Керченско феодосийский десант. Алексей ИсаевНаступление маршала Шапошникова. История ВОВ, которую мы не знали

На захваченном плацдарме, а это весь Керченский полуостров, в дальнейшем были развёрнуты войска Крымского фронта. Оттянуты значительные силы противника от Севастополя, сорван немецкий план захвата Тамани и продвижения на Кавказ.

Случайно пару лет назад мне попались неопубликованные рукописи известного в Кировском районе журналиста Сергея Ивановича Титова. Он собрал воспоминания участников ещё в конце 60-х, но опубликовать почему-то не смог. Поэтому пользуюсь материалами публициста, увы, покинувшего этот мир. Из рукописи: «Ночью 29 декабря, в 3.48, по приказу капитана I ранга Басистого крейсеры „Красный Кавказ“, „Красный Крым“, эсминцы „Шаумян“, „Незаможник“ и „Железняков“ открыли по Феодосии и станции Сарыголь десятиминутный артиллерийский огонь. С ними от Новороссийска шли транспорт „Кубань“ и 12 катеров. Погода была штормовая, 5-6 баллов, мороз. По пути подорвался на мине эсминец „Способный“, погибло около 200 человек и вся связь полка.

Транспортное судно «Жан Жорес»

«15 января немцы начали общее наступление превосходящих сил. По всей линии выдвижения советских войск наносился страшный удар — с земли, с воздуха. А наши не закрепились, не смогли вгрызться в мёрзлую землю... И тут фашистские самолёты десятками, волна за волной... Попаданием бомбы в штаб 44-й армии командарм Первушин был ранен, убит член военного совета бригадный комиссар А. Т. Комиссаров, контужен начштаба С. Рождественский... Затяжной бой ночью 15 января и весь день 16... Немцы своими четырьмя дивизиями и румынской бригадой прорвали оборону нашей 236-й стрелковой дивизии и устремились к городу. 17 января пришлось оставить Феодосию и отойти на Ак-Монай».

«Всего в Керченско-Феодосийской десантной операции участвовало 42 тысячи человек, 2 тысячи лошадей. Пушки, танки, автомашины — сотнями перебрасывались. Десятки кораблей и судов осуществляли эти переброски...».

Такие вот записи, скорее всего по воспоминаниям очевидцев. Нет только упоминаний о времени после десанта, со 2 по 15 января. Но нельзя думать, что это был период затишья. Бои велись ожесточённые... Правда, уже на Ак-Монае...

Факты, о которых знают немногие

Но ещё интереснее факты из жизни людей. Отдельно надо рассказать о командире штурмового отряда. Аркадий Фёдорович Айдинов родился в 1898 году в Армавире, по национальности — армянин. С 1920 года участвовал в гражданской войне, а после одним из первых освоил диковинную тогда профессию газосварщика. Работал в 1-м московском автопарке. Энтузиаст сварочного дела, Аркадий был талантливым наставником, вырастил целый коллектив газосварщиков. Вместе с учениками он собрал броневик! Активный осоавиахимовец Айдинов прошёл курсы комсостава.

А в сентябре 1939 года призван в Красную Армию, участвовал в освобождении Западной Украины и Белоруссии. Вступил в партию. В 1940 году назначен командиром роты отдельного инжбата Краснознамённого Балтийского флота. С мая 1941 служит в Николаеве, в зенитной артиллерии Черноморского флота. Здесь его и застала война. Был дважды ранен. После госпиталя отправлен в Новороссийск, где назначен командиром штурмового десантного отряда с правом набора личного состава. Айдинов набрал в отряд только добровольцев. Умелое командование штурмовым подразделением свело потери среди матросов к минимуму. После освобождения Феодосии Айдинов назначен комендантом города. Показал себя талантливым администратором. Но в январские дни наступления превосходящих сил противника был тяжело ранен. «Айдиновцы», так матросов отряда называли фронтовики, показали достойный командира героизм, прикрывая отход наших войск. Понеся большие потери, они воспользовались огнём наших крейсеров по наступающим танкам немцев, поднялись во весь рост, расстегнули бушлаты и бросились врукопашную... И шагнули в бессмертие... Но до сих пор нет ни памятника этим героям, именем освободителя не названа улица в Феодосии... Знаю, был у Аркадия Фёдоровича сын Геннадий. В начале войны ему исполнилось 11 лет, но жив ли потомок славного рода, выяснить не смог. Может, отзовётся?

А знает ли кто-то, что своё знаменитое стихотворение «Жди меня...» Константин Симонов впервые прочитал именно в освобождённой Феодосии? Это произошло в редакции «Бюллетеня» армейской газеты «На штурм!» в первые новогодние дни 1942 года. Именно тогда Симонов, спецкор «Красной Звезды», побывал тут, в замёрзшей, но снова советской Феодосии, и из-под его пера вышел не один очерк.

Хочется вспомнить военных корреспондентов, высадившихся вместе с десантом и организовавших выпуск упомянутого «Бюллетеня» — на третий день десанта. И выпускали его каждый день две недели тиражом 2000 экземпляров под непрерывными бомбёжками и обстрелами! Имена военкоров должны войти в историю журналистики: Владимир Сарапкин, Михаил Канискин, Сергей Кошелев, Борис Боровских, Андрей Фадеев. Помогали им полиграфисты из местных жителей М. Барсук, А. Пивко, В. Сычова, П. Морозов, А. Коржова-Дивицкая, Ф. Смык...

Примеров героизма в Феодосии и окрестностях много. Но один — знаковый. Представьте: почти непрерывная двухнедельная бомбардировка. Волны «Юнкерсов». Гул моторов. Грохот взрывов. Смерть и разрушения. В развалинах все здравницы, уничтожены все учебные заведения, театр. Порт и вокзал — сплошные дымящиеся руины. Разрушено 36 промышленных предприятий, две трети жилых домов... И тут — 35 смелых. Разведчики-краснофлотцы. Дерзкий ночной налёт на полевой аэродром недалеко от Старого Крыма. Грандиозный фейерверк из горючего, боеприпасов, обломков самолётов. Конечно, не все крылатые машины смерти были уничтожены, ведь из-под Севастополя немцы перебазировали почти всю авиацию. Но где увековечены имена тех героев?

Не может объяснить наш ум, ставший практичным, ни самоотверженных рейдов в тыл, ни гибельных рукопашных контратак. Под сомнение поставлена сама необходимость десанта, без поддержки авиации и со слабым снабжением. Действительно, ведь когда 16-17 января немцы бросили крупные танковые силы, нашим им было противопоставить нечего, кроме храбрости. Гибли моряки и солдаты под гусеницами. Но никто не засомневался, отходя на Ак-Монайские позиции, теряя однополчан в неравных боях.

В Керчи есть всем известная гора Митридат. О феодосийской горе с таким же названием знают не так много людей. Но на них взметнулись в небо обелиски.

В честь победы — тогдашней, зимней и огненной. В память погибших ради этой победы, в честь освобождения родной земли. И для нас, теперешних, забывающих...

Сергей Ткаченко, «

Керченско-Феодосийская операция декабря 1941 года стала одним из первых морских десантов Второй мировой войны и долгое время оставалась крупнейшей по численности задействованных войск. Эта операция не обделена вниманием в литературе, но большинство посвященных ей работ имеет два недостатка: во-первых, они почти не используют немецкие документы, во-вторых – базируются, в основном, на документах советского флота и почти не описывают действия десанта на берегу. Новый цикл публикаций, посвященный событиям на Керченском полуострове 26–30 декабря 1941 года, призван исправить оба эти пробела.

План операции

Высадка на Керченском полуострове планировалась штабами Черноморского флота и Закавказского фронта уже с конца ноября 1941 года. Осуществлять ее предполагалось в трёх разных местах: десант на северном берегу полуострова высаживала Азовская флотилия, на южном – Черноморский флот, непосредственно в Керченском проливе – эвакуированная на Тамань Керченская военно-морская база (КВМБ). В операции участвовали части двух армий – 51-й и 44-й. Причём последняя должна была действовать сразу крупными соединениями – высадка на побережье Черного моря позволяла использовать для перевозки десанта боевые корабли и морские суда. В Керченском проливе и Азовском море высадка проводилась небольшими судами и катерами.

Непосредственно на западном берегу Керченского пролива должны были высаживаться 302-я горнострелковая дивизия 51-й армии генерал-лейтенанта В. Н. Львова (823-й, 825-й, 827-й и 831-й полки), а также подразделения Керченской базы (начальник – контр-адмирал А. С. Фролов) – в первую очередь, ее инженерная рота. Их поддерживала береговая артиллерия базы, в распоряжении которой находился 140-й отдельный артдивизион береговой обороны из шести батарей: три 203-мм, четыре 152-мм, девять 130-мм и четыре 75-мм орудия (правда, не все они могли вести огонь по противоположному берегу). Кроме того, на Тамани размещался 25-й корпусной артиллерийский полк – три 152-мм и девять 122-мм орудий. Противовоздушную оборону базы осуществлял 65-й зенитно-артиллерийский полк.

