» (1929).

В эмиграции Цветаева обращается и к драматургии. В 1923 году она задумала стихотворную драматическую трилогию «Гнев Афродиты» по мотивам греческой мифологии. Части трилогии должны были называться по именам женщин, которых любил Тезей: Афродита, Федра, Елена. Греческие мифы были для Цветаевой поводом для раздумий о человеке, его месте в мире, его отношениях с судьбой. В отличие от мифов, в которых исключалась всякая психологизация, в трагедиях Цветаевой делается упор именно на психологических основах конфликтов и характеров.

Во Франции Цветаева обращается также к прозе, прежде всего к воспоминаниям детских и юношеских лет. В своих воспоминаниях она рисует портреты современников, их характеры, общественные идеалы. Особенно большое внимание она уделяет изображению поэтов и писателей - предшественников и современников.

Цветаева утверждала, что только поэт, художник может глубже всего понять поэта и составить о нем истинное представление. В прозе Цветаевой тоже проявился всегда присущий ей максимализм нравственных требований и эстетических оценок. Именно такой характер приобрела ее книга «Мой Пушкин», а также лирические воспоминания о Волошине, Блоке, Мандельштаме. При всей лирической субъективности, очерки и воспоминания Цветаевой правдиво передают черты времени, ее эмигрантской жизни, и - шире - духовных исканий литературы русского зарубежья.

С годами Цветаева все тяжелее переживает свою разлуку с Родиной. В ее произведениях начинают звучать мотивы тоски, усталости, безнадежности, возникает желание «Творцу вернуть билет». Поэтесса была твердо убеждена, что подлинный ее читатель остался в России. «Мой читатель несомненно в России»,- пишет она в письме 1925 года. А вот строки из письма 1933 года. «В 1922 году уезжаю за границу, а мой читатель остается в России, куда мои стихи не доходят. В эмиграции меня сначала (сгоряча!) печатают, потом, опомнившись, изымают из обращения, почуяв не свое…».

Ее стихотворения 20-30-х гг. наполнены острой ностальгической тоской по Родине:

Расстояние: версты, мили…

Нас расставили, рас-садили,

Чтобы тихо себя вели,

По двум разным концам земли

Рас-стояние: версты, дали…

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это - сплав

Вдохновений и сухожилий…

Не рассорили - рассорили,

Расслоили… Стена да ров

Расселили нас, как орлов -

Заговорщиков: версты, дали…

Не расстроили - растеряли,

По трущобам земных широт

Рассовали нас, как сирот,-

пишет она в марте 1925 г. в стихотворении «Расстояние: версты, мили…», посвященное Б. Пастернаку, с которым находилась в постоянной переписке. Из этого же ряда - стихотворение «Русской ржи от меня поклон» (1925, май):

Русской ржи от меня поклон,

Ниве, где баба застится… Друг!

Дожди за моим окном,

Беды и блажи на сердце…

Ты, в погудке дождей и бед -

То ж, что Гомер в гекзаметре.

Дай мне руку - на весь тот свет!

Здесь - мои обе заняты.

Вновь и вновь в своих стихах периода эмиграции возвращается Цветаева к теме утраченной Родины. Вот еще одно стихотворение 1932 года под названием «Родина»:

О неподатливый язык!

Чего бы попросту - мужик,

Пойми, певал и до меня: -

Россия, родина моя!

Но и с калужского холма

Мне открывалася она -

Даль,- тридевятая земля!

Чужбина, родина моя!

Даль, прирожденная, как боль,

Настолько Родина и столь -

Рок, что повсюду, через всю

Даль - всю ее с собой несу!

Даль, отдалившая мне близь.

Даль, говорящая: «Вернись Домой!».

Со всех - до горних звезд -

Меня снимающая мест!

Особенно тяжелым периодом эмигрантской жизни Цветаевой стали годы 1937-1939, когда она осталась в Париже с сыном Георгием в полном одиночестве, без помощи и поддержки и почти без средств к существованию: ее муж С. Эфрон, работавший в «Союзе возвращения», подал прошение о советском паспорте и в 1937 году вместе с дочерью Ариадной возвратился на родину.

Положение Цветаевой усугублялось еще и тем, что в эмигрантских газетах стали появляться материалы о связях Эфрона с ЧК. Цветаева подает прошение о визе и после мучительных месяцев ожидания 18 мая 1939 года возвращается на родину.

1. Возвращение Цветаевой на родину и смерть.

Поэтесса долго мечтала, что вернется в Россию «желанным и жданным гостем». Но так не получилось. Личные обстоятельства ее жизни сложились очень трагично. Осенью 1939 года муж и дочь подверглись необоснованным репрессиям.

Муж был расстрелян, а дочь Ариадна (1912-1975) шестнадцать лет провела в сталинских лагерях и была освобождена из туруханской ссылки лишь в 1955 году. Все оставшиеся годы своей жизни А. С. Эфрон посвятила собиранию и систематизации архива матери, созданию воспоминаний о ней. Похоронена в Тарусе.

После возвращения на родину Цветаева с сыном жили в Москве и Подмосковье (Болшево, Голицыне). Поэтесса занимается переводами, стихи ее не печатают. Лишь в январе 1940 г. возникает разговор об издании книги ее стихотворений, которую Цветаева хотела составить из сборников «Ремесло» (Берлин, 1922), «После России» (Париж, 1924). Но сборник так и не вышел: грянула война.

Восьмого августа 1941 года Цветаева вместе с сыном и группой’ писателей была эвакуирована в Елабугу. Чтобы иметь средства к существованию, она согласна была работать посудомойкой. Измученная одиночеством, материальной неустроенностью, трагическими обстоятельствами жизни, связанными с гибелью мужа и ссылкой дочери, М. И. Цветаева 31 августа 1941 года покончила с собой.

Сын ее Георгий (1925-1944) после смерти матери некоторое время жил в Чистополе, затем переехал в Ташкент, окончил там школу и поступил в Московский литературный институт. Отсюда в начале 1944 года был мобилизован на фронт. Погиб в июле того же года под деревней Друйка Витебской области.

1. Творческое наследие Цветаевой

Сложной оказалась и судьба творческого наследия Цветаевой. Долгое время вокруг ее имени был заговор молчания. Лишь с 1960-х годов понемногу стали печатать и переиздавать ее произведения. По-настоящему ее творчество, особенно эмигрантского периода, не изучено до сих пор. Это дело будущего. В этом была уверена и сама поэтесса. В 1913 году она писала:

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я - поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет.

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти, -

Нечитанным стихам!

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!)

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

В письме к близкой подруге О. Колбасиной-Черновой от 17 октября 1924 г. Цветаева писала: «И - главное - я ведь знаю, как меня будут любить (читать - что) через сто лет!». Как хорошо, что это случилось гораздо раньше!

Цветаева - поэт не из легких. Читать ее произведения между делом - нельзя. В Цветаеву необходимо углубляться, ее поэзия требует от читателя встречной работы мысли и сердца. «Чтение - прежде всего сотворчество,- говорила поэтесса,- устал от моей вещи, значит - хорошо читал и - хорошее читал. Усталость читателя - усталость не опустошительная, а творческая. Делает честь читателю и мне».

Марина Цветаева - большой поэт, и вклад ее в русскую и мировую культуру весьма значителен. Хорошо, что лучшему из того, что она создала, «настал черед», и ее поэзия пришла в школу. Ведь прежде всего к юности, к молодым поколениям обращено страстное, призывное и проникновенное слово поэтессы:

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала - тоже!

Прохожий, остановись!

Прочти - слепоты куриной

И маков набрав букет.

Что звали меня Мариной

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь - могила.

Что я появлюсь, грозя-

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились…

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед,-

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо.

Главу опустив на грудь-

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли…

И пусть тебя не смущает

Марина Ивановна Цветаева родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Ее отец, Иван Владимирович Цветаев, известный искусствовед, филолог, профессор Московского университета, директор Румянцевского музея и основатель Музея изящных искусств на Волхонке (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина), происходил из семьи священника Владимирской губернии. Иван Владимирович рано овдовел, и свою первую жену, Варвару Дмитриевну Иловайскую, дочь крупного историка, от которой у него осталось двое детей – сын Андрей и дочь Валерия – не переставал любить всю оставшуюся жизнь. Это постоянно чувствовали его дочери от второго брака – Марина и Анастасия. Впрочем, он был нежно привязан к своей второй жене Марии Александровне Мейн. Она, женщина романтическая, самоотверженная, расставшись с любимым человеком, вышла замуж, чтобы заменить осиротевшим детям мать. Мария Александровна происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была натурой художественной, талантливой пианисткой, учившейся у Рубинштейна. Ася, младшая дочь в своих «Воспоминаниях» писала: «Детство наше полно музыкой. У себя на антресолях мы засыпали под мамину игру, доносившуюся снизу, из залы, игру блестящую и полную музыкальной страсти. Всю классику мы, выросши, узнавали как «мамино» - «это мама играла…». Бетховен, Моцарт, Гайдн, Шуман, Шопен, Григ… под звуки мы уходили в сон». Посвятив себя семье, Мария Александровна стремилась передать детям все, что почитала сама: поэзию, музыку, старую Германию, «Ундину», презрение к физической боли, культ святой Елены, «с одним против всех, с одним без всех». Отверженность и мятежность, сознание возвеличенности и избранничества, любовь к поверженным стали определяющими моментами воспитания, которые сформировали облик Цветаевой. «После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом», - напишет она в автобиографическом очерке «Мать и музыка»(1934). Благодарным воспоминанием о родителях будут посвящены и другие очерки Марины Цветаевой: «Сказка матери»(1934 год), «Отец и его музей»(1933).

Счастливая пора детства, связанная с рождественскими елками, рассказами матери, волшебством книжных открытий и человеческих встреч, проходившая в уютном старом доме в Трехпрудном переулке у Патриарших прудов, была прервана неожиданной болезнью матери. Мария Александровна заболела чахоткой, ее здоровье требовало теплого и мягкого климата, и осенью 1902 года семья Цветаевых уезжает за границу. Они живут в Италии, Швейцарии, Германии, Марина продолжает образование в католических пансионах Лозанны и Фейбуга. Величественность швейцарских Альп и сказочность германского Шварцвальда навсегда останутся в памяти Цветаевой. 1905 год семья Цветаевых проводит в Крыму, где Марина пережила юношеское увлечение революционной романтикой – кумиром той поры был лейтенант Шмидт. Летом 1906 года Цветаевы уезжают в старинный городок Тарусу на Оке, где обычно проводили летние месяцы. Там в июле, так и не выздоровев, Мария Александровна скончалась. Горечь этой утраты никогда не изгладится в душе Марины:

С ранних лет нам близок, кто печален,

Скучен смех и чужд домашний кров…

Наш корабль не добрый миг отчален

И плывет по воле всех ветров!

Все бледней лазурный остров – детство,

Мы одни на палубе стоим.

Видно грусть оставила в наследство

Ты, о мама, девочкам своим!

Уединение, стремление к блаженному, не существующему в мире одиночеству («Уединение: уйди в себя, как прадеды в феоды»), и, одновременно, страх перед ним, постоянная тяга к общению, к людям, и невозможность встречи, определяют всю жизнь Марины Цветаевой. Осенью 1906 года она по собственной воле поступила в интернат при московской частной гимназии, предпочитая жить среди чужих людей, но не в стенах осиротевшего дома в Трехпрудном. она много и беспорядочно читает, отличаясь в гимназии не столько усвоением предметов обязательной программы, сколько широтой своих культурных интересов. Она увлекается Гёте, Гейне и немецкими романтиками, историей Наполеона и его несчастного сына, герцога Рейхштадского, героем пьесы Э. Ростана «Орленок», которую Цветаева перевела(перевод не уцелел), искренностью исповедального «Дневника» своей современницы, рано умершей художницы, Марии Башкирцевой, Лесковым и Аксаковым, Державиным, Пушкиным и Некрасовым. Своими любимыми книгами позже она назовет «Нибелунгов», «Илиаду» и «Слово о полку Игореве», любимыми стихами – «К морю» Пушкина, «Свидание» Лермонтова, «Лесной царь» Гёте. Цветаева рано ощутила свою самостоятельность во вкусах и привычках, и всегда отстаивала это свойство своей натуры в дальнейшем. Она была диковата и дерзка, застенчива и конфликтна, за пять лет она поменяла три гимназии. И. Эренбург, оценивая ее характер, заметил что «Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовь к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту».

В 1909 году шестнадцатилетняя Цветаева самостоятельно совершает поездку в Париж, где в Сорбонне слушает курс старофранцузской литературы. Летом 1910 года вместе с отцом Марина и Ася едут в Германию. Они живут в местечке Вайсер Хирш, недалеко от Дрездена, в семье пастора, пока Иван Владимирович собирает в музеях Берлина и Дрездена материалы для будущего музея на Волхонке. А осенью того же года Марина Цветаева, еще ученица гимназии, выпускает на собственные средства сборник стихов «Вечерний альбом».