Начальник Керченской военно-морской базы контр-адмирал А. С. Фролов. Фото из экспозиции Центрального Военно-морского музея

Базе подчинялись небольшие морские силы: три дивизиона катеров охраны водного района («малые охотники» и катера-тральщики), две группы охраны рейдов и плавучая батарея №4, перестроенная из несамоходной баржи (водоизмещение – 365 т; вооружение – три 100-мм орудия, один 37-мм автомат и зенитные пулеметы). Кроме того, для участия в операции Черноморский флот передал базе 2-ю бригаду торпедных катеров и группу «малых охотников» из состава 4-го и 8-го дивизионов морских охотников.

Керченский полуостров, топографическая карта 1938 года

Высадку было решено произвести южнее Керчи в двадцатикилометровой полосе от мыса Ак-Бурун до колхоза Коммуна Инициатива у озера Тобечикского. Войска предполагалось высаживать в пяти пунктах. Главные силы 302-й дивизии выгружались в гавани поселка Камыш-Бурун и на Камыш-Бурунской косе; часть сил высаживалась севернее бухты у поселка Старый Карантин, а также южнее Камыш-Буруна – в Эльтигене и Коммуне Инициатива. В районе завода им. Войкова и мыса Ак-Бурун предполагалась произвести демонстративные высадки. Исходный пункт движения десанта – Тамань в 25 км (2-й и 3-й отряды) от места высадки и поселок Комсомольское западнее Тамани (1-й отряд).

Камыш-Бурунская бухта, вид с севера, современное фото. Слева видна коса и рыбзавод на ней, справа – завод «Залив» (бывшая судоремонтная верфь)

Силы десанта

Для участия в операции было выделено 37 рыбачьих сейнеров (из них 6 – вооруженных 45-мм пушками) и три буксира, тащившие две баржи и болиндер – десантную баржу времен Первой мировой войны без двигателя. Кроме того, высадку обеспечивали 6 сторожевых катеров типа «МО-4» и 29 торпедных катеров (торпеды с них были сняты, а желоба на корме приспособлены для посадки бойцов). Впоследствии к этим силам добавились тральщик «Чкалов», плавбатарея №4 и бронекатер №302. Торпедные катера брали на борт по 15–20 человек, сейнеры – по 50–60 человек. Все суда могли за один рейс перевезти 5500 человек и до 20 полевых орудий.

Азовский рыболовный сейнер водоизмещением 80 т. Такие суденышки были основным средством перевозки десанта
Источник – А. В. Неменко. История одного десанта

Для доставки первого броска десанта в каждый из четырёх пунктов высадки предназначалось по два торпедных катера и по 4–6 сейнеров. Первыми с торпедных катеров высаживались штурмовые группы с рациями, затем сейнеры высаживали основной состав. Начальниками пунктов высадки были назначены сотрудники штаба Керченской базы, они же являлись командирами штурмовых групп. После высадки в каждом пункте должны были оставаться два сейнера: один – для наблюдения, второй – для эвакуации раненых. Для высадки были выбраны следующие пункты:

• №1 – Старый Карантин (техник-интендант 1-го ранга А. Д. Григорьев, начальник распорядительно-строевой части штаба КВМБ);
• №2 – Камыш-Бурунская коса (старший лейтенант Н. Ф. Гасилин, флагманский артиллерист КВМБ);
• №3 – Эльтиген (майор И. К. Лопата, начальник мобилизационной части штаба КВМБ);
• №4 – причал агломерационной фабрики в Камыш-Бурунском порту (капитан 3-го ранга А. Ф. Студеничников, начальник штаба КВМБ). Здесь с четырех «малых охотников» (МО-091, МО-099, МО-100 и МО-148) высаживалась усиленная рота 302-й стрелковой дивизии. Одновременно Студеничников руководил всем отрядом первого броска, а затем должен был осуществлять общую координацию высадки с борта катера МО-100. При нем находился начальник политотдела базы батальонный комиссар К. В. Лесников.

Общий план Керченско-Феодосийской операции
Источник – Керченская операция. М.: Воениздат, 1943

Первый бросок был обозначен как 1-й отряд высадки , в его состав также вошли швартовочные команды, связисты и разведчики – всего по 225 человек в каждом пункте (стрелковая рота и отделение саперов) из состава 823-го и 825-го полков 302-й горнострелковой дивизии, 831-го полка 390-й стрелковой дивизии. Согласно итоговому отчету базы, в общей сложности на суда 1-го отряда было принято 1154 человека.

Стоит отметить, что командование базой взяло на себя непосредственное руководство высадкой, действуя в первых рядах. Сам контр-адмирал Фролов собирался разместить свой КП на «малом охотнике» и находиться непосредственно в проливе – лишь прямой приказ командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф. Ф. Октябрьского заставил его остаться в Тамани.

2-й отряд высадки под командованием старшего лейтенанта Петровского по сути представлял собой усиление 1-го отряда – он состоял из трёх рот тех же полков (по 200 человек), выгружавшихся с десяти сейнеров и двух мотоботов. Каждая рота была усилена двумя 76-мм полевыми орудиями. По окончательному плану одна рота высаживалась в Старом Карантине, одна – в самом Камыш-Буруне, еще одна – в Эльтигене. Всего на корабли было принято 744 человека. Отряд сопровождали 2 «малых охотника» и 6 торпедных катеров.

3-й отряд капитан-лейтенанта Н. З. Евстигнеева составлял основную часть десанта и высаживался в тех же трех пунктах, что и 2-й отряд. В его состав входили 823-й, 825-й и 831-й стрелковые полки – по 1200 человек с четырьмя 76-мм орудиями каждый. На каждый полк выделялась баржа с буксиром и три сейнера. Серьезную опасность представляло то, что основная часть личного состава перевозилась на несамоходной барже.

Увы, части 302-й дивизии не имели никакого боевого опыта, не готовились ни к десантам, ни к ночным действиям. Лишь с 15 декабря в Таманском заливе с частями дивизии удалось провести десять учений с привлечением тральщика «Чкалов» и восьми сейнеров. Высадка должна была осуществляться внезапно – в темноте, без артиллерийской подготовки, лишь под прикрытием дымовой завесы с торпедных катеров. Подавление огневых точек противника возлагалось на 45-мм пушки катеров типа «МО». С рассветом десант должна была поддержать артиллерия Керченской базы – для этого вместе с десантниками на берег высаживались корректировщики с рациями.

Силы противника

С немецкой стороны Керченский полуостров оборонял 42-й армейский корпус, но фактически в районе Керчи находилась только его 46-я пехотная дивизия. 72-й пехотный полк предназначался для обороны северного побережья полуострова, 97-й полк находился в резерве западнее Керчи. 27-километровую полосу на побережье Керченского пролива оборонял 42-й пехотный полк, насчитывавший в боевом составе (без тылов и вспомогательных служб) 1529 человек – в том числе, 38 офицеров, 237 унтер-офицеров и 1254 рядовых. Общую численность полка немецкие документы не сообщают.

Восточная часть Керченского полуострова и расположение сил противника по данным советской разведки
Источник – Керченско-Феодосийская операция. М.: Воениздат, 1943

Кроме того, в районе Керчи находилась довольно сильная артиллерийская группировка: 114-й и 115-й артиллерийские полки, части 766-го артиллерийского полка береговой обороны (четыре батареи 148-го дивизиона, две батареи 147-го дивизиона и одна батарея 774-го дивизиона), а также 4-я батарея 54-го артполка береговой обороны – в общей сложности 35 исправных 105-мм полевых гаубиц и 15 тяжёлых 150-мм гаубиц, а также 7 дальнобойных 100-мм орудий. Из последних четыре (трофейные голландские) были стационарно установлены на мысе Такиль, вся остальная артиллерия имела механическую тягу и могла менять позиции. Основная часть артиллерии размещалась на побережье Керченского залива, здесь же находился 1-й дивизион 64-го зенитного полка Люфтваффе (не менее шестнадцати 88-мм орудий и несколько 20-мм автоматов).

Район от мыса Ак-Бурун до Камыш-Буруна оборонял 3-й пехотный батальон при поддержке 3-й батареи 114-го артполка. Далее к югу, в районе Эльтигена и Коммуны Инициатива, находился 3-й пехотный батальон с 1-й батареей 114-го артполка. Судя по немецким описаниям, непосредственно береговая линия охранялась лишь в поселках Эльтиген и Старый Карантин, и лишь на Камыш-Бурунской косе находился усиленный дозор 1-го батальона с двумя противотанковыми орудиями и несколькими пулеметами. Основные силы 1-го и 3-го батальонов разместились там, где было удобнее жить – в поселках Камыш-Бурун, Эльтиген, Коммуна Инициатива и Тобечик, а также на территории железорудного комбината.

Руины железорудного комбината, современный вид

Утром 26 декабря в районе Керчи шел дождь, температура составляла 3–5 градусов тепла, волнение в проливе – 3–4 балла. К вечеру температура упала до нуля, пошел мокрый снег.

Высадка 1-го отряда

Приказ на высадку десанта командование Керченской базы получило 24 декабря, высадку требовалось провести в ночь на 26-е. К рассвету 25 декабря суда были сосредоточены в заранее намеченных пунктах посадки – Тамани и Комсомольском. Несмотря на тренировки и заранее разработанные плановые таблицы, посадка проходила медленно и неорганизованно. В назначенное время (к часу ночи) ее завершил лишь 1-й отряд (отряд первого броска). 2-й отряд опоздал с выходом на час, 3-й – на два часа.