Писать стихи Цветаева начала еще в шестилетнем возрасте, причем не только по-русски, но и по-французски и по-немецки, затем ведет дневник, пишет рассказы. Появившийся в цветаевской семье поэт Эллис (псевдоним Л.Л. Кобылинского) способствовал знакомству Марины с творчеством московских символистов. Она посещала издательство «Мусагет», слушала «танцующие» лекции Белого, ее влекла и одновременно отталкивала личность и поэзия Валерия Брюсова, она мечтала войти в этот малознакомый, но притягательный мир. И свой первый сборник она, не раздумывая, посылает Брюсову, Волошину, в издательство «Мусагет» с «просьбой посмотреть». Прямота, правдивость и искренность во всем до конца всю жизнь были для Цветаевой источниками радости и горя. Позже она четко сформулирует жизненный принцип, которому бессознательно следовала с детских лет: «Единственная обязанность на земле человека – правда всего существа». На сборник последовали благосклонные отзывы Брюсова, Гумилева, Волошина и других. Брюсов отметил дневниковую непосредственность, выделяющую автора из среды приверженцев крайностей эстетизма и отвлеченного фантазирования, и некоторую «пресность» содержания, (чем задел самолюбие Цветаевой), отзыв Волошина был исполнен благожелательности к «юной и неопытной книге». Он даже счел необходимым посетить юную Цветаеву у нее дома, и после серьезной и содержательной беседы о поэзии начинается, несмотря на большую разницу в возрасте, их длительная дружба. До революции она часто гостила у него в Коктебеле, а позже она вспоминала об этих посещениях пустынного тогда уголка Восточного Крыма как о самых счастливых днях в своей жизни.

В своей первой книге Цветаева приглашала читателей в страну счастливого детства, прекрасную, хотя и не всегда безоблачную. Все стихи сборника объединяет ориентация на романтическое видение мира глазами ребенка. Это отразилось и в названии вымышленного издательства «Оле-Лукойе», по имени андерсеновского сказочного героя, навевающего детям сказочные сны. Полудетские «впечатления бытия» лишь условно делятся на разделы: «Детство», «Любовь», «Только тени». В них наивно, но непосредственно и искренне отражены основные мотивы ее будущего творчества: жизнь, смерть, любовь, дружба… Однако уже в этом сборнике есть стихи, в которых слышится голос не просто талантливого ребенка – но поэта. Ее лирическая героиня в стихотворении «Молитва» исполнена лихорадочной любви к жизни, любви, жаждущей абсолюта:

Всего хочу: с душой цыгана

Идти под песни на разбой,

За всех страдать под звук органа

И амазонкой мчаться в бой

…………………………………..

Люблю и крест, и шелк, и краски,

Моя душа мгновений след…

Ты дал мне детство – лучше сказки

И дай мне смерть – в семнадцать лет!

Не окончив гимназии, весной 1911 года Цветаева уехала в Коктебель к Волошину. Здесь она познакомилась с Сергеем Эфроном, круглым сиротой, сыном революционеров-народников. В январе 1912 года она выходит за него замуж и выпускает посвященный ему второй сборник стихов – «Волшебный фонарь». Стихотворения этого сборника продолжали избранную в начале тему детства, перепевали старые мотивы. Неудивительно, что реакция критиков была более чем сдержана. Акмеисты, участники «Цеха поэтов», С. Городецкий и Н. Гумилёв удостоили книгу Цветаевой несколькими неодобрительными отзывами, а Брюсов выразил явное разочарование. Задетая критическими отзывами, Цветаева заносчиво писала: «будь я в цехе, они бы не ругались, но в цехе я не беду». Действительно, она никогда не связала себя ни с одной литературной группировкой, не стала приверженкой ни одного литературного направления, будь то символизм, акмеизм или футуризм. В ее понимании поэт всегда должен быть уединен. «Литературных влияний не знаю, знаю человеческие», - утверждала она. На отзыв же Брюсова Цветаева ответила едким стихотворением:

Я забыла, что сердце в Вас – только ночник,

Не звезда! Я забыла об этом!

Что поэзия Ваша из книг

И из зависти критика. Ранний старик,

Вы опять мне на миг

Показались великим поэтом…

(«В.Я. Брюсову», 1912)

Отмеченная еще Брюсовым установка Цветаевой на дневниковость, стремление к откровенности, желание запечатлеть в стихах каждое свое душевное переживание, будет свойственна всему ее творчеству. Это свойство цветаевской поэзии отмечали почти все пишущие о ней. В предисловие к сборнику «Из двух книг» Цветаева уже сама открыто заявит эту особенность своих стихов: «Все это было. Мои стихи – дневник, моя поэзия – поэзия собственных имен».

В сентябре 1912 года у Цветаевой родилась дочь Ариадна, Аля, к которой будут обращены многочисленные стихотворения.

Все будет тебе покорно,

И все при тебе – тихи.

Ты будешь как я

; - бесспорно –

И лучше писать стихи…

(«Але», 1914)

В августе 1913 года скончался отец Марины Цветаевой – Иван Васильевич. Несмотря на утрату, эти годы, ознаменованные семейной устроенностью, множеством встреч, душевным подъемом, станут самыми счастливыми в ее жизни. Сдержанность, с которой критика встретила ее вторую книгу, заставляет Цветаеву задуматься над своей поэтической индивидуальностью. Ее стих становится более упругим, в нем появляется энергия, ясно ощущается стремление к сжатой, краткой, выразительной манере. Стремясь логически выделить слово, Цветаева использует шрифт, знак ударения, а так же свободное обращение с паузой, что выражается в многочисленных тире, усиливающих экспрессивность стиха. В неопубликованном сборнике «Юношеские стихотворения», объединявшем стихотворения 1913 – 1914 годов, заметно особое внимание Цветаевой к детали, бытовой подробности, приобретающей для нее особое значение. Цветаева реализует принцип, заявленный ей в предисловии к сборнику «Из двух книг»: «Закрепляйте каждое мгновение, каждый жест, каждый вздох! Но не только жест – форму руки, его кинувшей»; не только вздох – и вырез губ, с которых он, легкий, слетел. Не презирайте внешнего!..» эмоциональный напор, способность выразить словом всю полноту чувств, неустанное внутреннее душевное горение, наряду с дневниковостью, становятся определяющими чертами ее творчества. Говоря о Цветаевой, Ходасевич отмечал, что она «словно так дорожит каждым впечатлением, каждым душевным движением, что главной ее заботой становится – закрепить наибольшее число их в наиболее строгой последовательности, не расценивая, не отделяя важного от второстепенного, ища не художественной, но, скорее, психологической достоверности. Ее поэзия стремится стать дневником…»

Сжатостью мысли и энергией чувства отмечено немало стихотворений этого периода: «Идешь, на меня похожий…», «Бабушке», «Какой-нибудь предок мой был – скрипач…» и другие. Она пишет пламенные стихи, вдохновленные близкими ей по духу людьми: Сергеем Эфроном, его братом, рано умершим от туберкулеза, Петром Эфроном. Обращается к своим литературным кумирам Пушкину и Байрону («Байрону», «Встреча с Пушкиным»). Цикл стихотворений «Подруга» Цветаева посвящает поэтессе Софье Парнок, в которой ее восхищает все: и «неповторимая рука», и «чело Бетховена». Наиболее знаменитым стало овеянное грустью прощания стихотворение «Хочу у зеркала, где муть…»:

Я вижу: мачта корабля,

И вы – на палубе…

Вы – в дыме поезда… Поля

В вечерней жалобе…

Вечерние поля в росе,

Над ними – вороны…

Благословляю вас на все

Четыре стороны!

В мятущейся и страстной душе Цветаевой постоянно происходит диалектическая борьба между жизнью и смертью, верой и безверием. Она переполнена радостью бытия и в то же время ее мучают мысли о неизбежном конце жизни, вызывающие бунт, протест:

Я вечности не приемлю!

Зачем меня погребли?

Я так не хотела в землю

С любимой своей земли.

В письме к В.В. Розанову Цветаева писала с присущей ей откровенностью и желанием высказаться до конца: «…я совсем не верю существование Бога и загробной жизни.

Отсюда – безнадежность, ужас старости и смерти. Полная неспособность природы – молиться и покоряться. Безумная любовь к жизни, судорожная, лихорадочная жажда жить.

Все, что я сказала – правда.

Может быть, вы меня из-за этого оттолкнете. Но ведь я не виновата. Если Бог есть – он ведь создал меня такой! И если есть загробная жизнь, я в ней, конечно, буду счастливой».

Цветаева уже начинает осознавать себе цену, предвидя, однако, что ее время придет не скоро, но придет обязательно:

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я поэт…

………………………………………..

…Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!),

моим стихам, как драгоценным видам,

настанет свой черед.

(«Моим стихам, написанным так рано…», 1913)

Первая мировая война проходит мимо Цветаевой. Несмотря на то, что ее муж некоторое время курсировал с санитарным поездом, рискуя порой жизнью, и она очень волновалась за него, Цветаева живет отрешенно, словно в прошлом столетии, поглощенная своим внутренним миром. «Вся моя жизнь – роман с собственной душой», - провозгласит она.

Переломной в ее творческой судьбе стала поездка зимой 1916 года в Петроград – Петербург Блока и Ахматовой – с которыми она мечтала встретиться и … не встретилась. После этой поездки Цветаева осознает себя московским поэтом, соревнующимся с петроградскими сородичами по ремеслу. Она стремится воплотить в слове свою столицу, стоящую на семи холмах, и подарить любимый город своим любимым петербургским поэтам: Блоку, Ахматовой, Мандельштаму. Так возникает цикл «Стихи о Москве» и строки, обращенные к Мандельштаму:

Из рук моих – нерукотворный град

Прими, мой странный, мой прекрасный брат

(«Из рук моих – нерукотворный град…»)

Любовью к «златоустой Анне всея Руси», желанием подарить ей «что-то вечнее любви» объясняет Цветаева возникновение цикла «Ахматовой»

И я дарю тебе свой колокольный град,

Ахматова! – и сердце свое в придачу.

(«О муза плача, прекраснейшая из муз!»)

В этом и других стихотворениях цикла с присущей Цветаевой силой и энергией выражения, звучит ее восторженное отношение к поэтессе, встреча с которой состоится лишь в 1941 году:

Ты солнце в выси мне застишь,

Все звезды в твоей горсти!

Ах, если бы – двери настежь –

Как ветер к тебе войти!

И залепетать, и всхлипнуть,

И круто потупить взгляд,

И, всхлипывая, затихнуть,

Как в детстве, когда простят.

(«Ты солнце в выси мне застишь»)

Таким же страстным монологом влюбленности предстает и цикл «Стихи к Блоку», с которым Цветаева не была лично знакома и мельком, не обменявшись с ним не единым словом, увидит только однажды, в мае 1920 года. Для нее Блок – символический образ поэзии. И хотя разговор ведется на «ты», видно, что Блок для нее не реально существующий поэт, несущий в своей душе сложный, беспокойный мир, а мечта, созданная романтическим воображением (характерны эпитеты, которыми Цветаева его наделяет: «нежный призрак», «рыцарь без укоризны», «снежный лебедь» и другие). Удивительно звучание стихов этого цикла:

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно – единственное движение губ,

Имя – твое – пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту…

(«Имя твое – птица в руке»)

В это же время в стихах Цветаевой появляются дотоле ей не свойственные фольклорные мотивы, распевность и удаль русской песни, заговора, частушки:

Отмыкала ларец железный,

Вынимала подарок слезный, -

С крупным жемчугом перстенек,

С крупным жемчугом…

(«Отмыкала ларец железный»)

Ни Февральскую, ни Октябрьскую революции Цветаева близко не приняла. Однако с весны 1917 года наступает трудной период в ее жизни. «Из истории не выскочишь», - скажет она позднее. Жизнь на каждом шагу диктовала свои условия. Беззаботные времена, когда можно было заниматься тем, чем хотелось, уходили в прошлое. Цветаева пытается уйти от внешней жизни в стихи, и, несмотря на тяготы быта, период с 1917 по 1920 годы станет исключительно плодотворным в ее жизни. За это время она написала более трехсот стихотворений, шесть романтических пьес, поэму-сказку «Царь-Девица».

В 1917 году Цветаева сближается с кружком артистической молодежи из Второй и Третьей, руководимой Вахтанговым студией Художественного театра. Начинает писать пьесы, напоминающие некогда любимого ей Ростана и лирические драмы Блока. Сюжеты она черпает из галантного восемнадцатого века. Пьесы наполнены романтическими страстями, драматизмом любви, всегда заканчивающийся разлукой. Лучшие из них: «Приключение», «Фортуна», «Феникс», - написаны простыми, изящными, остроумными стихами.

В апреле 1917 года Цветаева родила вторую дочь. Сначала она хотела назвать ее Анной в честь Ахматовой, но потом передумала и назвала Ириной: «ведь судьбы не повторяются».

А жить в Москве становится все труднее и в сентябре Цветаева уезжает в Крым к Волошину. В разгар октябрьских событий она возвращается в Москву и вместе с Сергеем Эфроном вновь отправляется в Коктебель, оставив в Москве детей. Когда же через некоторое время она приезжает за ними, вернуться в Крым оказывается невозможно. Начинается ее долгая разлука с мужем, вступившем в ряды армии Корнилова.

Цветаева стоически переносила разлуку и становившиеся все более тяжелыми бытовые условия. Она ездит осенью 1918 года под Тамбов за продуктами, пытается работать в Наркомнаце, откуда через полгода, будучи не в силах постигнуть то, что от нее требовали, ушла, поклявшись никогда не служить. В самое тяжелое время, осенью 1919 года, чтобы прокормить дочерей, отдала их в Кунцевский детский приют. Вскоре тяжело заболевшую Алю пришлось забрать домой, а в феврале двадцатого умерла от голода маленькая Ирина.

Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были – по одной на каждую –

Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми –

Яростными – как могла! –

Старшую у тьмы выхватывая –

Младшей не уберегла.

(«две руки, легко опущенные», 1920)

Цветаева всегда оставалась вне политики. Она, как и Волошин, была «над схваткой», осуждала братоубийственную войну. Однако после поражения Добровольческой армии исторические и личные потрясения, слившись воедино (уверенность в гибели дела, которому служил Сергей Эфрон, а также уверенность в смерти его самого), вызвали в творчестве Цветаевой ноту высокого трагического звучания: «Добровольчество – это добрая воля к смерти». В сборнике «Лебединый стан» со стихами о героическом и обреченном пути Добровольческой армии меньше всего было политики. В е стихах звучит тоска по идеальному и благородному воину, они заполнены отвлеченной патетикой и мифотворчеством. «Прав, раз обижен», - станет девизом Цветаевой, романтическая защита побежденных, а не политика движет ее пером:

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному делу – грудь и висок.

Божье да белое твое дело:

Белое тело твое – в песок

(«Белая гвардия, путь твой высок», 1918)

«России меня научила Революция» - так объясняла Цветаева появление в своем творчестве неподдельных народных интонации. Народная, или, как говорила Цветаева, «русская» тематика, проявившаяся в ее творчестве еще в 1916 году, с каждым годом все больше избавлялась от литературности, становилась более естественной. Интерес Цветаевой к русским поэтическим истокам проявился в цикле о Стеньке Разине, стихах «Простите меня, мои горы!..», «Полюбил богатый – бедную», «А плакала я уже бабьей…» и других. Она обращается к большим жанрам, и эпическая поэма «Царь-Девица» (осень 1920) открывает ряд русских эпических произведений Цветаевой. Вслед за ней последовала поэма «Егорушка» о чудесных деяниях устроителя земли русской Егории Храбром, целиком сочиненных самой Цветаевой, затем небольшая поэма «Переулочки» (1922). Весной 1922 года Цветаева начинает работать 6над своей самой значительной из «русских» поэм «Молодец», законченной уже в эмиграции, в Чехии. Древняя Русь предстает в стихах и поэмах Цветаевой как стихия буйства,. Своеволия и безудержного разгула души. Ее Русь поет, причитает, пляшет, богомольствует и кощунствует во всю ширь русской натуры.

Стихи 1916 – 1920 годов были объединены Цветаевой в книге «Версты» (1921). (По воле случая первая часть книги «Версты.Стихи.Вып. 1» будет опубликована годом позже (1922)). Как и в ранних сборниках, все внимание поэта обращено к быстро меняющимся предметам своего душевного состояния, к себе как к воплощению всей полноты земного бытия:

Кто создан из камня, кто создан из глины, -

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

…………………………………………….

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной – воскресаю!

Да здравствует пена – веселая пена –

Высокая пена морская!

(«Кто создан из камня, кто создан из глины», 1920)

В этот период в творчестве Цветаевой появляются стихи о высоком предназначении поэта. Вдохновение – единственный повелитель поэта, лишь сгорая в огне, принося ему в жертву все, он способен жить на земле. Только вдохновение способно вырвать человека из рутины быта, унести его в иной мир – лазурное «небо поэта».

В черном небе – слова начертаны,

И ослепли глаза прекрасные…

И не страшно нам ложе смертное,

И не сладко нам ложе страстное.

В поте – пишущей, в поте – пашущий!

Нам знакомо иное рвение:

Легкий огнь, над кудрями пляшущий –

Дуновение – вдохновения.

Большой пласт в ее лирике этого времени составляют любовные стихи, бесконечная исповедь сердца: «Я – странница твоему перу…», «Писала на аспидной доске…», «Суда поспешно не чини…», цикл со знаменитыми «Пригвождена к позорному столбу…». Во многих стихах Цветаевой прорывается ее тайная надежда, надежда на встречу с самым дорогим ей человеком, ради которого она жили все эти годы. Среди них цикл «Спутник», со скромным посвящением «С.Э.». Почти четыре года Цветаева не имела известий о своем муже. Наконец, в июле 1921 года она получила от него письмо из-за границы, где он находился после разгрома белой армии. Его по просьбе Цветаевой разыскал Эренбург, с весны уехавший за границу. Цветаева мгновенно принимает решение ехать к мужу, учившемуся в в университете в Праге, где правительство Масарика выплачивало некоторым русским эмигрантам стипендию за счет золотого запаса, вывезенного в гражданскую войну из России.

В мае 1922 года Цветаева добивается разрешения на выезд за границу. Некоторое время она живет в Берлине, где ей помог устроиться в русском пансионе Эренбург. В Берлине, недолговечном центре русской эмиграции, куда благодаря дружественным отношениям между Германией и Россией часто приезжали и советские писатели, Цветаева встретилась с Есениным, которого немного знала раньше, и подружилась с Андреем Белым, сумев его поддержать в трудный для него час. Здесь завязалось ее эпистолярное знакомство с Борисом Пастернаком, под сильным впечатлением от его книги «Сестра моя жиз6нь».

Два с половиной месяца, проведенные в Берлине, оказались очень напряженными и человечески, и творчески. Цветаева успела написать более двадцати стихотворений, во многом не похожих на прежние. Среди них цикл «Земные предметы», стихотворения «Берлину», «Есть час на те слова…» и другие. Ее лирика становится более усложненной, она уходит в тайные зашифрованные интимные переживания. Тема вроде бы остается прежней: любовь земная и романтическая, любовь вечная, - но выражение иное.

Помни закон:

Здесь не владей!

Чтобы потом – в Граде Друзей:

В этом пустом,

В этом крутом

Небе мужском –

Сплошь золотом –

В мире где реки вспять,

На берегу реки,

В мнимую руку взять

Мнимость другой руки.

В августе Цветаева уехала в Прагу к Эфрону. В поисках дешевого жилья они кочуют по пригородам: Макропосы, Иловищи, Вшеноры – деревни с первобытными условиями жизни. Всей душой Цветаева полюбила Прагу, город, вселявший в нее вдохновение, в отличие от не понравившегося ей Берлина. Трудная, полунищенская жизнь в чешских деревнях компенсировалась близостью к природе – вечной и неизменно возвышающейся над «земными низостями дней» - пешими прогулками по горам и лесам, дружбой с чешской писательницей и переводчицей

А.А. Тесковой (их переписка после отъезда Цветаевой во Францию составила отдельную книгу, вышедшую в Праге в 1969 году).

Самой заветной цветаевской темой стала любовь – понятие для нее бездонное, вбирающее в себя бесконечные оттенки переживаний. Любовь многолика – можно влюбиться в собаку, ребенка, дерево, собственную мечту, литературного героя. Любое чувство, кроме ненависти и безразличия составляет любовь. В Чехии Цветаева дописывает поэму «Молодец», о могучей, всепобеждающей силе любви. Свою идею о том, что любовь это всегда лавина страстей, обрушивающаяся на человека, которая неизбежно оканчивается разлукой, она воплотила в «Поэме горы» и «Поэме конца», вдохновленных бурным романом с К.Б. Раздевичем. Ему же посвящены цикл «Овраг», стихотворения «Люблю, но мука еще жива…», «Древняя тщета течет по жилам…» и другие.

В лирике Цветаевой того времени отразились и другие волновавшие ее чувства – разноречивые, но всегда сильные. Страстные, щемящие стихи выражают ее тоску по родине («Рассвет на рельсах», «Эмигрант»). Письма к Пастернаку сливаются с лирическими обращениями к нему («Провода», «Двое»). Описания пражских окраин («Заводские») и отголоски собственных кочевий с квартиру на квартиру соединяются в тоску от неизбывной нищеты. Она продолжает размышлять над особой судьбой поэта (цикл «Поэт»), над его величием и беззащитностью, могуществом и ничтожеством в мире «где насморком назван – плач»:

Что же мне делать, певцу и первенцу,

В мире где наичернейший – сер!

Где вдохновенье хранят, как в термосе!

С этой безмерностью

В мире мер?!

(!Что же мне делать, слепцу и пасынку…», 1923)

1 февраля 1925 года у Цветаевой родился сын Георгий, о котором она давно мечтала, в семье его будут звать Мур. Через месяц она начала писать последнее в Чехословакии произведение – поэму «Крысолов», названную «лирической сатирой». В основу поэмы легла средневековая легенда о флейтисте из Гаммельна, который избавил город от нашествия крыс, заманив их своей музыкой в реку, а когда не получил обещанной платы с помощью той же флейты выманил из города всех малолетних детей,. Увел их на гору, где их поглотила разверзшаяся под ними бездна. На этот внешний фон Цветаева накладывает острейшую сатиру, обличающую всякие проявления бездуховности. Крысолов-флейтист – олицетворяет поэзию, крысы (отъевшиеся мещане) и жители города (жадные бюргеры) – разлагающий душу быт. Поэзия мстит не сдержавшему свое слово быту, музыкант уводит под свою чарующую музыку детей и топит их в озере, даруя им вечное блаженство.

Осенью 1925 года Цветаева, устав от убогих деревенских условий и перспективы растить сына «в подвале», перебирается с детьми в Париж. Ее муж должен был через несколько месяцев окончить учебу и присоединиться к ним. В Париже и его пригородах Цветаевой суждено прожить почти четырнадцать лет.

Жизнь во Франции не стала легче. Эмигрантское окружение не приняло Цветаевой, да и сама она часто шла на открытый конфликт с литературным зарубежьем. С.Н. Андроникова-Гальперн вспоминала, что «эмигрантские круги ненавидели ее за независимость, неотрицательное отношение к революции и любовь к России. То, что она не отказывалась ни от революции, ни от России, бесило их». Цветаева ощущала себя ненужной и чужой, и в письмах к Тесковой, забыв о былых невзгодах, с нежностью вспоминала Прагу.

Весной 1926 года через Пастернака состоялось заочное знакомство Цветаевой с Райнером Мария Рильке, перед которым она издавна преклонялась. Так зародился эпистолярный «роман троих» – «Письма лета 1926 года». Испытывая творческий подъем, Цветаева пишет посвященную Пастернаку поэму «С моря», ему же и Рильке она посвящает «Попытку комнаты». Тогда же она создает поэму «Лестница», в которой нашла выражение ее ненависть к «сытости сытых» и «голоду голодных». Смерть в конце 1926 года так и не увиденного Рильке глубоко потрясла Цветаеву. Она создает стихотворение-реквием, плач по родному поэту «Новогоднее», затем «Поэму Воздуха», в которой размышляет о смерти и вечности.

А в лирике Цветаева все чаще выступает обличительницей духовного оскудения буржуазной культуры, пошлости окружающей ее обывательской среды.

Кто – чтец? Старик? Атлет?

Солдат? – Ни черт, ни лиц,

Ни лет. Скелет – раз нет

Лица: газетный лист!

…………………………………

Что для таких господ –

Закат или рассвет?

Глотатели пустот,

Читатели газет!

(«Читатели газет»)

Меняется поэтический язык Цветаевой, обретшей некое высокое косноязычие. Все в стихе подчиняется пульсирующему вспыхивающему и внезапно обрывающемуся ритму. Смелое, порывистое дробление фразы на отдельные смысловые куски, ради почти телеграфной сжатости, при которой остается только самые необходимые акценты мысли, - становится характерной приметой ее стиля. Она сознательно разрушает музыкальность традиционной стихотворной формы: «Я не верю стихами, которые льются. Рвутся – да!».

Некоторый успех, который сопутствовал Цветаевой в эмигрантском литературном мире в первые два парижских года, сходят на нет. Интерес к её поэзии падает, хотя печатаются её поэмы «Крысолов» и «Лестница», а в 1928 году выходит сборник стихов «После России (Лирика 1922-1925 гг.)», стихотворные произведения становятся все труднее устроить в печати. Заработки мужа были небольшими и случайными, он метался от одного занятия к другому: снимался статистом в кино, пробовал себя в журналистской деятельности. Уже в конце 20-х годов он всё больше принимает то, что происходит в Советской России, и начинает мечтать о возвращении домой. В начале 30-х годов его вербует советская разведка и он становится одним из активнейших деятелей «Союза возвращения на Родину». Подходила к концу чешская стипендия. «Эмиграция делает меня прозаиком», - признавалась Цветаева. Проза писалась быстрее и её охотнее издавали, поэтому волею судеб в 30-ые годы главное место в творчестве Цветаевой занимают прозаические произведения. Как и многие русские писатели в эмиграции, она обращает свой взгляд в прошлое, к канувшему в небытие миру, пытаясь воскресить ту идеальную с высоты прожитых лет атмосферу в которой она выросла, которая ее сформировала как человека и поэта. Так возникают очерки «Жених», «Дом у старого Пимена», уже упоминавшееся «Мать и музыка», «Отец и его музей» и другие. Уход из жизни ее современников, людей, которых она любила и почитала, служит поводом для создания мемуаров-реквиемов: «Живое о живом» (Волошин), «Пленный дух» (Андрей Белый), «Нездешний вечер» (Михаил Кузьмин), «Повесть о Сонечке» (С.Я. Голлидей). Пишет Цветаева и статьи, посвященные проблемам творчества («Поэт и время», «Искусство при свете совести», «Поэты с историей и поэты без истории» и другие). Особое место занимает цветаевская «пушкиниана», - очерки «Мой Пушкин» (1936), «Пушкин и Пугачев»» (1937), стихотворный цикл «Стихи к Пушкину» (1931). Перед гением этого поэта она преклонялась с младенческих лет, и работы о нем тоже носят автобиографический характер.