Для перехода к Камыш-Буруну был выбран маршрут через мелководную Тузлинскую промоину и южнее косы Тузла, поскольку севернее неё пролив просматривался и простреливался противником. Часть установленных здесь ограждений и сигналов оказалась сорвана штормом – в результате баржи 3-го отряда сели на мель, их снятие затянулось до 11 часов утра. Остальные корабли подходили к назначенным пунктам высадки в разное время, в итоге высаживая десант не там, где предполагалось планом – иногда по приказу, иногда явочным порядком.

Фрагмент современной топографической карты района поселков Камыш-Бурун (Аршинцево) и Эльтиген (Героевское)

Около 5 часов утра старший лейтенант Гасилин с Камыш-Бурунской косы по радио сообщил, что штурмовая группа высадилась с торпедных катеров скрытно и без потерь, и что пункт высадки №2 готов принимать десантников. Чуть позже техник-интендант Григорьев из Старого Карантина (пункт №1) сообщил, что высадился на берег и ведет бой с превосходящими силами противника (после этого связь прервалась). Из Эльтигена (пункт №3) от майора Лопаты сообщений не поступало.

Но главные события происходили в гавани Камыш-Буруна, куда двинулась группа из четырёх торпедных катеров и шести сейнеров. Уже войдя в гавань, флагманский МО-100 сел на мель буквально в полусотне метрах от причала. Оказалось, что гавань занесена илом, и глубина здесь не превышает полутора метров (при осадке катера типа МО-4 в 1,25 м). В итоге рулевой Константин Козлов вброд добрался до причала и закрепил на нем швартовый конец, за который катер и притянули к причалу. Вслед за ним к причалу подошел МО-148, также высадив десантников без противодействия противника. Лишь после этого немцы обнаружили высадку: следующие два советских катера швартовались уже под огнём. Тем не менее, высадка прошла практически без потерь, бойцы штурмовой группы успешно закрепились в цехах агломерационной фабрики.

До прояснения обстановки капитан 3-го ранга Студенчиков не решился высаживать в самом Камыш-Буруне остальную часть десанта и направил подошедшие сейнеры для высадки на косу. Катер МО-148 ушел в Тамань, три других остались у берега для огневой поддержки. Увы, Камыш-Бурунская коса находилась под постоянным огнем вражеской артиллерии (трех 105-мм орудий 3-й батареи 114-го артполка). Согласно немецкому отчёту, «были достигнуты хорошие результаты против врага, высадившегося на полуострове Рыбачий» . Видимо, в результате именно этого обстрела погиб начальник пункта высадки №2 старший лейтенант Гасилин.

Немецкий дозор с косы без боя отошел на юг и к полудню занял позиции возле дороги из Эльтигена на Керчь. Немцы вытащили с собой тяжёлый пулемёт и два противотанковых орудия, но передок с боеприпасами для одного из них пришлось бросить на косе.

Бой на берегу

Что же происходило в других местах высадки? У Старого Карантина смогла высадиться лишь штурмовая группа с торпедного катера №15 – 25 человек во главе с начальником пункта высадки №1 техником-интендантом 1-го ранга Григорьевым (согласно отчету штаба базы, здесь было высажено 55 человек – то есть, разгрузились оба катера). Сразу же завязался тяжелый бой, о чем Григорьев сообщил по рации в штаб базы. Вскоре рация вышла из строя, и связь прервалась.

Эльтигенская группа судов по неясным причинам разделилась в Тузлинской промоине на два отряда, двинувшиеся разными маршрутами. Первыми шли два торпедных катера со штурмовой группой и два сейнера, на одном из которых находился командир группы. Позади и несколько севернее – другие два катера и четыре остальных сейнера.

У Эльтигена к берегу первым подошел торпедный катер №92. Пока высаживались десантники, его развернуло лагом, а затем выбросило на отмель. На берегу оказались 25 десантников и 4 моряка, в том числе, командир катера старший лейтенант Коломиец; еще четверо моряков поддерживали их огнем крупнокалиберных пулеметов с катера. В ходе начавшегося боя одним из первых был убит радист – в результате майор Лопата так и не смог связаться со штабом базы. Десантникам удалось занять большой каменный сарай в полусотне метров от катера, превратив его в опорный пункт.

Увидев бой, команда одного из сейнеров повернула свое судно севернее и без противодействия противника разгрузила его у основания Камыш-Бурунской косы. Еще один сейнер выгрузку не произвел и в сопровождении торпедного катера вернулся в Комсомольское. А вот вторая группа судов, судя по всему, повернула к югу и без противодействия противника высадила десант у Коммуны Инициатива – там, где это и предусматривалось первоначальным планом операции.

Берег в районе Коммуны Инициатива, современное фото

Не получив информации из Эльтигена и Старого Карантина, начальник КВМБ контр-адмирал Фролов приказал командиру отряда первого броска старшему лейтенанту И. Г. Литошенко с остальными судами идти разгружаться на Камыш-Бурунскую косу. Однако большие сейнеры 1-го отряда смогли подойти к берегу лишь на полтораста метров, уткнулись в отмель и вынуждены были выгрузить десантников (около 250 человек) на глубине в 1,2–1,5 м. Как выяснилось, здесь оказался лишь песчаный бар, за которым глубина вновь превышала два метра. В результате многие десантники утонули. Лишь после этого место высадки перенесли на причал агломерационной фабрики – туда был отправлен сейнер «Кубань», а, возможно, и другие суда.

Район высадки на топографической карте 1941 года

Для немцев высадка оказалась полной неожиданностью. Первое донесение о ней поступило в штаб 42-го полка от штаба 1-го батальона в Камыш-Буруне в 4:45 (по московскому времени – в 5:45). В нём сообщалось, что «много больших и малых кораблей» пытаются высадить десант на косе и в районе судостроительной верфи южнее поселка (судоремонтный завод №532, ныне «Залив»), а также в Старом Карантине. Через пять минут поступило донесение и от 3-го батальона, дислоцированного в Эльтигене – сообщалось, что в южной части поселка высадилось 70 человек, (число десантников преувеличивалось более чем вдвое).

В 6:10 командование 42-го полка донесло в штаб 46-й пехотной дивизии, что русским удалось создать плацдармы в двух местах – в Камыш-Буруне и у Коммуны Инициатива. Десант у Старого Карантина был быстро разгромлен: 3-я рота 1-го батальона доложила об уничтожении врага и пленении 1 офицера и 30 рядовых, был расстрелян один комиссар. Возможно, это был техник-интендант 1-го ранга Григорьев, тело которого, согласно советским армейским газетам, позднее обнаружили со следами пыток. Дело в том, что знаки различия техника-интенданта 1-го ранга совпадали со знаками различия политрука роты – три «кубаря». Что же касается комиссара высадки, то им являлся старший политрук Грабаров – утром 27 декабря он с несколькими десантниками на случайно найденной шлюпке добрался до косы Тузла. Других командиров среди высадившейся группы не было. Заметим, что после войны, выступая на суде, бывший командующий 11-й армией Эрих фон Манштейн уверял, что «приказ о комиссарах» (Kommissarbefehl) в его армии не был доведен до войск и не исполнялся.

Командование 42-го полка начало перебрасывать к месту высадки свои резервы: в 6 часов утра (7 часов по Москве) в Камыш-Бурун был направлен пехотный взвод из 13-й роты, размещавшийся в Чурубаше, а также противотанковый взвод из 14-й роты, располагавшийся в Керчи – оба этих подразделения передавались в распоряжение 1-го батальона.

Источники и литература:

1. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Выпуск 1. С 21 июня по 31 декабря 1941 г. М.-Л: Управление Военно-морского издательства НКВМФ, 1945
2. Керченская операция. Декабрь 1941 г.-январь 1942 г. ГШ КА, Военно-исторический отдел. М.: Воениздат, 1943
3. А. И. Зубков. Керченско-Феодосийская десантная операция. М.: Воениздат, 1974
4. В. А. Мартынов, С. Ф. Спахов. Пролив в огне. Киев: Политиздат Украины, 1984
5. С. С. Бережной. Корабли и суда ВМФ СССР. 1928–1945. М.: Воениздат, 1988
6. А. В. Неменко. История одного десанта http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=490298
7. Отчет о десантной операции по захвату Керченского полуострова и городов Керчь и Феодосия 26–31.12.41. Оперативный отдел штаба Черноморского флота. Севастополь, 1942 (ЦАМО РФ, фонд 209, опись, 1089, дело 14)
8. Отчет об операции по форсированию Керченского пролива и высадке десанта на Керченский полуостров Керченской военно-морской базы Черноморского флота 26–29 декабря 1941 года. Оперативный отдел КВМБ ЧФ, 1942 (ЦАМО РФ, фонд 209, опись, 1089, дело 1)
9. Оперативные сводки штабов Закавказского и Кавказского фронтов 22.11.41–15.01.42 (ЦАМО РФ, фонд 216, опись, 1142 дело 14)
10. Журнал боевых действий 42-го армейского корпуса (NARA, Т-314, R-1668)

Трагедия Крымского фронта

Обладание Крымским полуостровом имело стратегическое значение. Гитлер называл его советским непотопляемым авианосцем, угрожающим румынской нефти.

18 октября 1941 11-я армия вермахта под командованием генерала от инфантерии Эриха фонМанштейна начала операцию по захвату Крыма. После десяти дней упорных боев немцы вышли на оперативный простор. К 16 ноября 1941 весь Крым, кроме Севастополя, был оккупирован.

26 декабря 1941 началась Керченско-Феодосийская десантная операция. Войска советских 51-й и 44-й армий Закавказского фронта отбили Керченский полуостров, продвинувшись на 100- 110 км за 8 дней .

Советские войска остановились 2 января 1942 на рубеже Киет – Новая Покровка – Коктебель.Советским 8 стрелковым дивизиям, 2 стрелковым бригадам и 2 танковым батальонам там противостояли одна немецкая пехотная дивизия, усиленный пехотный полк и румынские горная и кавалерийская бригады.

Манштейн в своих мемуарах написал:

"Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и стал бы быстро преследовать 46-ю пд , а также решительно ударил по отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка безнадежная не только для этого нового участка фронта 11-й армии. Решалась бы судьба всей 11-й армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска – 170-я и 132-я пд – могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней."

Командование Закавказского фронта все-таки запланировало проведение операции по освобождению Крыма . План операции был доложен наркому обороны 1 января 1942 . Удароммотомехгруппы (2 танковые бригады и кавалерийская дивизия) и 51-й армии (4 стрелковые дивизии и 2 бригады) планировалось выйти к Перекопу, где заранее предполагалось выбросить воздушный десант. 44-й армии (3 стрелковые дивизии) – выйти к Симферополю. Две горнострелковые дивизии должны были ударить вдоль черноморского побережья. Приморская армия должна была сковывать противника у Севастополя и высадить десант в Евпатории с последующим направлением на Симферополь. Общая задача – уничтожение всех сил противника в Крыму . Начало операции - 8-12 января 1942.

Однако в намеченный срок операция не была начата, а 15 января 1942 немцы и румыны нанесли контрудар, отбив 18 января Феодосию. Советские войска были оттеснены на 10- 20 км, на Карпачский перешеек.

27 февраля 1942 началось советское наступление как из Севастополя, так и с Карпачского перешейка. Там против 3 немецких и 1 румынской пехотных дивизий действовали советские 7 стрелковых дивизий и 2 бригады, несколько танковых батальонов. Во втором эшелоне советских войск были 6 стрелковых дивизий, одна кавалерийская дивизия и две танковые бригады. Румынская дивизия на северном фланге отступила вновь до Киета , на 10 км. 3 марта 1942 фронт стабилизировался - теперь он выгибался дугой на запад.

13 марта 1942 советские войска (8 стрелковых дивизий и 2 танковые бригады) вновь перешли в наступление. Немцы держались, а 20 марта 1942 попытались нанести контрудар силами 22-й танковой дивизии (только что переформированной из пехотной дивизии) и двух пехотных дивизий. Немцы были отбиты.

26 марта 1942 четыре советские дивизии попытались наступать, но в свою очередь были отбиты.

Последняя попытка советского наступления в Крыму была 9-11 апреля 1942 .

"Увеличение сил Крымского фронта в настоящее время произведено не будет. Поэтому войскам Крымского фронта прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности захватом Кой-Асанского узла."

К этому времени в составе Крымского фронта было 16 стрелковых дивизий и 3 бригады, кавалерийская дивизия, 4 танковые бригады, 9 артиллерийских полков усиления. Фронт имел 225 бомбардировщиков и 176 истребителей (исправных). У противника было 5 немецких пехотных и 1 танковая дивизии, 2 румынские пехотные дивизии и кавалерийская бригада, а также моторизованная бригада "Гроддек ", состоявшая в основном из румынских подразделений под командованием немецкого штаба.

При таком соотношении сил (Манштейн оценивал советское превосходство в силах как двукратное ) немцы и румыны перешли 8 мая 1942 в наступление.

Манштейн решил обратить фактор численного превосходства советских войск в св ою пользу . Линия фронта состояла из двух участков. Южный участок от Кой-Асана до берега Черного моря (8 км) представлял собой хорошо оборудованные (с января 1942) советские оборонительные позиции, их занимала 44-я армия. Северный участок от Кой-Асана до Киета (16 км) выгибался на запад. Советское командование должно было ожидать, что немцы ударят в районе Кой-Асана , чтобы отрезать северную группировку (47-ю и 51-ю армии).

Действительно, учитывая малочисленность своих сил, Манштейн мог рассчитывать только наокружение как можно большего количества советских сил на как можно меньшей территории и уничтожение их затем авиацией и артиллерией. Его сил было достаточно для действий на узком участке фронта, но далее на восток Керченский полуостров расширяется, и там численный перевес советских сил мог дорого обойтись немцам.

Замысел немецкой операции "Охота на дроф" базировался на нанесении главного удара не в районеКой-Асана , а на южной оконечности линии фронта, где его меньше всего ожидали. Причем здесь должны были наступать три пехотные и танковая немецкие дивизии, а также бригада "Гроддек ", то есть не менее половины всех немецко-румынских сил. На северном и центральном участках фронта немцы и румыны должны были провести демонстрацию наступления, по-настоящему перейдя в него лишь после прорыва южной группировки. Кроме того, в первые часы операции наносились массированные авиаудары по штабам частей 47-й и 51-й армий.

Уловка немцев сработала – советские резервы после начала наступления оставались на севере. 8 мая немцы прорвали советскую оборону на 5 км участке, на глубину 8 км. 9 мая пошел проливной дождь, помешавший немцам ввести в бой танковую дивизию, однако до ливня успела продвинуться моторизованная бригада "Гроддек ", отрезавшая 44-ю армию от тыловых позиций. Кроме того, в тылу 44-й армии высадился немецкий шлюпочный десант. Этот был лишь один батальон, однако он оказал помощь немецкому наступлению.

11 мая 1942 немецкая 22-я танковая дивизия достигла северного побережья Керченского полуострова. За ней следовали немецкая 170-я пехотная дивизия и румынская 8-я кавалерийская бригада. В образовавшемся котле оказались 8 советских дивизий, в этот день погиб командующий 51-й армией генерал-лейтенант В.Н.Львов. В этот же день Сталин и Василевский отправили главнокомандующему войсками Северо-Кавказского направления гневную директиву, начинавшуюся словами

"Военный совет Крымфронта , в том числе Козлов, Мехлис , потеряли голову, до сего времени не могут связаться с армиями…"

и заканчивавшуюся приказом:

"не пропускать противника" .

Однако немцы и румыны наступали стремительно. Вечером 14 мая немцы были уже на окраинах Керчи. 15 мая 1942 Ставка ВГК приказала:

"Керчь не сдавать, организовать оборону по типу Севастополя".

Однако уже 16 мая 1942 немецкая 170-я пехотная дивизия взяла Керчь. 19 мая 1942 боевые действия на Керченском полуострове прекратились, за исключением сопротивления остатков советских войск в Аджимушкайских каменоломнях.

Из 270 тысяч бойцов и командиров Крымского фронта за 12 дней боев было потеряно безвозвратно 162.282 человека - 65% . Немецкие потери составили 7,5 тысяч . Как написано в "Истории Великой Отечественной войны":

"провести эвакуацию организованно не удалось. Противник захватил почти всю нашу боевую технику и тяжелое вооружение и позже использовал их в борьбе против защитников Севастополя" .

4 июня 1942 Ставка ВГК объявила виновными в "неудачном исходе Керченской операции" командование Крымского фронта.

Армейский комиссар 1-го ранга Мехлис был снят с постов замнаркома обороны и начальника Главного политуправления Красной Армии и понижен в звании до корпусного комиссара.

Генерал-лейтенант Козлов снят с поста командующего фронтом и понижен в звании до генерал-майора.

Дивизионный комиссар Шаманин снят с поста члена Военного совета фронта и понижен в звании до бригадного комиссара.

Генерал-майор Вечный снят с должности начштаба фронта.

Генерал-лейтенант Черняк и генерал-майор Колганов сняты с постов командующих армиями и понижены в звании до полковников.

Генерал-майор Николаенко снят с поста командующего ВВС фронта и понижен в звании до полковника.

1 июля 1942 (еще до взятия Севастополя) Манштейн получает звание генерал-фельдмаршала .

Добавьте подпись

фото из инета, район Керчи.военно пленные

I"d say it"s rather May 1942 (17-19), after Operation Trappenjagd.

Уточнение

It is after the conquest of Sevastopol.

Image attached is from the book:

Bessarabien Ukraine-Krim. Der Siegeszug Deutscher und rumänischer Truppen

Besuche von Weltgeschicher Bedeutung (Visits of world historical importance), which describes an international delegation who came to see how the German- Romanian troops conquered Sevastopol.

Перевод текста:

Именно после завоевания Севастополя.

Изображения, взято из книги:

Bessarabien Украина-Крым. Der Siegeszug Deutscher унд rumänischer Truppen

Besuche фон Weltgeschicher Bedeutung (Визиты всемирно-историческое значение), которая описывает международных делегаций, которые пришли посмотреть, как немецко-румынские войска захватили Севастополь.

Предположительно это Марфовка.

Так же Марфовка.

Советские боеприпасы, первые две фугасные, остальные осколочные.

Керченский полуостров, осень2010 года.

Керченский полуостров, осень2010 года.

мои раскопки

Стрелянные гильзы

Акмонайские позиции. Доты.