Но проза не могла вытеснить поэзию. Писать стихи было для Цветаевой внутренней необходимостью. Ни один сборник стихов теперь не обходится без своеобразной оды ее верному другу – письменному столу (цикл «Стол»). Часто в ее стихах проскальзывает ностальгические интонации по утраченному дому. Но признавая за Советской России будущее, для себя она в возвращении на родину смысла не видит. «Здесь я не нужна, Там я невозможна», - напишет она в письме к Тесковой. Лишь следующее поколение, поколение детей, считает Цветаева, сможет вернуться домой. Детям принадлежит будущее и они должны сами сделать свой выбор, не оглядываясь на отцов, ведь «наша совесть – не ваша совесть!» и «наша ссора – не ваша ссора», а потому «Дети! Сами творите брань Дней своих». В «Стихах к сыну» Цветаева напутствует своего семилетнего Мура:

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, домой – вперед –

В свой край, в свой век, в свой час, – от нас –

В Россию – вас, в Россию – масс,

В наш-час – страну! в сей-час – страну!

В на-Марс – страну! в без-нас – страну!

Весной 1937 года, исполненная надежд на будущее, уехала в Москву дочь Цветаевой, Ариадна, еще в шестнадцать лет принявшая советское гражданство. А осенью Сергей Эфрон, продолжавший свою деятельность в «Союзе возвращения на Родину» и сотрудничество с советской разведкой, оказался замешанным в не очень чистоплотную историю, получившую широкую огласку. Ему пришлось в спешке покинуть Париж и тайно переправляться в СССР. Отъезд Цветаевой был предрешен.

Она находится в тяжелом душевном состоянии, более полугода ничего не пишет. Готовит к отправке свой архив. Из творческого молчания ее вывели сентябрьские события 1938 года. Нападение Германии на Чехословакию вызвало ее бурное негодование, вылившееся в цикле «стихи к Чехии».

О мания! О мумия

Германия!

(«Германии»)

12 июня 1939 года Цветаева с сыном уезжает в Москву. Радость от соединения семьи длится недолго. В августе арестовали и отправили в лагерь дочь, а в октябре – мужа Цветаевой. Цветаева скитается с часто болеющим Муром по чужим углам, стоит в очередях с передачами Але и Сергею Яковлевичу. Чтобы прокормиться она занимается переводами, с головой уходя в работу. «Я перевожу по слуху – и по духу (вещи). Это больше, чем смысл», - такой подход подразумевал поистине подвижнический труд. На свои стихи времени не хватало. Среди переводческих тетрадей затерялось лишь несколько прекрасных стихотворений, отражавших ее душевное состояние:

Пора снимать янтарь,

Пора менять словарь,

Пора гасить фонарь

Наддверный…

(Февраль 1941)

Ее пытаются поддержать Пастернак и Тарасенков, осенью 1940 года предпринимается попытка издать небольшой сборник ее стихов. Марина Ивановна тщательно составляет его, но из-за отрицательной рецензии К. Зелинского, объявившего стихи «формалистическими», хотя при личных встречах с Цветаевой он хвалил их, сборник был зарезан.

В апреле 1941 года Цветаеву принимают в профком литераторов при Гослитиздате, но силы ее на исходе: «Я свое написала, могла бы еще, но свободно могу не».

Война прервала ее работу над переводом Г. Лорки, журналам становится не до стихов. Восьмого августа, не выдержав бомбежек, Цветаева вместе с несколькими писателями эвакуируется в городок Елабугу на Каме. Работы, даже самой черной, для нее нет. Она пытается найти что-нибудь в Чистополе, где находится большинство московских литераторов. 28 августа, обнадеженная, возвращается в Елабугу. А 31-го, пока в доме не было сына и хозяев, она повесилась, оставив три записки: товарищам, поэту Асееву и его семье с просьбами позаботится о сыне и Муру: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

Борис Пастернак сказал о ее кончине: «Марина Цветаева всю жизнь заслонялась от повседневности работой, и когда ей показалось, что это непозволительная роскошь и ради сына она должна временно пожертвовать увлекательную страстью и взглянуть кругом трезво, она увидела хаос, не пропущенный сквозь творчество, неподвижный, непривычный, косный, и в испуге отшатнулась, и, не зная, куда деться от ужаса, впопыхах спряталась в смерть, сунула голову в петлю, как под подушку».

Могила ее неизвестна.

Однажды, будучи в эмиграции, она написала:

И к имени моему

Марина – прибавьте: мученица

Список литературы

1. Александр Мандельштам «Серебряный век: русские судьбы»

2. «Серебряный век» - книга-энциклопедия

3. «Я познаю мир – литература»

4. Энциклопедия «Все обо всем»

М. Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года в небольшом уютном доме. Она выросла в семье профессора И. В. Цветаева, основателя Московского музея изобразительных искусств, в атмосфере музыки и увлечения античностью. Первые поэтические опыты относятся к детским годам, а сборники стихов «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912) были замечены и встретили одобрительные отклики В. Брюсова, Н. Гумилева, М. Волошина. К 1912 году относится важнейшее событие в жизни М. Цветаевой: она вышла замуж за Сергея Эфрона, полюбив его пламенно, романтично («Наша встреча — чудо... »). В 1913 году вышел сборник «Из двух книг». Подготовленный к печати сборник «Юношеские стихи. 1912—1915» засвидетельствовал стремительный творческий рост поэтессы и переход к зрелой романтике. В стихах 1916 года (сб. «Версты», 1921) сформировались важнейшие темы творчества Марины Цветаевой — любовь, Россия, поэзия.

«Моим стихам... настанет свой черед»

Стихи первых сборников М. Цветаевой уже несут печать ее своеобразной личности, ее мировосприятия, но во многом продолжают и развивают мотивы традиционной камерной (узколичностной в отличие от гражданственной) лирики. Взгляд поэта обращен не только «внутрь», к своим личным переживаниям и проблемам. Интерес к окружающей действительности совмещается с желанием понять смысл жизни уходящих поколений. Таково стихотворение «Домики старой Москвы» (1911). В нем звучит сожаление об исчезающей старине, воплощенной в очеловеченном предметном мире, за которым стоит «Слава прабабушек томных».

Эта грусть риторических вопросов сопряжена с пониманием того, что жизнь, меняясь, обедняется: «домики с знаком породы» заменяются по воле хозяев «грузными» «уродами» «в шесть этажей». Плавное, раздумчивое течение дактилических строк с чередованием женских и мужских рифм создает грустное настроение прощания с уходящей эпохой, державшейся на традициях.

Первые сборники стихов М. Цветаевой засвидетельствовали умение автора пользоваться широкой эмоциональной гаммой русской стихотворной речи, свободное, не скованное традицией, часто рискованное, использование смелых новаторских приемов.

Стихотворение «Идешь, па меня похожий...» (1913) обращено к далекому потомку, прохожему, такому же юному, как сама поэтесса в свои двадцать лет.

Мотив сопряженности жизни и смерти, появившись в ранних стихах М. Цветаевой, уже не исчезает, а лишь варьируется. Под знаком этого мотива поэтесса жаждет контакта не только с далеким будущим читателем, но и с современниками. В стихотворении «Вы, идущие мимо меня... » (1913) она говорит об этом со страстной прямотой.

В стихотворении «Генералам двенадцатого года» (1913) с посвящением «Сергею» выражено восхищение героями Отечественной войны, молодыми офицерами русской армии, воевавшей с французами. Легкий стремительный ритм, почти вальсовый, намечает характеры, мироощущение молодых офицеров, становившихся генералами в 25—30 лет. Романтическое воодушевление поэтессы поднимает отважных героев стихотворения на высоту гражданственности и человечности. Вторая половина произведения — это обращение к рано погибшему молодому офицеру Тучкову, изображенному «на гравюре полустертой». Ореол романтики и восхищения, созданный вокруг образов героев 1812 года, окружает и того, кому посвящены стихи, — С. Эфрону, мужу М. Цветаевой.

Философская тема

В стихотворении «Уж сколько их упало в эту бездну...» (1913) по-новому в русской литературе разрабатывается философская тема, соединившая мотивы жизни — смерти — веры — любви — забвения. Образная мысль о бесчисленных поколениях, сошедших в небытие, в лирике молодой поэтессы поражает своей обостренностью. Эта мысль и о себе:

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну!
С поверхности земли.

Жизнь будет продолжаться, говорит поэтесса. Лирическая героиня М. Цветаевой грустит, но не плачет, не горюет, не отчаивается. На этом стихотворении лежит отчетливый след предчувствия неизбежных жизненных драм.

Стремительный рост поэтического мастерства М. Цветаевой запечатлен почти в каждом стихотворении 1913 — 1915 годов «Быть как стебель и быть как сталь / В жизни, где мы так мало можем...» — так определялась жизненная позиция в трагических обстоятельствах личной судьбы.

Стихотворение «Мне нравится, что вы больны не мной...» (1915) — один из шедевров лирики М. Цветаевой, получивший широкую известность как романс. Поражает оригинальная словесная форма выражения нежной и горячей привязанности, женской чистоты и гордости, уважения к чувствам и духовному миру другого человека, что дает и нашим современникам высокий образец нравственных отношений.

Пора творческой зрелости поэтессы пришлась на время необычайной пестроты литературных школ и течений, претендовавших на главенство в поэзии. Голос М. Цветаевой не затерялся в этой разноголосице, потому что ее стихи были естественным воплощением глубоко личных переживаний, выраженных с большой силой, страстью, правдиво и убедительно.

Мировая война как событие и явление человеческой истории вызвала у М. Цветаевой резкое осуждение. В годы войны в стихах М. Цветаевой появились интонации народной песни, причитания.

«Безумная любовь к жизни, судорожная лихорадочная жажда жить» уживалась в стихах с мотивами смерти, гибели, неотвратимости трагической судьбы. М. Цветаева чувствовала над собой власть рока. Может быть, отчасти и поэтому во многих ее стихах мы слышим выкрик, а не тихую печаль, грусть. Понятие рока не было для нее простым звуком. Она была романтиком, а романтики, даже те, что обожествляют собственную волю, если не фаталисты, то добровольные подданные судьбы.

Циклы стихотворений

Для М. Цветаевой характерно в большей степени, чем для других современных ей поэтов, тяготение к циклизации стихотворений, когда несколько произведений объединены в цикл, разрабатывающий одну или несколько смежных тем. Стихи, стоящие в цикле, как бы подсвечивают друг друга, создают ассоциативные ряды, метафорические переклички, ритмические переходы и всплески. Один из таких циклов назван «Бессонницей». Он объединяет одиннадцать стихотворений. (Десять созданы в 1916 году, одиннадцатое — в мае 1921 года.) Напряжение непрерывной душевной и творческой работы приводит к тяжелому состоянию, которое М. Цветаева пытается снять новыми стихами, как заговором, как молитвой.

В первом стихотворении бессонница воображается как живое существо, наградившее поэтессу («Оплела мне глаза... / Теневым венцом») за ночную работу, когда весь мир отдыхает («По ночам / Не молись — идолам! »). Бессонница после такого выговора, как ласковая няня, поет колыбельную своей подопечной, призывает к ней сон, утешает: «Вот ты и отмучилась, / Милая мученица».

Стихи 5—10 — о путешествии по ночному городу. Бессонница позволяет поэту чутко слышать и чувствовать вокруг себя человеческий мир, в котором «Где-то в ночи / Человек тонет», где-то светятся окна, люди не спят. «Ребенок в люльке своей кричит, / Старик над смертью своей сидит, / Кто молод — с милою говорит...». И нечаянно прорывается признание: «Так в ночи моей прекрасной / Ходит по сердцу пила».

По прошествии лет в последнем (11-м) стихотворении бессонница уже воспринимается как неразлучный друг в мире, который «без вести пропал. В нигде — / Затопленные берега».

К 1916 году относятся циклы стихов, посвященные великим поэтам, современникам М. Цветаевой — А. Блоку и А. Ахматовой. Благоговейное отношение к поэтам России уже само по себе свидетельствует не только о зрелом эстетическом чутье, понимании масштабности дарований, но и благородстве и возвышенном признании роли художника-пророка. В цикле «Стихи к Блоку» 16 стихотворений, из которых восемь написаны в 1916 году, одно в 1920, четыре — после ухода А. Блока из жизни, 15 августа 1921 года, три последних в ноябре—декабре 1921 года «Божий праведник мой прекрасный, / Свете тихий моей души!», «Вседержитель моей души» — так писала она о А. Блоке.

Прощаясь с великим поэтом, М. Цветаева осознает потерю его для России как величайшее горе, но и понимает, что его душа и талант несовместимы с новым временем:

Было так ясно на лике его:
Царство мое не от мира сего.