следы от пуль

Личное оружие бойца 633 СП, 157 СД.

Фрагмент снайперской винтовки Мосина.

Район Керчи, май 1942 года, на фото Ил-2.

Май 1942, район Керчи.

Все 5 фото из Бундесархива, Германия

«Паникеров расстреливать на месте…»

ИЗ ТРАГЕДИИ Крымского фронта во времена правления Хрущева создали один из наиболее запутанных мифов о Великой Отечественной войне - миф о том, что Верховный Главнокомандующий специально направлял на различные фронты своего бездарного в военном деле, но «верного пса» Мехлиса и тот в страхе держал командование. Вследствие чего, в частности, произошла крымская катастрофа мая 1942 года.

На обложку книги доктора исторических наук Юрия Рубцова «Мехлис. Тень вождя» (М., 2007) вынесено следующее резюме о герое произведения: «Одно только упоминание имени Льва Мехлиса вызывало ужас у многих храбрых и заслуженных генералов. Долгие годы этот человек был настоящей тенью Сталина, его «вторым я» и фактически хозяином Красной Армии. Он был настолько фанатично предан своему вождю и стране, что ради выполнения поставленной задачи не останавливался ни перед чем. С одной стороны, Мехлиса обвиняют в том, что на его руках кровь сотен невинных командиров, часть из которых он расстрелял лично. С другой стороны, его уважали простые солдаты, о которых он неизменно заботился. С одной стороны, Мехлис был одним из главных виновников поражения первых месяцев Великой Отечественной войны и краха Крымского фронта весной 1942 года. С другой стороны, его несгибаемость и твердость не раз спасали войска в самых отчаянных ситуациях. Был ли Мехлис воплощением зла? Или он просто олицетворял свое противоречивое время?»

Документы, которые приводит в книге уважаемый коллега, не позволили ни автору, ни читателям сделать однозначный вывод. Хотя, отмечу, в нашей историографии доминирует устойчивая неприязнь к личности этого заместителя наркома обороны и начальника Главного политуправления РККА. Творческая интеллигенция в своем большинстве оценивает эту историческую фигуру со знаком минус.

Наша справка. Лев Захарович Мехлис родился в 1889 году в Одессе. Окончил 6 классов еврейского коммерческого училища. С 1911 года в армии, служил во 2-й гренадерской артиллерийской бригаде. В 1918 году вступил в коммунистическую партию и был на политработе в Красной Армии. В 1921-1922 годах - в народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции, который возглавлял Сталин. В 1922-1926 годах - один из личных секретарей Генерального секретаря ЦК Сталина, в 1926-1930 годах учился на курсах при Коммунистической академии и Институте красной профессуры. В 1930 году стал заведующим отделом печати и издательств ЦК ВКП(б) и одновременно главным редактором газеты «Правда». В 1937-1940 годах - начальник Политуправления РККА, заместитель наркома обороны СССР, в 1940-1941 годах - нарком госконтроля. По воспоминаниям Никиты Хрущева, «это был воистину честнейший человек, но кое в чем сумасшедший», ибо ему была присуща мания видеть везде врагов и вредителей. В канун войны он был вновь назначен начальником Главного политуправления, заместителем наркома обороны (с сохранением поста наркома госконтроля). В 1942 году был представителем Ставки Верховного Главнокомандующего на Крымском фронте. После разгрома в мае 1942 года войск Крымского фронта был снят с занимаемых постов, в 1942-1946 годах - член военных советов ряда армий и фронтов. В 1946-1950 годах - министр государственного контроля СССР. Умер 13 февраля 1953 года.

Константину Симонову приписывают порой такое высказывание о Мехлисе: «Я был на Керченском полуострове в 1942 году. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армией и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле… Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армии на самую передовую. Три армии стояли на фронте 16 километров, дивизия занимала по фронту 600-700 м, нигде и никогда потом я не видел такой насыщенности войсками. И все это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал безумец…»

НО ЭТО, замечу, не личная оценка Симонова. Дело было так. В преддверии двадцатилетия Победы, 28 апреля 1965 года, писатель-фронтовик решил высказать некоторые связанные с историей Великой Отечественной войны мысли. В материале есть такой фрагмент. Его стоит привести полностью (цитирую по: К. Симонов. «Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине». М., АПН, 1989).

«Хочу привести пример операции, в которой наглядно столкнулись истинные интересы ведения войны и ложные, лозунговые представления о том, как должно вести войну, опиравшиеся не только на военную безграмотность, но и на порожденное 1937 годом неверие в людей. Я говорю о печальной памяти керченских событиях зимы - весны 1942 года.

Семь лет назад один из наших писателей-фронтовиков писал мне следующее: «Я был на Керченском полуострове в 1942 году. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армиями и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле… Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армии на самую передовую и т.д. Три армии стояли на фронте 16 километров, дивизия занимала по фронту 600-700 метров, нигде никогда я потом не видел такой насыщенности войсками. И все это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал не полководец, а безумец…»(Подчеркну, это слова не Симонова, а знакомого ему писателя. - А.М.)

Заговорил я об этом отнюдь не затем, чтобы лишний раз недобрым словом помянуть Мехлиса, который, кстати, был человеком безукоризненного личного мужества и все, что делал, делал не из намерения лично прославиться. Он был глубоко убежден, что действует правильно, и именно поэтому с исторической точки зрения действия его на Керченском полуострове принципиально интересны. Это был человек, который в тот период войны, не входя ни в какие обстоятельства, считал каждого, кто предпочел удобную позицию в ста метрах от врага неудобной в пятидесяти, трусом. Считал каждого, кто хотел элементарно обезопасить войска от возможной неудачи, паникером; считал каждого, кто реально оценивал силы врага, - неуверенным в собственных силах. Мехлис, при всей своей личной готовности отдать жизнь за Родину, был ярко выраженным продуктом атмосферы 1937-1938 годов.

А командующий фронтом, к которому он приехал в качестве представителя Ставки, образованный и опытный военный, в свою очередь тоже оказался продуктом атмосферы 1937-1938 годов, только в другом смысле - в смысле боязни взять на себя полноту ответственности, боязни противопоставить разумное военное решение безграмотному натиску «все и вся - вперед», боязни с риском для себя перенести свой спор с Мехлисом в Ставку.

Тяжелые керченские события с исторической точки зрения интересны тем, что в них как бы свинчены вместе обе половинки последствий 1937-1938 годов, - и та, что была представлена Мехлисом, и та, что была представлена тогдашним командующим Крымским фронтом Козловым».

НЕ БУДУ полемизировать с великим писателем. У каждого свой взгляд на былое. Выскажу свое личное мнение о Мехлисе, подкрепленное знакомством с документами той поры. Да, действительно, Лев Захарович - весьма непростая и неоднозначная политическая фигура. Был резок, порой даже очень, зачастую прямолинеен в оценках и требованиях. Мягко выражаясь, дипломатничать не любил. Был жестким, в том числе и на грани жестокости, а в годы войны и переходил за эту грань в сложной фронтовой обстановке.

На сей счет можно привести несколько примеров. 12 сентября 1941 года. 34-я армия Северо-Западного фронта. Заместитель наркома обороны Мехлис составляет лично приказ по войскам фронта № 057: «…За проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии… генерал-майора артиллерии Гончарова на основании приказа Ставки ВГК № 270 расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии». При этом генерал накануне уже был расстрелян во внесудебном порядке на основании устного распоряжения Мехлиса и генерала армии К.А. Мерецкова.

Жестоко? Да, жестоко. Но это война, и речь шла о судьбе всего государства… К тому же в те трагические месяцы на фронте в условиях отступления под натиском немецких войск царила нервознейшая обстановка.

Следует в связи с этим также отметить, что Сталин отнюдь не потворствовал подобного рода расправам. В начале октября он жестко одернул командиров и комиссаров, практиковавших самосуд и рукоприкладство вместо воспитательной работы. Приказ наркома обороны № 0391 от 4 октября 1941 года, подписанный Сталиным и начальником Генштаба Б. Шапошниковым, так и назывался: «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями». В нем Сталин потребовал «самым решительным образом, вплоть до предания виновных суду военного трибунала, бороться со всеми явлениями незаконных репрессий, рукоприкладства и самосудов».

ПОЗВОЛЮ себе небольшое отступление. У нас со времен перестройки в исторической литературе и публицистике доминирует стремление оценивать поступки государственных деятелей, их мотивы с позиций реалий нынешнего времени - времени мирного и доброго. Тогда была принципиально другая ситуация, и жизненная школа у того поколения была иной. Многие прошли испытания в борьбе со спецслужбами императорской России и в братоубийственной Гражданской войне. Это ожесточило будущих советских руководителей, людей сентиментальных среди них не было.

Понять причины крайней жестокости в отношении иных военачальников в 1941-м - того же командования Западным фронтом - невозможно также вне контекста обстоятельств драматического начала отражения агрессии нацистской Германии. О них мы, к сожалению, несмотря на принятые решения о рассекречивании документов Великой Отечественной войны, знаем далеко не все.

Конкретный пример: телеграмма начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова в войска западных военных округов от 18 июня 1941 года. Этот документ по-прежнему недоступен для исследователей - даже для сотрудников Института всеобщей истории Российской академии наук, привлеченных к подготовке новой многотомной истории Великой Отечественной войны.

А такая телеграмма существовала. В 2008 году в издательстве «Кучково поле» вышла книга ветерана контрразведки Владимира Ямпольского «…Уничтожить Россию весной 1941 г.», в которую включены материалы по делу командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова. В протоколе закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 года есть такой эпизод. Член суда А.М. Орлов оглашает показания подсудимого - бывшего начальника связи штаба Западного фронта генерал-майора А.Т. Григорьева на следствии: «…И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность». Григорьев подтверждает: «Все это верно».

Есть все основания утверждать, что 18 июня 1941 года Сталин разрешил привести войска первого стратегического эшелона в полную боевую готовность, но санкционированная им директива Генерального штаба оказалась по каким-то обстоятельствам невыполненной командованием западных военных округов, и в первую очередь в Западном Особом.

Сохранился еще один документ, свидетельствующий о направлении 18 июня 1941 года в адрес командования западных военных округов телеграммы начальника Генштаба. Это исследование, осуществленное в конце 1940-х - первой половине 1950-х годов военно-научным управлением Генерального штаба под руководством генерал-полковника А.П. Покровского. Тогда, еще при жизни Сталина, было решено обобщить опыт сосредоточения и развертывания войск западных военных округов по плану прикрытия государственной границы накануне Великой Отечественной войны. С этой целью было задано пять вопросов участникам тех трагических событий, занимавшим перед войной командные должности в войсках западных округов (фрагментарно ответы на некоторые вопросы были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 г.).

Вопросы были сформулированы так: 1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана? 2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий? 3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками? 4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах? 5. Насколько штабы были подготовлены к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?

Редакция «Военно-исторического журнала» сумела опубликовать ответы на первые два вопроса, но когда подошла очередь отвечать на третий вопрос: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность?», главный редактор журнала генерал-майор В.И. Филатов получил команду сверху прекратить дальнейшую публикацию ответов участников событий июня 1941 года. Но даже из первых двух ответов следует, что телеграмма (или директива) начальника Генштаба существовала…

ТЕПЕРЬ о поведении на фронте самого Мехлиса.

Из воспоминаний генерал-полковника инженерных войск Аркадия Хренова: «В одной из рот его и застал приказ об атаке. Он, не раздумывая, стал во главе роты и повел ее за собой. Никто из окружающих не сумел отговорить Мехлиса от этого шага. Спорить же с Львом Захаровичем было очень трудно…»

Из воспоминаний генерал-майора Давида Ортенберга, редактировавшего во время войны с Финляндией (1939-1940 гг.) газету 11-й армии «Героический поход» и вместе с Мехлисом попавшего, будучи в одной из наших дивизий, в окружение: «Армейский комиссар 1-го ранга посадил работников редакции на грузовичок - бывшее ленинградское такси, дал для охраны несколько бойцов: «Прорывайтесь». И прорвались по еще непрочному льду озера. А сам Мехлис вместе с командиром дивизии возглавил ее выход из окружения… Увидев, что наши не могут сбить финский заслон у дороги, Мехлис расставил бойцов в цепь, сам сел в танк и, двигаясь вперед, открыл огонь из пушки и пулемета. Следом пошли бойцы. Противника с его позиции сбили».

Сохранилось и высказывание генерала армии Александра Горбатова о Мехлисе: «При каждой встрече со мной вплоть до освобождения Орла Мехлис не пропускал случая задать мне какой-нибудь вопрос, от которого можно было бы стать в тупик. Я отвечал просто и, вероятно, не всегда так, как ему хотелось. Однако заметно было, что он, хотя и с трудом, изменяет к лучшему свое прежнее отношение ко мне. Когда мы уже были за Орлом, он вдруг сказал:

Я долго присматривался к вам и должен сказать, что вы мне нравитесь как командарм и как коммунист. Я следил за каждым вашим шагом после вашего отъезда из Москвы и тому, что слышал о вас хорошего, не совсем верил. Теперь вижу, что был не прав».

Мехлис, конечно, не имел академического военного образования и не обладал полководческими талантами наподобие великого Рокоссовского. Этого полководца, к слову, он высоко ценил и незадолго до катастрофы Крымского фронта, ставшей ему очевидной уже весной 1942 года, просил Сталина назначить именно Константина Константиновича командующим Крымским фронтом. Увы, из-за тяжелого ранения Рокоссовский тогда еще находился в госпитале (8 марта 1942 года командующий 16-й армией Западного фронта Рокоссовский был ранен осколком снаряда и проходил лечение до 23 мая. - Ред.).

В то же время Мехлис знал, что такое война. Ведь в период Гражданской он находился на фронте, был комиссаром бригады, затем 46-й стрелковой дивизии и Правобережной группы войск на Украине, участвовал в боях против банд атамана Григорьева и одного из самых талантливых полководцев Белой армии - генерала Я.А. Слащева, получил ранение.

С Гражданской войны привычкой у Мехлиса было говорить людям в лоб об ошибках и просчетах. На этом он, естественно, нажил себе немало врагов. Говорил Мехлис всегда с пафосом, но искренне. Конечно, не обходилось без свойственной ему манеры видеть все либо в белом, либо в черном цвете. Следует учесть, что на посту наркома (министра) госконтроля он был вынужден заниматься тем, что сегодня назвали бы антикоррупционными мероприятиями, и по результатам проверок многим советским чиновникам пришлось сменить теплые кабинеты на бараки на Колыме. Воровали и барствовали за счет государства чиновники и при Сталине. Не отсюда ли истоки ненависти к «главному контролеру» Сталина со стороны потомков семей советской номенклатуры, большинство из которых неплохо приспособилось к новой жизни?..

И вот началась Великая Отечественная война. Мехлис снова в армии. 20 января 1942 года он прибыл на Крымский фронт (до 28 января 1942 года фронт назывался Кавказским) в статусе полномочного представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Накануне его прибытия войска успешно осуществили Керченско-Феодосийскую десантную операцию (26 декабря - 2 февраля) и захватили обширный плацдарм.

Командующий Кавказским фронтом генерал-лейтенант Д.Т. Козлов получил указание Ставки ВГК всемерно ускорить сосредоточение войск на плацдарме. Туда решили перебросить дополнительные силы (47-ю армию) и не позднее 12 января перейти в общее наступление при поддержке Черноморского флота. Речь шла о том, чтобы как можно скорее выйти к Перекопу и нанести удар в тыл севастопольской группировке вермахта. Крым к лету 42-го мог реально стать вновь советским.

Наша справка. В результате Керченско-Феодосийской десантной операции к 2 января 1942 года советские войска полностью заняли Керченский полуостров. Как после войны признавал командующий 11-й армией Эрих фон Манштейн, «в первые дни января 1942 года для войск, высадившихся у Феодосии и подходивших со стороны Керчи, фактически был открыт путь к жизненной артерии 11-й армии - железной дороге Джанкой - Симферополь. Слабый фронт прикрытия (севастопольской группировки вермахта. - Ред.), который нам удалось создать, не мог бы устоять под натиском крупных сил. 4 января стало известно, что у противника в районе Феодосии уже было 6 дивизий». Немецкий генерал считал также, что «если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46-ю пехотную дивизию от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка, безнадежная не только для этого вновь возникшего участка… Однако командование фронта откладывало наступление, ссылаясь на недостаточность сил и средств.

Наступление советских войск все же началось, но прорвать позиции немецких дивизий не удалось. Обычно этот срыв описывают так, что-де наше командование недооценило силу и возможности противника. Конкретных виновников провала наступления, которое могло привести к освобождению всего Крыма, историки стараются не называть, чтобы никого не обидеть.

Замалчивается, что наступление сорвалось из-за отсутствия продуманного плана, а также четкого материально-технического и боевого обеспечения десантированных в Крыму войск. Это прежде всего проявилось в нехватке транспортных судов для переброски с «большой земли» живой силы, артиллерии. С обеспечением войск боеприпасами и горючим дела также обстояли катастрофически. Это свидетельство генерал-майора А.Н. Первушина, командующего участвовавшей в этой операции 44-й армией (был тяжело ранен в январе 1942 г. - Ред.).

Далее вмешались погодные условия - наступившая оттепель привела в полную негодность полевые аэродромы. Сказалось и отсутствие нормальной связи, средств противовоздушной обороны. В порт Феодосии «забыли» доставить зенитную артиллерию, и как следствие, до 4 января от безнаказанных действий немецкой авиации погибло 5 транспортов, тяжелые повреждения получил крейсер «Красный Кавказ».

18 января немцы, воспользовавшись пассивностью советских войск, отбили Феодосию. Тогда генерал Козлов принял решение на отвод войск на Ак-Монайские позиции - оборонительный рубеж примерно в 80 километров от Керчи. Вот в такой ситуации на фронт и прибыл Мехлис.

Через два дня после прибытия он отправил Сталину телеграмму следующего содержания: «Прилетели в Керчь 20.01.42 г. Застали самую неприглядную картину организации управления войсками… Комфронта Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…»

Наша справка. Козлов Дмитрий Тимофеевич (1896–1967 гг.). На военной службе с 1915 года, окончил школу прапорщиков. Участник Первой Мировой войны. В РККА с 1918 года, командовал батальоном, полком. После Гражданской войны учился в Военной академии имени Фрунзе. В период советско-финской войны командовал 1-м стрелковым корпусом 8-й армии. С 1940 года - заместитель командующего войсками Одесского военного округа, затем - начальник Главного управления ПВО РККА. С 1941 года - командующий войсками Закавказского военного округа. После катастрофы в Крыму снижен в воинском звании до генерал-майора. В августе 1942 года назначен командующим 24-й армией Сталинградского фронта, с августа 1943 года - заместитель командующего Забайкальским фронтом. Участвовал в боях против Японии.