Весь блоковский цикл — страстный монолог влюбленности, пусть М. Цветаева не была знакома с А. Блоком, видела его несколько раз издали. В стихах есть обращение на «ты», и она награждает А. Блока самыми пышными эпитетами («нежный призрак», «рыцарь без укоризны», «снежный лебедь», «праведник»), заметно, что он для нее не реальная сложная личность со своими драмами, а романтический образ, созданный воображением, но, однако, знаменующий собой идеальный образ Поэта и Поэзии.

С военных лет начинается увлечение М. Цветастой фольклором и фольклорной образностью. Ей рисуется Древняя Русь как стихия, как своеволие и буйство, игра внутренних сил, безудержных в своем разгуле. Поэтесса как бы перевоплощается в своих героинь — московскую стрельчиху, бунтарку, предстает то ворожеей-книжницей, которая гадает о судьбе, то странницей, то идущей на подвиг самоотвержения. Русь в ее стихах поет, причитает, пляшет, молится Богу и кощунствует — и все с размахом.

Отношение к революции

Революцию 1917 года М. Цветаева не приняла (однако восхищалась поэмой А. Блока "Двенадцать"). Идеализируя белую гвардию, наделяя ее чертами возвышенности и святости, она искренне верила в ее правду и правоту. Может быть, еще и потому, что ее муж был офицером Добровольческой армии и оказался в эмиграции.

В самых трудных условиях общественной и личной жизни М. Цветаева продолжала упорно работать. Письменный стол был для нее спасением. В 1920 году в голодную московскую зиму умерла ее младшая дочь Ирина двух с половиной лет. Вестей от мужа не было. А когда в начале 1922 года поэтесса получила из Праги письмо от С. Эфрона, то стала хлопотать о выезде. В мае М. Цветаева вместе с дочерью Ариадной выехала в Берлин.

В доэмигрантский период за 10—12 лет М. Цветаева выросла в крупного национального поэта с яркой индивидуальностью, освоившего песенную и речевую народную культуру. Она привнесла в поэзию неповторимость своего голоса, оригинальную вязь образов, своеобразие ритмов. Объединение стихотворений в циклы стало для нее едва ли не законом.

Эмиграция

Начался период эмиграции, затянувшийся почти на семнадцать лет. Три с половиной года семья Эфронов прожила в Чехии и четырнадцать во Франции. На протяжении шести лет вышло несколько книг поэтессы, в том числе в Париже в 1928 году — книга стихов «После России».

Поэтесса по-прежнему много и вдохновенно писала, но либеральные русские журналы постепенно перестали печатать ее стихи. Книга «После России» (1928) стала последним прижизненным изданием. Тяжело переживала подобное положение добровольная изгнанница, во враждебной среде обреченная на одиночество, на тоску по Родине, почти без средств к существованию. Но и в этих условиях вдохновение, поэзия не покидают М. Цветаеву.

Именно в это время и в этой обстановке написаны циклы «Стихов к Пушкину» (1931) и «Стихов к сыну» (1932). М. Цветаева всегда благоговела перед гением русской литературы. В 1936 году она перевела 18 стихотворений поэта на французский язык, предполагая их напечатать к столетию со дня его гибели. «Стихи к Пушкину» полемически заострены, полны негодования, направлены против деятелей эмиграции, монархистов, пожелавших использовать имя А. С. Пушкина в своих интересах. М. Цветаева высвечивает детали родословной поэта, встречи А. С. Пушкина с царем после ссылки, точно воспроизводит обстоятельства похорон «Умнейшего мужа России». Цикл остается своеобразным памятником живому Пушкину.

Цикл «Стихи к сыну» — это раздумья любящей матери над судьбой ребенка, тогда семилетнего мальчика. Патриотическая мысль поэта диктует строки любви к России и твердое убеждение, что сын будет достойным гражданином своей Родины. Мать перебирает все возможные варианты судьбы и делает решительный вывод: «Не будешь ты отбросом / Страны своей». (19-летний Георгий Эфрон погиб на фронте в 1944 году.)
В 1930-е гг. в Европе вставал грозный призрак фашизма. Все это угнетало и без того растревоженную душу М. Цветаевой. Подрастал сын, родившийся в 1925 году в Чехии. Будущее детей волновало ее. Муж и дочь Аля стали участниками интернационального движения за свободу Испании. В «Союзе возвращения на Родину» С. Эфрон играл виднейшую роль. В 1937 году появилась возможность вернуться в СССР. Сергей Эфрон с дочерью уехали, а М. Цветаева с сыном Георгием до 1939 года оставались в Париже. Переживали боль за поруганную Чехию, были написаны «Стихи к Чехии».

Таким образом, в поэтической палитре М. Цветаевой, яркой и оригинальной, есть и категоричность в неприятии насилия, бесчеловечности, низости, заметны богатство разговорных интонаций, оригинальная инструментовка стиха. Виртуозное владение техникой стихотворной речи всегда было ее отличительной чертой.

М. Цветаева — автор «Поэмы Конца» (1924), «Поэмы Горы» (1924), «Крысолова» (1925), «Поэмы лестницы» (1926), «Поэмы Воздуха» (1927) — лиро-эпических, философских, новаторских и необычных по содержанию и форме произведений с усложненной ритмической организацией, ассоциативной образностью. «Поэма Горы» и «Поэма Конца» представляют собой дилогию, которую можно было бы назвать Поэмой Любви или Поэмой Расставания. Образ Горы — это символ огромного чувства, символ высоты и чистоты. Поэтесса хотела создать нетленный памятник любви как памятник страданию.

Проза М. Цветаевой

В 1930-е годы М. Цветаева занималась в основном прозой. При этом проза М. Цветаевой тоже выражала суть ее таланта: оставалась лирической. По мнению писательницы, лирическая проза — лучшее, что может быть в литературе, а потому она и различала не поэзию и прозу, а стихи и прозу.

Прозаические вещи М. Цветаевой — это не только воспоминания и литературные портреты. Она создала особый жанр, сочетающий философские размышления, штрихи литературных портретов и личные воспоминания. Ей принадлежат также трактаты об искусстве и поэзии, статьи о Б. Пастернаке и В. Маяковском. Ее гиперболизированный романтизм, экзальтированность стиля, повышенная роль метафоры видны и в прозе. Стиль М. Цветаевой легко узнается по одной фразе. Проза ее так же уплотнена, динамична, так же раскованна и крылата, ассоциативна, музыкальна и «взвихрена», как и ее поэзия.

Особенно полно выразила она себя в блистательных работах о А. С. Пушкине: «Мой Пушкин» (1937), «Пушкин и Пугачев» (1937). Всю жизнь М. Цветаева ощущала А. С. Пушкина своим живым современником, мудрым и веселым спутником.

Последние годы

Летом 1939 года М. Цветаева с сыном приехала в СССР. Некоторое время семья жила под Москвой, в Болшево, на даче НКВД. С одним из московских издательств поэтесса договорилась об издании избранных произведений. М. Цветаева с особой тщательностью готовила эту книгу, отдавая себе отчет в том, что на родине ее уже не помнят. Появление книги было бы ее возвращением к читателю из того полного забвения, которое для поэта означает смерть. Возвращение так и не состоялось. М. Цветаева оказалась права, сказав в юности, что забвение при жизни — ее судьба, что «черед» ее стихов — для будущих поколений.

Вскоре С. Я. Эфрон и дочь Ариадна были арестованы. Позже мужа расстреляли, а дочь отправили в ГУЛАГ. М. Цветаева, как в последний год в Париже, снова осталась одна с сыном Георгием. Тогда одиночество было временным, она жила надеждой на возвращение и воссоединение с семьей. Бросив в ужасе Болшево, М. Цветаева то металась по Москве в поисках жилья, то стояла в очередях с передачей. Последнего удара судьбы М. Цветаева, при всем мужестве и воле, не выдержала.

Война застала ее в Москве. Началась эвакуация. Часть писательских семей осела в Чистополе, часть попала в другие места. М. Цветаева оказалась в Елабуге. Она не знала тогда, что с Сергеем и дочерью; между ней и сыном возникло отчуждение. Надежд на возвращение в литературу не осталось. В Елабуге она прожила лишь 10 дней и 31 августа, «в пору красной рябины», ушла из жизни. Как бы во исполнение ее пророчества, могила М. Цветаевой затерялась.

Жизнь и творчество Марины Цветаевой

Марина Ивановна Цветаева (1892-1941) - драматург и прозаик, одна из самых известных русских поэтесс, трагическая полная взлетов и падений судьба которой не перестает волновать сознание читателей и исследователей ее творчества.

26 сентября (8 октября) 1892 в Москве, в семье профессора Московского университета (позже -- основателя знаменитого Музея изобразительных искусств) Ивана Владимировича Цветаева и его жены, Марии Александровны, урожденной Мейн, родилась дочь Марина, а спустя два года -- Анастасия. Детство Марины проходило в Москве, а летние месяцы, до 1902 года, -- в Тарусе на Оке. По происхождению, семейным связям, воспитанию она принадлежала к трудовой научно-художественной интеллигенции. Если влияние отца, Ивана Владимировича, университетского профессора и создателя одного из лучших московских музеев (ныне музея Изобразительных Искусств), до поры до времени оставалось скрытым, подспудным, то мать, Мария Александровна, страстно и бурно занималась воспитанием детей до самой своей ранней смерти, - по выражению дочери, завела их музыкой: «После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом». Характер у Марины Цветаевой был трудный, неровный, неустойчивый. Илья Эренбург, хорошо знавший ее в молодости, говорит: «Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовью к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок».

Детство, юность и молодость Марины Ивановны прошли в Москве и в тихой подмосковной Тарусе, отчасти за границей. Училась она много, но, по семейным обстоятельствам, довольно бессистемно: совсем маленькой девочкой - в музыкальной школе, потом в католических пансионах в Лозане и Фрайбурге, в ялтинской женской гимназии, в московских частных пансионах.

Стихи Цветаева начала писать с шести лет (не только по-русски, но и по-французски, по-немецки), печататься - с шестнадцати. Герои и события поселились в душе Цветаевой, продолжали в ней свою «работу». Маленькая, она хотела, как всякий ребенок, «сделать это сама». Только в данном случае «это» было не игра, не рисование, не пение, а написание слов. Самой найти рифму, самой записать что-нибудь. Отсюда первые наивные стихи в шесть- семь лет, а затем - дневники и письма.

С 1902 года, когда М. А. Мейн заболела неизлечимой чахоткой, семья вынуждена была жить заграницей: в Италии, Швейцарии, Германии. В 1905 году семья Марины Цветаевой приехала в Крым. Летом 1906 года Мария Александровна скончалась в Тарусе. Марина Цветаева переменила несколько гимназий, не задержавшись ни в одной. Писала стихи, собирала книгу.

В октябре 1910 года в Москве вышла первая книга стихов Марины Цветаевой «Вечерний альбом», получившая одобрительную рецензию М. А. Волошина. С того момента возникла ее дружба с М. Волошиным. Написала первую критическую статью: «Волшебство в стихах Брюсова». Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелы, но подкупали своей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью. На этом сошлись все рецензенты. Строгий Брюсов, особенно похвалил Марину за то, что она безбоязненно вводит в поэзию «повседневность», «непосредственные черты жизни», предостерегая ее, впрочем, опасности впасть в «домашность» и разменять свои темы на «милые пустяки»: «Несомненно, талантливая Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни и может, при той легкости, с какой она, как кажется, пишет стихи, растратить все свои дарования на ненужные, хотя бы и изящные безделушки».

В этом альбоме Цветаева облекает свои переживания в лирические стихотворения о не состоявшейся любви, о невозвратности минувшего и о верности любящей:

Ты все мне поведал - так рано!

Я все разглядела - так поздно!

В сердцах наших вечная рана,

В глазах молчаливый вопрос...

Темнеет... Захлопнули ставни,

Над всем приближение ночи...

Люблю тебя призрачно- давний,

Тебя одного - и на век!

В ее стихах появляется лирическая героиня - молодая девушка, мечтающая о любви. «Вечерний альбом» - это скрытое посвящение. Перед каждым разделом - эпиграф, а то и по два. Марина была очень жизнестойким человеком («Меня хватит еще на 150 миллионов жизней!»). Она жадно любили жизнь и, как положено поэту-романтику, предъявляла ей требования громадные, часто - непомерные. В стихотворении «Молитва» скрытое обещание жить и творить: «Я жажду всех дорог!». Они появятся во множестве - разнообразные дороги цветаевского творчества. В стихах «Вечернего альбома» рядом с попытками выразить детские впечатления и воспоминания соседствовала недетская сила, которая пробивала себе путь сквозь немудренную оболочку зарифмованного детского дневника московской гимназистки. В «Вечернем альбоме» Цветаева много сказала о себе, о своих чувствах к дорогим ее сердцу людям; в первую очередь о маме и о сестре Асе. В лучших стихотворениях первой книги Цветаевой уже угадываются интонации главного конфликта ее любовной поэзии: конфликта между «землей» и «небом», между страстью и идеальной любовью, между стоминутным и вечным и - мире - конфликта цветаевской поэзии: быта и бытия.

5 мая 1911 года Цветаева приехала к М. Волошину в Коктебель, где встретилась со своим будущим мужем -- Сергеем Яковлевичем Эфроном. Они едут лечить Сергея кумысом в Уфимскую губернию: у него туберкулез.

27 января 1912 года состоялось венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Февраль. Выходит в свет вторая книга стихов Марины Цветаевой «Волшебный фонарь». 29 февраля это же года новобрачные уехали в свадебное путешествие: Италия, Франция, Германия. 31 мая 1912 года был открыт Музей Александра III (он же -- Музей изящных искусств, потом -- изобразительных искусств), а 5 (18 сентября) у М. Цветаевой родилась дочь Ариадна. В феврале 1913 года в печати выходит третий сборник М. Цветаевой -- «Из двух книг» и в то же время Марина Цветаева работает над новой книгой «Юношеские стихи» 1912 -- 1915 гг., которая не была издана. В это время Цветаева - «великолепная и победоносная» - жила уже очень напряженной душевной жизнью. Устойчивый быт уютного дома в одном из старомосковских переулков, неторопливые будни профессорской семьи - все это было поверхностью, под которой уже зашевелился «хаос» настоящей, не детской поэзии. К тому времени Цветаева уже хорошо знала себе цену как поэту (уже в 1914г. она записывает в своем дневнике: «В своих стихах я уверена непоколебимо»), но ровным счетом ничего не делала для того, чтобы наладить и обеспечить свою человеческую и литературную судьбу. Жизнелюбие Марины воплощалось прежде всего в любви к России и к русской речи. Марина очень сильно любила город, в котором родилась, Москве она посвятила много стихов

Апрель -- август 1913 года Марина Цветаева с семьей живут в коктебельском доме М. Волошина, но 30 августа в Москве скончался И. В. Цветаев и период с сентября по декабрь семья Цветаевой живет в Крыму: Ялта, Феодосия, где выступает на литературных вечерах.

Всю зиму Марина работала над поэмой «Чародей», которая вошла в «Юношеские стихи». Осенью Цветаева нашла наконец «волшебный дом» в Борисоглебском переулке. Осенью же состоялся переезд, после которого был написан цикл лирических стихов, вдохновленных встречей с поэтессой С. Я. Парнок. Роман Парнок и Цветаевой был очень коротким, но насыщенным по силе и известным всей литературной Москве.

11 февраля 1915 года Цветаевой было написано первое стихотворение, обращенное к Анне Ахматовой («Узкий, нерусский стан...»). В марте этого года Сергей Эфрон начинает ездить на фронт с санитарным поездом, весну и лето Марина проводит с С. Парнок в Коктебеле и Малороссии, где происходит встреча с Осипом Мандельштамом, что оказало определенное влияние на творчество Марины Цветаевой.

В августе 1915 поэт возвращается в Москву, но в декабре снова уезжает с С. Парнок в Петроград, где и встречает Новый год. Здесь происходит встреча на вечере с Михаилом Кузминым и уже вторая встреча с О. Мандельштамом, после чего 20 января она возвращается в Москву и на следующий день выступает на вечере поэтесс в Политехническом музее. Цветаева в то время печатается почти в каждом номере петроградского журнала «Северные записки».

В конце января -- начало февраля 1916 в Москву приезжает Осип Мандельштам и Марина Цветаева пишет стихи, которые посвящает ему, а также стихи о Москве. В марте в ее творчестве нашло отражение знакомство с Тихоном Чурилиным, чуть позже поток стихов к Александру Блоку. Блок в жизни Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по «старинному ремеслу», а как божество от поэзии, и которому, как божеству, поклонялась. Всех остальных, ею любимых, она ощущала соратниками своими, вернее - себя ощущала собратом и соратником их, и о каждом считала себя вправе сказать, как о Пушкине: «Перья навостроты знаю, как чинил: пальцы не присохли от его чернил!». Творчество лишь одного Блока восприняла Цветаева, как высоту столь поднебесную - не отрешенность от жизни, а очищенностью ею; что ни о какой сопричастности этой творческой высоте она, в «греховности» своей, и помыслить не смела.

Летом 1916 года была предпринята поездка М. Цветаевой в г. Александров Владимирской губернии, где был написан цикл стихов к А. Ахматовой. Во второй половине года М. Цветаева пишет много романтических стихотворений; многие стихи 1916 года составят впоследствии книгу «Версты 1». В этом же году М. Цветаева перевела французский роман Анны де Ноайль «Новое упование» (был напечатан в «Северных записках»).

В январе - марте 1917 года было написано несколько лирических стихотворений, в том числе -- на Февральскую революцию: «Пал без славы Орел двуглавый. -- Царь! -- Вы были неправы». В первые дни 1917 года в тетради Цветаевой появляются не самые лучшие стихи, в них слышатся перепевы старых мотивов, говорится о последнем часе нераскаявшейся, истомленной страстями лирической героини. В наиболее удавшихся стихах, написанных в середине января - начале февраля, воспевается радость земного бытия и любви:

Мировое началось во мне кочевье:

Это бродят по ночной земле - деревья,

Это бродят золотым вином - грозди,

Это странствуют из дома в дом - звезды,

Это реки начинают путь - вспять!

И мне хочется к тебе на грудь - спать.

13 апреля 1917 года у Цветаевой родилась дочь Ирина, и сентябрь -- октябрь М. Цветаева живет в Феодосии. После Октябрьского переворота, воспринятого М. Цветаевой как непоправимая катастрофа, она приезжает в Москву и чудом застает там мужа, появляются ее трагические стихи о конце, гибели, муках. Октябрьскую революцию Марина Цветаева не приняла и на поняла. С нею произошло поистине роковое происшествие. Казалось бы, именно она со всей своей бунтарской натурой своего человеческого и поэтического характера могла обрести в революции источник творческого одушевления. Пусть она не сумела бы понять правильно революцию, ее цели и задачи, но она должна была по меньшей мере ощутить ее как могучую и безграничную стихию.

В декабре 1917 года она знакомится с поэтом П. Г. Антокольским, актером, учеником Вахтангова, а в январе 1918 года П. Г. Антокольский познакомил М. Цветаеву с учеником Вахтангова, актером Ю. А. Завадским.

В январе 1918 года Сергей Эфрон тайно появился на несколько дней в Москве, а затем уехал в Ростов, где формировалась Добровольческая армия, 18 января М. Цветаева видела его в последний раз перед более чем четырехлетней разлукой. Весной и летом ею было написано множество лирических, а также гражданских стихотворений, которые войдут впоследствии в книгу «Лебединый Стан» (при жизни М. Цветаевой издана не была). В ноябре 1918 - недолгая «служба» М. Цветаевой в Наркомнаце, в этот период (сентябрь-- декабрь) ею написаны романтические пьесы: «Червонный Валет», «Метель» и почти окончено «Приключение». Тогда же произошло знакомство с С. Е. Голлидэй -- прототипом героини цветаевских пьес. В январе - феврале 1919 Марина завершила пьесу «Приключение» и написала пьесу «Фортуна». В период с апрель по октябрь была снова недолгая «служба» М. Цветаевой в должности регистратора статистическо-справочного отдела по учету русских военнопленных. Между работой она написала две пьесы - (июнь -- июль) пьеса «Каменный ангел» и (июль -- август) пьеса «Феникс».

В то время в стране царил голод, холод и разруха. 27 ноября 1919 М. Цветаева по чьему-то совету отправила Алю и Ирину в Кунцевский приют, где детей не кормили, а обворовывали. В январе 1920 тяжелобольную Алю М. Цветаева забрала из приюта и поселилась у знакомых, а 15 (или 16) февраля в приюте умерла Ирина. В апреле 1920 М. Цветаева пишет большой лирический цикл. 9 мая того же года М. Цветаева впервые увидела А. Блока на его выступлении в Политехническом, но подойти познакомиться не решилась. 27 мая она присутствовала во Дворце Искусств на юбилейном вечере К. Бальмонта. С 14 июля по 17 сентября ей была написана поэма-сказка «ЦарьДевица», после чего 11 декабря М. Цветаева выступала в Политехническом музее на вечере поэтесс.

Январь 1921 года она работала над поэмой «На Красном Коне», а в феврале уже закончила работу над поэмой «Егорушка». В феврале -- март познакомилась с князем С. М. Волконским, кому был посвящен целый цикл стихов «Ученик», обращенных к нему. В то же время было написано много лирических стихотворений: циклы «Марина», «Разлука», «Георгий» (обращенный к мужу). Как раз 14 июля М. Цветаева узнала, что он жив, находится в Константинополе и ему предстоит долгий путь в Чехию.

7 августа умер Александр Блок, на что М. Цветаева откликнулась несколькими стихотворениями. А 25 августа был расстрелян Николай Гумилев, в связи с чем М. Цветаева пишет большое письмо Анне Ахматовой. Осенью 1921 года она пишет стихи и собирается ехать к мужу. В конце ноября М. Цветаева завершает стихотворный реквием А. Блоку. И в 1921 году, после восьмилетнего перерыва, в частном издательстве «Костры» вышла небольшая книжка М. Цветаевой «Версты» -- всего 35 стихотворений, написанных с января 1917 г. по декабрь 1920г.

В январе-мае 1922 М. Цветаева продолжает писать прощальные стихи. Написала поэму «Переулочки» -- прощание с Москвой. А 3 -- 10 мая. М. Цветаева получила необходимые документы для выезда с дочерью за границу и 11 мая отъезжает.

В литературном мире она по-прежнему держалась особняком. За рубежом она жила сначала в Берлине, потом три года в Праге; в ноябре 1925 года она перебралась в Париж. Жизнь была эмигрантская, трудная, нищая. Приходилось жить в пригороде, так как в столице было не по средствам. Поначалу белая эмиграция приняла Цветаеву как свою, ее охотно печатали и хвалили. Hо вскоре картина существенно изменилась. Прежде всего для Цветаевой наступило жесткое отрезвление. Белоэмигрантская среда, с мышиной возней и яростной грызней всевозможных «фракций» и «партий», сразу же раскрылась перед поэтессой во всей своей жалкой и отвратительной наготе. Постепенно ее связи с белой эмиграцией рвутся. Ее печатают все меньше и меньше, некоторые стихи и произведения годами не попадают в печать или вообще остаются в столе автора.

Решительно отказавшись от своих былых иллюзий, она ничего уже не оплакивала и не придавалась никаким умилительным воспоминаниям о том, что ушло в прошлое. В ее стихах зазвучали совсем иные ноты:

Берегитесь могил:

Голодней блудниц!

Мертвый был и сенил:

Берегитесь гробниц!

От вчерашних правд

В доме смрад и хлам.

Даже самый прах

Подари ветрам!

Дорогой ценой купленное отречение от мелких «вчерашних правд» в дальнейшем помогло Цветаевой трудным, более того - мучительным путем, с громадными издержками, но все же прийти к постижению большой правды века. Вокруг Цветаевой все теснее смыкалась глухая стена одиночества. Ей некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. В таких лишениях, в такой изоляции она героически работала как поэт, работала не покладая рук. Вот что замечательно: не поняв и не приняв революции, убежав от нее, именно там, за рубежом, Марина Ивановна, пожалуй впервые обрела трезвое знание о социальном неравенстве, увидела мир без каких бы то ни было романтических покровов. Самое ценное, самое несомненное в зрелом творчестве Цветаевой - ее неугасимая ненависть к «бархотной сытости» и всякой пошлости. В дальнейшем творчестве Цветаевой все более крепнут сатирические ноты. В то же время в Цветаевой все более растет и укрепляется живой интерес к тому, что происходит на покинутой Родине. «Родина не есть условность территории, а принадлежность памяти и крови, - писала она. - Hе быть в России, забыть Россию - может бояться только тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри - тот теряет ее лишь вместе с жизнью». С течением времени понятие «Родина» для нее наполняется новым содержанием. Поэт начинает понимать размах русской революции («лавина из лавин»), она начинает чутко прислушиваться к «новому звучанию воздуха». Тоска по России, сказывается в таких лирических стихотворениях, как «Рассвет на рельсах», «Лучина», «Русской ржи от меня поклон», «О неподатливый язык...», сплетается с думой о новой Родине, которую поэт еще не видел и не знает, - о Советском Союзе, о его жизни, культуре и поэзии.

Покамест день не встал

С его страстями стравленными,

Из сырости и шпал

Россию восстанавливаю.

Из сырости - и свай,

Из сырости - и серости.

Пока мест день не встал

И не вмешался стрелочник.

.........................

Из сырости - и стай...

Еще вестями шалыми

Лжет вороная сталь

Еще Москва за шпалами!

В Чехии Марина Цветаева пробыла с августа 1922 г. по октябрь 1925 г включительно и почти не жила в Праге: только в деревнях, с их изнурительным, примитивным бытом, почти в нищете. 19 ноября. М. Цветаева пишет большое письмо Б. Пастернаку, положившее начало их знаменитой переписке. До конца года ее произведения часто появляются в эмигрантских журналах и альманахах. Декабрь. М. Цветаева завершала работу над большой поэмой-сказкой «Молодец», начатой еще в Москве. В течение второй половины 1922 года вышли следующие книги М. Цветаевой:

«Конец Казаковы» (третье действие). М. «Созвездие».

«Версты». Выпуск 1--ГИЗ, М.

«Царь-Девица». М. ГИЗ, 1922.

«Царь-Девица». Берлин, «Эпоха», 1922.