Обычно телеграмму Мехлиса характеризуют так: самонадеянному наркому госконтроля «хватило» двух дней, чтобы составить представление о положении дел на фронте. Однако по сути Мехлис был прав. Основные положения его телеграммы соответствовали, кстати, содержанию приказа самого командования фронта № 12 от 23 января 1942 года. Приказ был подписан Козловым, членом Военного совета фронта Ф.А. Шаманиным и Мехлисом.

К этому надо добавить, что командование Кавказского фронта на тот момент находилось в Тбилиси. И оттуда руководило боевыми действиями. Из тысячекилометрового далека.

Мехлис действительно оперативно разобрался в чем дело. И немедленно поставил перед Ставкой вопрос о выделении из Кавказского фронта самостоятельного Крымского и переносе управления войск на Керченский полуостров. Одновременно он затребовал пополнения в живой силе (3 стрелковые дивизии), стал требовать от фронтового командования срочного наведения порядка в артиллерии, ПВО, тыловом обеспечении.

«1. Командованию армий, дивизий, полков учесть опыт боев 15-18.01.42 г., немедленно навести порядок в частях… Полковую артиллерию и артиллерию ПТО (противотанковую. - А.М.) иметь в боевых порядках пехоты…

2. Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей. Уличенных в умышленном ранении самострелов-леворучников расстреливать перед строем.

3. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах…»

Особо тщательно Мехлис проверил состояние ВВС и артиллерии фронта, от которых в решающей степени зависела боеспособность всей группировки наших войск. Выяснилось, что из-за плохого материально-технического обеспечения на Керченском полуострове скопилось 110 неисправных самолетов, поэтому в день производилось менее одного самолето-вылета.

Мехлис, используя свой должностной статус, добился от Ставки ВГК и Генерального штаба дополнительных вооружений - фронт получил 450 ручных пулеметов, 3 тысячи ППШ, 50 минометов калибра 120 мм и 50 - калибра 82 мм, два дивизиона реактивных минометов М-8. Решался вопрос о выделении фронту дополнительного количества танков, в том числе тяжелых КВ, противотанковых ружей и боеприпасов.

24 января был назначен новый командующий ВВС фронта - генерал-майор Е.М. Николаенко. Чуть позже прибыл новый начальник инженерных войск - генерал-майор А.Ф. Хренов. В преддверии запланированного наступления Мехлис добился также направления на фронт большого количества политработников разных уровней, в том числе специалистов по спецпропаганде на немцев.

По льду Керченского пролива переправилась на полустров 47-я армия (командующий - генерал-майор К.С. Калганов), переброшенная из северного Ирана.

15 февраля Сталин принял Мехлиса. На встрече он, к неудовольствию Верховного, попросил дополнительного времени для подготовки фронта к наступлению. Это к вопросу о том, выполнял ли бездумно Мехлис приказы Ставки. И Сталин с ним согласился - видимо, аргументы Мехлиса подействовали.

27 февраля 1942 года началось запланированное наступление. Крымский фронт располагал 12 стрелковыми дивизиями, четырьмя танковыми бригадами, одной кавалерийской дивизией. Но командование Крымского фронта вместо того, чтобы в условиях безлесной местности Керченского полуострова активно использовать для прорыва немецкой обороны танки, в том числе КВ и Т-34, пустило вперед пехоту, атаки которой немцы отражали пулеметным огнем.

Три дня гоняли пехоту в бессмысленные атаки, положив тысячи людей. 13 советских дивизий наступали против трех немецких и одной румынской. А безвозвратные потери огромны (к апрелю уже 225 тысяч человек).

Мехлис 9 марта направил Сталину предложение немедленно снять Козлова и наштаба генерал-майора Ф.И. Толбухина с должностей. Заменили только начальника штаба фронта - на генерал-майора П.П. Вечного. 29 марта Мехлис вновь письменно настаивает перед Сталиным на снятии Козлова. Характеристика командующему дается нелицеприятная: ленив, «обожравшийся барин из мужиков», оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска расценивает как «наказание», в войсках фронта, авторитетом не пользуется, кропотливой, повседневной работы не любит.

Вместо него Мехлис просил назначить кого-либо из следующих генералов: Н.К. Клыкова, но тот командовал прорывавшейся к Ленинграду 2-й ударной армией и в тот момент его менять было нельзя; К.К. Рокоссовского, который находился еще на излечении в госпитале; командующего 51-й армией генерал-лейтенанта В.Н. Львова, с которым познакомился на Керченском полуострове. Но кандидатура последнего не нашла почему-то поддержки Сталина.

К началу мая группировка войск фронта изготовилась к наступлению, но оно все откладывалось. 6 мая 1942 года Ставка дала распоряжение о переходе фронта к обороне, видимо, располагая сведениями о предстоящем наступлении немцев. Но командование фронта перестроить войска для ведения обороны не успело. Их группировка оставалась наступательной.

Тем временем немецкое командование усилило свою 11-ю армию. Еще в начале апреля в ее составе появилась 22-я танковая дивизия (180 чешских танков LT vz.38: вес - 9,5 тонны, лобовая броня - от 25 до 50 мм, 37-мм пушка). 8 мая немцы перешли в наступление при массированной авиационной поддержке (операция «Охота на дроф»). Был разрушен командный пункт 51-й армии, 11 мая генерал Львов погиб.

Уже в ходе майского прорыва нашей обороны немцами Ставка дала генералу Козлову указание:

«1) Всю 47-ю армию необходимо немедля начать отводить за Турецкий вал, организовав арьергард и прикрыв отход авиацией. Без этого будет риск попасть в плен…

3) Удар силами 51-й армии можете организовать с тем, чтобы и эту армию постепенно отводить за Турецкий вал.

4) Остатки 44-й армии тоже нужно отводить за Турецкий вал.

5) Мехлис и Козлов должны немедленно заняться организацией обороны на линии Турецкого вала.

6) Не возражаем против перевода штаба на указанное вами место.

7) Решительно возражаем против выезда Козлова и Мехлиса в группу Львова.

8) Примите все меры, чтобы артиллерия, в особенности крупная, была сосредоточена за Турецким валом, а также ряд противотанковых полков.

9) Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением…».

Но ни Турецкий вал, ни Керченские обводы не были оборудованы в инженерном отношении и серьезной преграды для немцев не представляли.

Хуже того. Все три армии фронта (44-я, 47-я и 51-я), изготовившиеся к наступлению, были развернуты в один эшелон, что резко сокращало глубину обороны и резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае его прорыва. Когда немцы перешли в решительное наступление, их главный удар пришелся именно по самому неудачному построению войск - по 44-й армии (командующий - генерал-лейтенант С.И. Черняк). Второй эшелон этой армии находился всего в 3–4 км от переднего края, что дало немцам возможность даже без смены позиций своей артиллерии нанести огневое поражение нашим частям на всю оперативную глубину. Что они и сделали.

К тому же большая часть советских войск была сосредоточена на северном участке Крымского фронта. Воспользовавшись этим обстоятельством, немецкое командование, имитировав основные усилия на севере, нанесло главный удар с юга, где располагалась 44-я армия.

Вот резкое и эмоциональное мнение Мехлиса о ее командующем: «Черняк. Безграмотный человек, неспособный руководить армией. Его начштаба Рождественский - мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта».

«Неудачи в войнах всегда неизбежны, но их нельзя оправдать, если они возникли по безалаберности людей, которым доверено ведение войны. Это явное пренебрежение к противнику послужило трагической прелюдией к роковым поворотам в мае 1942 года».

Валентин Пикуль. «Площадь павших борцов».

В ночь на 7 мая военный совет Крымского фронта с одобрения Мехлиса направил в войска необходимые распоряжения (в связи с ожидаемым немецким наступлением. - Ред.). Увы, быстротой их передачи работники штаба фронта не озаботились. В итоге к утру они дошли даже не до всех командующих армиями!

7 мая немцы приступили к интенсивным авиационным ударам по советским позициям, особенно пунктам управления. На следующий день под прикрытием артиллерийского огня в атаку пошли пехотные части.

8 мая Мехлис отправил Сталину телеграмму, в которой написал: «Теперь не время жаловаться, но я должен доложить, чтобы Ставка знала командующего фронтом. 7 мая, то есть накануне наступления противника, Козлов созвал военный совет для обсуждения проекта будущей операции по овладению Кой-Аксаном. Я порекомендовал отложить этот проект и немедленно дать указания армиям в связи с ожидаемым наступлением противника. В подписанном приказании комфронта в нескольких местах ориентировал, что наступление ожидается 10–15 мая, и предлагал проработать до 10 мая и изучить со всем начсоставом, командирами соединений и штабами план обороны армий. Это делалось тогда, когда вся обстановка истекшего дня показывала, что с утра противник будет наступать. По моему настоянию ошибочная в сроках ориентировка была исправлена. Сопротивлялся также Козлов выдвижению дополнительных сил на участок 44-й армии».