В феврале 1923 года выходит книга М. Цветаевой «Ремесло», позже -- «Психея».В феврале -- марте продолжается интенсивная переписка с Б. Пастернаком, в этот период написано много лирических стихотворений. В апреле она знакомится с К. Б. Родзевичем. Осенью разгар романа с К. Родзевичем, стихи к нему. В октябре 1923 она начинает работу над трагедией «Тезей».

1 января -- 1 февраля 1924 она закончила «Поэму Горы», а в период с 1 февраля по 8 июня была написана «Поэма Конца». 7 октября была закончена первая часть трилогии «Гнев Афродиты» -- «Ариадна» (первоначально -- «Тезей»). Из трилогии были написаны лишь две части.

1 февраля 1925 у Цветаевой родился сын Георгий, а 1 марта М. Цветаева начала работать над поэмой «Крысолов». Весной отдельным изданием вышла поэма «Молодец» -- спустя два года после написания. В августе был написан очерк-воспоминание «Герой труда (Записи о Валерии Брюсове)». Осенью, продолжая работать над «Крысоловом», М. Цветаева уже начала готовиться к переезду во Францию, а 1 ноября семья М. Цветаевой прибыла в Париж. Цветаева жила в Париже очень мало, в основном, по причине все той же бедности, -- в парижских пригородах. В декабре она завершила поэму «Крысолов». 6 февраля 1926 года состоялся ее триумфальный литературный вечер.

В феврале-- марте она пишет статьи «Поэт о критике» и «Цветник», где М. Цветаева беспощадно высмеяла поэта и критика Г. Адамовича. 10--26 марта отправляется в поездку в Лондон, где работает над очерком «Мой ответ Осипу Мандельштаму». 17 апреля М. Цветаева выступила на концерте-вечере в Союзе молодых поэтов, а 24 апреля с детьми приехала в Сен-Жиль (Вандея). В мае-- августе начинается романтическая переписка М. Цветаевой, Б. Пастернака и Р. Рильке. В мае ею была написана поэма «С моря», обращенная к Б. Пастернаку, а в июне написана поэма «Попытка комнаты», обращенная к Р. Рильке и к Б. Пастернаку, чуть позже, в июле, написана «Поэма Лестницы». 7 ноября 1926 М. Цветаева написала записку к Р. Рильке, на которую ответа получено не было, а 29 декабря Марина узнала, что Р. М. Рильке умер. 7 февраля 1927 года было написано «Новогоднее» -- посмертное письмо к Р. Рильке. 27 февраля М. Цветаева завершила очерк-реквием в прозе «Твоя смерть», посвященный памяти Р. Рильке.

В мае 1927 года М. Цветаева завершила работу над книгой стихов «После России». В конце мая была написана «Поэма Воздуха», посвященная перелету американского авиатора Чарльза Линдберга через Атлантический океан -- из Нью-Йорка в Париж. Летом она работала над трагедией «Федра». В сентябре, вся семья, кроме Сергея Эфрона, переболела скарлатиной. В это время к М. Цветаевой в Медон приезжала ее сестра Анастасия (гостившая у М. Горького в Сорренто). В конце года была почти завершена работа над трагедией «Федра». В январе -- феврале 1928 года вышла последняя прижизненная книга стихов М. Цветаевой -- «После России». В январь -- феврале произошло знакомство с молодым поэтом Н. П. Гронским. 15 июня Цветаева приняла участие в первом собрании молодых литераторов под названием «Кочевье». 1 августа была начата работа над поэмой «Перекоп», лето и осень же Цветаева продолжала дружбу с Н. Гронским. 7 ноября произошла знаменитая встреча с В. Маяковским в кафе «Вольтер» на его вечере. 24 ноября 1928 года газета «Евразия» поместила обращение М. Цветаевой к В. Маяковскому, несколько испортившее ее литературную судьбу (по ее словам, ее перестала печатать газета «Последние новости»). 3 декабря, в день отъезда В. Маяковского, М. Цветаева передала ему письмо, кончающееся словами: «Люблю Вас», которое он сохранил.

В феврале 1929 года Марина перевела несколько писем Рильке. В период февраль -- март она написала большой очерк о художнице Н. С. Гончаровой, а до середины мая продолжалась работа над поэмой «Перекоп», в то же время начинает собирать материалы к будущей «Поэме о Царской семье». В октябре она предприняла поездку на несколько дней в Брюссель с литературными чтениями. 26 ноября выступала на «Собеседовании русских и французских писателей». 18 декабря выступала на прениях по теме «Достоевский в представлении наших современников».

Начало года 1930 года пришлось на работу над «Поэмой о Царской семье». В марте была начата работа над переводом поэмы «Молодец» на французский, точнее -- написание поэмы заново. Иллюстрации сделала Н. С. Гончарова. Поэма, за исключением первой главы, не увидела света. 26 и 29 апреля 1930 года Марина Цветаева приняла участие в «Вечере романтики» и в «Собеседовании русских зарубежных писателей с их французскими собратьями». В августе она написала реквием В. Маяковскому из семи стихотворений.

К 30-м годам Марина Цветаева совершенно ясно осознала рубеж, отделивший ее от белой эмиграции. Важное значение для понимания поэзии Цветаевой, которую она заняла к 30-м годам, имеет цикл «стихи к сыну». Здесь она во весь голос говорит о Советском Союзе, как о новом мире новых людей, как о стране совершенно особого склада и особой судьбы, неудержимо рвущейся вперед - в будущее, и в само мироздание - «на Марс».

Ни к городу и ни к селу -

Езжай, мой сын, в свою страну,-

В край - всем краям наоборот!

Куда назад идти - вперед

Идти, - особенно - тебе,

Руси не видавшие.

Нести в трясущихся горстях:

«Русь - это прах, чти- этот прах!»

От неиспытанных утрат

Иди - куда глаза глядят!

................................

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, домой - вперед -

В свой край, в свой век, в свой час - от нас-

В Россию - вам, в Россию - масс,

В наш - час - страну! В сей - час - страну!

В на - Марс - страну! В без - нас страну!

Русь для Цветаевой - достояние предков, Россия - не более как горестное воспоминание «отцов», которые потеряли родину, и у которых нет надежды обрести ее вновь, а «детям» остается один путь - домой, на единственную родину, в СССР. Столь же твердо Цветаева смотрела и на свое будущее. Она понимала, что ее судьба - разделить участь «отцов». У нее захватало мужества признать историческую правоту тех, против которых она так безрассудно восставала. Личная драма поэтессы переплеталась с трагедией века. Она увидела звериный оскал фашизма и успела проклясть его. Последнее, что Цветаева написала в эмиграции, - цикл гневных антифашистских стихов о растоптанной Чехословакии, которую она нежно и преданно любила. Это поистине «плач гнева и любви», Цветаева теряла уже надежду - спасительную веру в жизнь. Эти стихи ее, - как крик живой, но истерзанной души:

О, черная гора,

Затягившая весь свет!

Пора - пора - пора

Творцу вернуть билет.

Отказываюся - быть

В Бедламе - нелюдей

Отказываюсь - жить

С волками площадей.

28 февраля 1931 года было написано письмо Игорю Северянину после его вечера в Париже 27 февраля, которое не было отослано. В апреле - мае был написан очерк об О. Мандельштаме «История одного посвящения». В июне Сергей Эфрон, исподволь начавший помогать Советской России, подал прошение о советском гражданстве. В тоже время продолжалась работа над циклом «Стихи к Пушкину». А осенью работа над трактатом о творчестве «Искусство при свете совести».

19 декабря 1931 года состоялся литературный вечер М. Цветаевой, не принесший материального «дохода». 21 января 1932 она прочитала на вечере доклад «Поэт и время», а 26 мая М. Цветаева прочитала доклад «Искусство при свете совести». В сентябре продолжалась работа над очерком «Живое о живом», посвященным памяти М. А. Волошина. 13 октября очерк был прочтен на литературном вечере. 17--18 октября написан стихотворный цикл «Ici-haut» («Здесь, в поднебесье»), посвященный памяти М. Волошина.

В ноябрь -- декабрь 1931 года был написан по-французски лирико-философский трактат «Письмо к амазонке» (окончательный беловик не сохранился), обращенный к писательнице Натали Клиффорд-Варни. При жизни М. Цветаевой напечатан не был. В декабре была написана небольшая статья «О новой русской детской книге», тогда же завершена статья «Эпос и лирика современной России (о В. Маяковском и Б. Пастернаке).

В январе 1933 года М. Цветаева написала французский эпистолярный роман, созданный из ее писем 1922 г. к берлинскому издателю А. Г. Вишняку: «Девять писем, с десятым невозвращенным и одиннадцатым полученным и Послесловием», -- или «Флорентийские ночи», как назвала это произведение Ариадна Эфрон. Этот роман представлял собой перевод, с очень незначительными изменениями, собственных писем М. Цветаевой к адресату. Роман не был издан. В марте она завершила «Оду пешему ходу».

Летом 1933 был написан небольшой очерк-воспоминание о детстве «Башня в плюще», а 1 июля написана статья «Поэты с историей и поэты без истории», посвященная Б. Пастернаку. Сохранилась лишь в переводе с сербско-хорватского. В июле была закончена работа над стихотворным циклом «Стол». В августе -- сентябре были написаны автобиографические очерки: «Музей Александра III», «Лавровый венок», «Открытие музея», «Жених», а также статья «Два лесных Царя». В декабре М. Цветаева завершила и напечатала автобиографический очерк «Дом у Старого Пимена». К этому времени С. Эфрон принял твердое решение вернуться на родину, и это угнетало М. Цветаеву.

В феврале 1934 года был написан очерк-реквием «Пленный дух» (в память Андрея Белого). В мае написан мемуарный очерк -- «Хлыстовки», в июне - маленький очерк-сценка «страховка жизни»; тогда же, по-видимому -- сценка «Китаец». Вероятно, к этому же времени относится очерк «Чудо с лошадьми» -- на французском. Конец лета -- начало осени написаны мемуары: «Мать и музыка» и «Сказка матери». В ноябре 1934 года М. Цветаева узнала о гибели Н. Гронского и немедленно принялась за очередной реквием -- «Поэт-альпинист». Статья сохранилась лишь в переводе на сербско-хорватский. Рождество пришлось на окончание работы над статьей. В январе 1935 года М. Цветаева пишет цикл стихов на смерть Н. Гронского: «Надгробие». Чуть позже, в феврале, происходит конфликт с Алей, после чего та временно ушла из дому. 2 февраля 1935 М. Цветаева прочла доклад «Моя встреча с Блоком» (доклад не сохранился). Весной М. Цветаева принялась писать поэму «Певица», однако скоро оставила ее. В июне она написала автобиографический очерк «Черт», после чего 20 июня прочла очерк на литературном вечере.

24 июня на антифашистском Международном конгрессе писателей в защиту культуры М. Цветаева встретилась с Б. Пастернаком. Б. Пастернак был в депрессивном состоянии, по ряду причин; ему было не до общения с М. Цветаевой, и ту встречу она назвала невстречей; поэты не поняли друг друга. 28 июня М. Цветаева с сыном уехала отдыхать в Фавьер, где за лето -- осень был написан цикл «Отцам» из двух стихотворений. Сергей Эфрон мечтал о возвращении на родину. Уже не первый год он работает в просоветской (чекистской) организации.

В марте 1936 года, узнав о смерти поэта Михаила Кузмина, М. Цветаева пишет очерк-воспоминание «Нездешний вечер», посвященный единственной встрече с М. Кузминым в Петрограде зимой 1916 года. В апреле М. Цветаева пишет четыре маленьких французских очерка под общим названием «Отец и его музей». 20 -- 27 мая состоялась ее поездка в Брюссель с чтением французских очерков об отце и музее. До 16 июня она предпринимает тщетные попытки завершить начатую еще давно поэму «Автобус», но окончательно покидает этот замысел. В июне -- июле она работает над переводами стихов А. С. Пушкина на французский. В печати появляется рецензия М. Цветаевой «О книге Гронского «Стихи и поэмы». Тогда же происходит эпистолярная встреча с молодым поэтом Анатолием Штейгером. Летом -- осенью 1936 М. Цветаева переписывалась с А. Штейгером, написала ему стихи (цикл «Стихи сироте»). А. Штейгер был опасно болен (туберкулез), М. Цветаева слишком требовательна, так что разминовение было неизбежно и 30 декабря М. Цветаева написала А. Штейгеру прощальное письмо.

В январе 1937 году окончание работы над очерком «Мой Пушкин»; приготовила для печати «Стихи к Пушкину» 1931 года. 2 марта 1937 года она читала свои французские переводы А. Пушкина на вечере, устроенном негритянским населением Парижа. 15 марта дочь М. Цветаевой Ариадна уехала на родину. 25 марта М. Цветаева участвовала в литературном вечере с чтением стихов, а 6 июня она читала на Пушкинском вечере свои французские переводы А. Пушкина. В июне посетила парижскую Всемирную выставку. В советском павильоне провела два часа. Весна и начало лета отмечены как работа над очерком «Пушкин и Пугачев». 11 июля в Лакано-Осеан, куда уехала с сыном, начала работать над большой мемуарной «Повестью о Сонечке».

10 октября 1937 года Сергей Эфрон, уже несколько лет завербованный органами НКВД, оказался замешан в политическом убийстве и срочно, при помощи советской разведки, бежал из Франции. 22 октября М. Цветаеву допрашивали во французской полиции. Она отвечала, что очень мало знает о том, куда и по каким делам он уезжал. 30 января 1938 года в последний раз М. Цветаева выступила с чтением стихов на литературном вечере. М. Цветаева готовилась к отъезду (предполагалось -- осень, но отъезд затягивался). В октябре - ноябре 1938 года была проведена работа над стихами к Чехии -- цикл «Сентябрь».

В январе 1939 года М. Цветаева завершила свои пометки и пояснения к поэме «Перекоп». В марте фашистские войска оккупировали Прагу, и это послужило поводом к новому потоку стихов к Чехии (цикл « Март»). В апреле -мае была проведена работа над «Стихами к Чехии». 12 июня М. Цветаевой отъехала с сыном из Франции. В одном из последних стихотворений она написала: «Дано мне отплытие / Марии Стюарт». Никто не провожал ее с Муром: не позволили.

19 июня 1939 М. И. Цветаева с сыном приехали в Москву, и в тот же день -- в подмосковный поселок Болшево. С 21 июля по 19 августа. М. Цветаева перевела на французский для журнала «Ревю де Моску» три стихотворения Лермонтова: «Предсказание», «Опять вы, гордые, восстали...» и «Нет, я не Байрон...»; и еще девять -- «для себя и для Лермонтова»: «Прощай, немытая Россия», «Любовь мертвеца», «И скучно и грустно» и др. 27 августа была арестована Ариадна Эфрон. 10 октября арестовали С. Я. Эфрона. 31 октября 1939 года М. Цветаева пишет письмо в следственную часть НКВД с просьбой получить задержанный багаж. 8 (или 10) ноября. М. Цветаева с сыном уезжают из Болшева.

1940 года с зимы до начала лета. М. Цветаева с Муром живут в подмосковном Голицыне; она снимает часть комнаты в избе, неподалеку от Дома творчества писателей (туда они ходят на обед и ужин). 23 декабря она пишет письмо Сталину -- о муже и дочери, просит разобраться, что оказалось беспоследственно. Периодически ездит в Москву -- с передачами мужу и дочери. В Голицыне написано несколько лирических стихотворений, автобиография для предполагавшейся «Литературной энциклопедии», переписывается с писательницей Л. Веприцкой. Главное время М. Цветаева отдает переводам поэм Важи Пшавелы, баллад о Робин Гуде и др. Седьмого июня 1940 года М. Цветаева вынуждена была покинуть Голицыно навсегда.

В Москве на первых порах М. Цветаева обрела недолгое пристанище на Никитской (тогда улица Герцена). 14 июня она написала второе письмо Берии, страшно беспокоясь за здоровье мужа и прося разрешить с ним свидание, но также безрезультатно. Летом работала над переводами болгар (Е. Багряны, Н. Ланкова, Л. Стоянова). В августе наконец был получен багаж. В августе М. Цветаева послала телеграмму в Кремль: «Помогите мне я в отчаянном положении, писательница Марина Цветаева». Эту телеграмму Мур отправил по почте. 31 августа М. Цветаеву вызвали в ЦК; там обратились к писателям, чтобы те помогли в смысле комнаты (так записал сын М. Цветаевой.) В конце сентября М. Цветаева переехала в комнату дома № 14/5 по Покровскому бульвару, -- хозяева уезжали надолго. В сентябре была продолжена работа над переводом. В октябре она работала над составлением собственной книги стихов. Рукопись книги попала к К. Зелинскому, который отозвался на нее подлой рецензией: стихи М. Цветаевой, писал он, «с того света», книга -- «душная, больная»; М. Цветаева «не имеет что сказать людям». (Всю рецензию Марине Ивановне, конечно, не показали.)

В декабре М. Цветаева работала над переводами Ивана Франке. А главное -- завершила гениальный перевод «Плаванья» Ш. Бодлера. И перевела несколько французских песенок. В начале 1941 года М. Цветаева занята переводами так называемых «белорусских евреев» (Герша Бебера, Ф. Корна, -- сейчас уже трудно установить их имена). Запись Ариадны Эфрон: «С 30 февраля по 30 марта переведено 529 строк

«Белорусских евреев». В марте написано стихотворение, обращенное к поэту А. Тарковскому: «Все повторяю первый стих...».

7 или 8 июня состоялась двухдневная встреча М. Цветаевой с А. Ахматовой. 22 июня началась война, про которую она узнала по радио из открытого окна, когда шла по Покровскому бульвару (запись М. И. Цветаевой). В это время М. Цветаева работает над переводами Ф. Г. Лорки. 27 июня была сделана запись в тетради: «Попробуем последнего Гарсия Лорка». Но в тетради ничего нет. В июле она едет на несколько дней в Старки под Коломну (станция Пески) -- к В. Н. Меркурьевой; там она избежала первой московской бомбежки в ночь с 21 на 22 июля. 24 июля вернулась в Москву, стала собираться в эвакуацию. 8 августа уехала на пароходе вместе с группой писателей, отправлявшихся в Чистополь и Елабугу.

18 августа на пароходе «Чувашская республика» М. Цветаева и еще несколько семей литераторов прибыли в татарскую Елабугу. Сразу же начались поиски работы. 29 августа 1941 сын М. Цветаевой Георгий записал в дневнике, что работы для матери нет, кроме места переводчицы с немецкого в НКВД. Эта невразумительная запись породила идиотские толки о том, что М. Цветаеву пытались «завербовать» «органы».

21 августа 1941 года М. Цветаева с сыном переехали в избу на улице Ворошилова (занимали часть горницы за занавеской). 24 августа М. Цветаева уехала на пароходе в Чистополь, надеясь получить какую-нибудь работу. 26 августа датирована записка М. Цветаевой: «В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда». (Столовая откроется лишь осенью.) 28 августа 1941 года М. Цветаева вернулась в Елабугу. 31 августа, в воскресенье, когда дома никого не было, Марина Ивановна Цветаева покончила с собой, повесившись в сенях избы. Оставила три записки: сыну, Асеевым и тем, кто будет ее хоронить. Похоронили Марину Ивановну 2 сентября на Елабужском кладбище. Могила не найдена.

Марину Цветаеву - поэта не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать - по особому распеву, неповоротным ритмам, не общей интонацией. С юношеских лет уже начала сказываться особая «цветаевская» хватка в обращении со стихотворным словом, стремление к афористической четкости и завершенности. Подкупала также конкретность этой домашней лирики.

При всей своей романтичности юная Цветаева не поддалась соблазнам того безжизненного, мнимого многозначительного декадентского жанра. Марина Цветаева хотела быть разнообразной, она искала в поэзии различные пути. Марина Цветаева - большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха ХХ века значителен. Наследие Марины Цветаевой великой трудно обозримо. Среди созданного Цветаевой, кроме лирики - семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, историко-литературная и философско-критическая проза.

Ее не впишешь в рамки литературного течения, границы исторического отрезка. Она необычайно своеобразна и всегда стоит особняком. Одним близка ее ранняя лирика, другим - лирические поэмы; кто-то предпочтет поэмы - сказки с их могучим фольклорным разливом; некоторые станут поклонниками проникнутых современных звучанием трагедий на античные сюжеты; кому- то окажется ближе философская лирика 20-х годов, иные предпочтут прозу или литературные письмена, вобравшие в себя неповторимость художественного мироощущения Цветаевой. Однако все ею написанное объединено пронизывающей каждое слово могучей силой духа.

Список использованной литературы

1. Марина Цветаева. Избранное. М, «Просвещение» 1989г

2. Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. М., «Советская Россия», 1988г.

3. Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения. М., «Художественная литература» 1990г.

4. Болшево”. Литературный историко-краеведческий альманах. Вып. 2. М., Товарищество “Писатель”, 1992, с. 282.

5. Виктория Швейцер. Быт и бытие Марины Цветаевой. Синтаксис, 1988, с. 461.

6. Личный архив М. Кацевой (Бостон, США).

7. Петербургский журнал, 1993, № 1--2, с. 177.

8. Мария Белкина. “Скрещение судеб. Попытка Цветаевой, двух последних лет ее жизни. Попытка времени, людей, обстоятельств.” Издание второе, дополненное, М., Рудомино, 1992, с. 29, 30.

9. “Воспоминания о Марине Цветаевой”. М., Сов. писатель, 1992, с. 443.

Марина Ивановна Цветаева - выдающаяся русская поэтесса, знаменитая также за пределами родной страны. Первые подвиги на литературном поприще девочка совершила еще в шесть лет, написав свой дебютный стих.

Годы жизни: с 1892 по 1941 год. Родилась поэтесса 26 сентября или 9 октября по старому стилю в Москве в семье интеллигентов: отец Иван Владимирович преподавал в Московском университете и там же возглавлял кафедру истории и теории искусств. Кроме того он являлся служащим Румянцевского и Московского Публичного музеев. Мать Марины Мария Александровна, в девичестве Мейн, умерла довольно рано, девочке на тот момент едва исполнилось 14 лет. О маме у Марины остались самые теплые воспоминания, она не раз подчеркивала, что их отношения всегда имели близкий духовных характер.

После смерти матери, семья, состоящая еще из двух сестер и брата, осталась на попечении отца. В этом окружении Марина чувствовала себя одиноко, была замкнутой и скрытной девушкой. Ее верными спутниками на тот момент стали книги. Надо сказать, что к литературе романтическая натура девушки тяготела с особым рвением. В 1903 году Марина прослушала курс лекций в интернате Лозанны в Швейцарии, а позже обучалась в немецком пансионе и постигала азы старой французской литературы в Сорбонне.

Собственные произведения Цветаевой впервые увидели свет в 1910 году, когда был опубликован ее первый стихотворный сборник «Вечерний альбом». Однако, на тот момент, девушка не ставила перед собой цели стать великой поэтессой: стихи были для нее отдушиной и одним из способов самовыражения. А уже спустя два года вышел следующий сборник «Волшебный фонарь».

1913 год стал годом рождения сразу двух книг, которые в полной мере отражали творческий рост автора и ее большую духовную зрелость как личности. До сих пор Цветаева не относила себя к литературным кругам и практически не общалась с коллегами по писательскому ремеслу. Единственным исключением стал ее близкий приятель Волошин, ему девушка посвятила очерк «Живое о живом». В его компании летом 1911 года в Коктебеле Марина познакомилась с Сергеем Эфроном. В душе девушки вспыхнули чувства, она буквально преклонялась перед идеальным образом нового знакомого, воплотившим в себе романтическую рыцарскую натуру. Ему она посвящала проникновенные строки и говорила о том, что наконец-то смогла познать счастье взаимной любви в жизни, а не на страницах романов. В начале 1912 года пара обвенчалась, а 5 сентября на свет появилась дочь Марины и Сергея Ариадна.

В процессе взросления Цветаевой и становления ее в роли матери и жены, растет и стиль ее поэзии. Она осваивает новые стихотворные размеры и приемы выразительности. Цикл «Подруга» прослеживает более зрелую манеру написания, на смену возвышенной патетике приходят повседневные бытовые детали и обилие неологизмов и просторечий. Лирику Цветаевой начинает пронзать некая трагедия и реалии страшной и не всегда справедливой современной жизни. В 1915 году муж Марины бросает учебу в связи с началом Первой мировой войны и уходит служить на военный поезд братом милосердия. Цветаева чутко откликается на происходящие в ее жизни нерадостные события циклом стихов, где выражает свою ненависть и презрение к войне и Родине, вынужденной вести боевые действия против столь родной для нее с детства Германии.

Затем гражданская война разлучила Марину и двух маленьких дочерей с отцом семейства, вставшим на сторону Временного правительства. В течение 1917-1920 годов она, оставаясь в голодной Москве, пишет стихи, прославляющие подвиг Белой армии, позже объединенные ее в сборник «Лебединый стан». Книге было суждено увидеть свет лишь после смерти Марины в 1957 году на Западе. Не имея возможности прокормить дочерей, Цветаева помещает их в приют, вскоре в 1920 году младшая Ирина умирает. Ей мать посвящает стих «Две руки, легко опущенные» и цикл «Разлука». В 1922 году Цветаева и Ариадна уезжают из ненавистной ей «новой» страны в Германию, где издает сборник «Ремесло». Далее на протяжении 4 лет вместе с мужем она оставалась в пригороде Праги. Там в 1925 году у семьи родился сын Георгий. Последующие годы были ознаменованы новыми свершениями на литературном поприще, очередным переосмыслением своего творчества и новыми произведениями, напечатанными на страницах зарубежных изданий.

1930 год ознаменовался творческим кризисом, подкрепленным общим неприятием просоветских взглядов ее мужа, хлопотавшим о возвращении на Родину. В 1937 году Эфрон вследствие причастия к грязному убийству бывшего советского спецагента, вынужден уехать скрываться в СССР. Вслед за ним мать покидает и Ариадна. В 1939 году Цветаева также была вынуждена покинуть страну с сыном и уплыть к берегам далекой Родины.

За политические убеждения были арестованы муж и дочь Цветаевой, а позже расстрелян Эфрон. Будучи родственнице «врагов народа» поэтесса скиталась без постоянного жилья и средств к существованию. С началом войны в 1941 году Цветаева с сыном эвакуировалась в Елабугу, где так и не смогла устроиться на работу. Обвиненная сыном в их тяжелом материальном положении, поэтесса 31 августа 1941 года ушла из жизни.