Все данные бьют прямо в глаза - завтра немцы начнут наступление, а командующий в приказе указывает срок 10–15 мая. Очевидно, не сработала разведка штаба фронта.

В ответ на свою телеграмму, в которой в очередной раз просил сменить Козлова, Мехлис получил весьма раздраженное послание Сталина: «Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте вы - не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный на месте исправлять ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если «вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать», а вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для вас. Значит, вы еще не поняли, что вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки.

Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов… Если бы вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымфронте».

Мехлис вроде бы заслуженно получил «на орехи». Особенно если учесть, что Сталин затем отозвал его с фронта и понизил в должности. Раздражение Верховного объяснимо: несмотря на численное превосходство наших войск в районе Керчи, они не сумели остановить немецкое наступление. Но давайте разберемся в том, что в позиции Мехлиса могло вызвать гнев Сталина? На мой взгляд, прежде всего то, что Мехлис ограничился позицией наблюдателя и не вмешался в процесс принятия решений, очевидных даже не для профессионального военного. Располагая и штурмовой авиацией, и противотанковой артиллерией, и Т-34 и КВ, превосходящими немецкие танки чехословацкого производства со слабенькой 37-мм пушкой, советское командование могло остановить немецкую 22-ю танковую дивизию.

Сегодня все шишки валятся на голову Мехлиса, на командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского, который-де «строил каверзы Крымскому фронту», на главнокомандующего войсками Северо-Кавказского направления маршала С.М. Будённого, на Ставку. А командование фронта как бы ни при чем… Не оправдывая промахов Мехлиса, за что он был наказан Сталиным, отмечу, что он до последнего пытался переломить стремительно ухудшавшуюся ситуацию в мае 1942-го.

Чем завершилась германская «охота на дроф», известно: 13 мая оборона наших войск была прорвана, в ночь на 14 мая маршал Будённый разрешил эвакуацию с Керченского полуострова, 15 мая противник занял Керчь. Это позволило немцам сосредоточить свои усилия на взятии Севастополя.

Такова цена катастрофы на Крымском фронте. Но не будем «смаковать» ее детали и сохраним в сердцах светлую память о всех бойцах и командирах РККА, погибших на крымской земле.

Приказ народного комиссара обороны СССР

О фактах подмены воспитательной работы репрессиями

За последнее время наблюдаются частые случаи незаконных репрессий и грубейшего превышения власти со стороны отдельных командиров и комиссаров по отношению к своим подчиненным.

Лейтенант 288-го сп Комиссаров без всяких оснований выстрелом из нагана убил красноармейца Кубицу.

Бывший начальник 21-го УР полковник Сущенко застрелил мл. сержанта Першикова за то, что он из-за болезни руки медленно слезал с машины.

Командир взвода мотострелковой роты 1026-го стрелкового полка лейтенант Микрюков застрелил своего помощника - младшего командира взвода Бабурина якобы за невыполнение приказания.

Военный комиссар 28-й танковой дивизии полковой комиссар Банквицер избил одного сержанта за то, что тот ночью закурил; он же избил майора Занозного за невыдержанный с ним разговор.

Начальник штаба 529-го стрелкового полка капитан Сакур без всяких оснований ударил два раза пистолетом ст. лейтенанта Сергеева.

Подобные нетерпимые в Красной Армии факты извращения дисциплинарной практики, превышения [слово «превышения» вписано Сталиным вместо «нарушения». - Ред.] предоставленных прав и власти, самосудов и рукоприкладства объясняются тем, что:

а) метод убеждения неправильно отодвинули на задний план, а метод репрессий в отношении к подчиненным занял первое место;

б) повседневная воспитательная работа в частях в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством;

в) заброшен метод разъяснений и беседы командиров, комиссаров, политработников с красноармейцами, и разъяснение непонятных для красноармейцев вопросов зачастую подменяется окриком, бранью и грубостью;

г) отдельные командиры и политработники в сложных условиях боя теряются, впадают в панику и собственную растерянность прикрывают применением оружия без всяких на то оснований;

д) забыта истина, что применение репрессий является крайней мерой, допустимой лишь в случаях прямого неповиновения и открытого сопротивления в условиях боевой обстановки или в случаях злостного нарушения дисциплины и порядка лицами, сознательно идущими на срыв приказов командования.

Командиры, комиссары и политработники обязаны помнить, что без правильного сочетания метода убеждения с методом принуждения немыслимо насаждение советской воинской дисциплины и укрепление политико-морального состояния войск.

Суровая кара по отношению к злостным нарушителям воинской дисциплины, пособникам врага и явным врагам должна сочетаться с внимательным разбором всех случаев нарушения дисциплины, требующих подробного выяснения обстоятельств дела.

Необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и безрукости, нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению воинской дисциплины и политико-морального состояния войск и могут толкнуть нестойких бойцов к перебежкам на сторону противника.

Приказываю:

1. Восстановить в правах воспитательную работу, широко использовать метод убеждения, не подменять повседневную разъяснительную работу администрированием и репрессиями.

2. Всем командирам, политработникам и начальникам повседневно беседовать с красноармейцами, разъясняя им необходимость железной воинской дисциплины, честного выполнения своего воинского долга, военной присяги и приказов командира и начальника. В беседах разъяснять также, что над нашей Родиной нависла серьезная угроза, что для разгрома врага нужны величайшее самопожертвование, непоколебимая стойкость в бою, презрение к смерти и беспощадная борьба с трусами, дезертирами, членовредителями, провокаторами и изменниками Родины.

3. Широко разъяснять начальствующему составу, что самосуды, рукоприкладство и площадная брань, унижающая звание воина Красной Армии, ведут не к укреплению, а к подрыву дисциплины и авторитета командира и политработника.

На фронте я застал невообразимую панику. Все пушки, пулеметы, противотанковые ружья были брошены на поле боя, а люди бежали группами и в одиночку к Керченскому проливу. И если видели плывущую у берега доску или бревно, сразу же на этот предмет прыгали по несколько человек и тут же тонули. То же самое происходило, если удавалось обнаружить на берегу что-либо из плавучих средств или видели приближающуюся лодку - бросались тучей, тут же все затоплялось, и люди гибли.

Такой паники я никогда в жизни не видел - в моей военной практике подобного не случалось.

Это была какая-то стихия бедствия, хоть противник особенно и не наступал. Его авиация работала хорошо, она и создавала панику. Но ей это удалось сделать только потому, что наша авиация бездействовала, а командование фронтом растерялось и потеряло управление.

Несмотря на это, мне удалось занять ближний оборонительный керченский обвод и на нем закрепиться. Мехлису и Козлову я приказал руководить этой обороной, и если придется эвакуироваться, то они должны выехать с керченской земли последними.

Часть людей уже попала на Таманский полуостров через Керченский пролив. Там у меня была расположена стрелковая бригада трехполкового состава. Я приказал ей задерживать всех переправляющихся и сажать на оборонительный рубеж Тамани.

После всего этого я позвонил по телефону ВЧ И.В. Сталину и доложил об обстановке. Он спросил: «Что вы думаете делать дальше?» Я ответил, что будем бороться на ближнем оборонительном обводе (защищать Керчь). Но Сталин сказал: «Вы теперь должны прочно защищать Таманский полуостров, а Керчь эвакуировать».

Я все же решил Керчь защищать как можно дольше, потому что падение Керчи сразу же скажется на обороне Севастополя, у которого к моему приезду на это направление была половина боевого комплекта огнеприпасов. И я довел его к 15.5.42 до 6 боекомплектов…

Я был на командном пункте фронта, когда ко мне подошел И.А. Серов (заместитель наркома внутренних дел. - Ред.) и представился как уполномоченный НКВД от Берии. Серов у меня спросил, какие будут распоряжения. Я ответил, что при эвакуации ему надлежит потопить паровозы, чтобы они не попали в руки немцам.

Спустя 2–3 часа Серов подошел ко мне и доложил, что мое распоряжение выполнено, паровозы затоплены. Я спросил: «Как?!» Он ответил, что спустил их с мола. Я сказал: «Ну и дурак. Я же вам сказал, что это надо сделать при эвакуации, а мы еще уходить не собираемся, и паровозы нам нужны». Я приказал ему из Керчи выехать и не осложнять дела».

Затем мы переехали в г. Тамань, где был мой командный пункт. И вдруг у меня прекратилась связь с Керчью, с которой нас связывал единственный провод - телефон ВЧ. Выяснилось, что Серов приказал его перерезать.

На мой вопрос, зачем он это сделал, Серов ответил, что эта связь принадлежит НКВД и он имеет право ею распоряжаться.

Я сказал ему: «А вот распоряжаться вы, к сожалению, не умеете. Поэтому я вас отдам под суд как предателя Родины, потому что вы лишили меня возможности управлять фронтом, я остался без связи».

На другой день мне позвонил из Москвы Берия и попросил уладить дело с Серовым. Я повторил, что Серов будет отдан под суд. Тогда Берия сказал, что он Серова отзывает в Москву и сам его накажет».

Из дневниковых записей Маршала Советского Союза С.М. Буденного,
в мае 1942 года главнокомандующего войсками
Северо-Кавказского направления.

Письмо «опального генерала»

«11.2.66 г. Здравствуйте, Александр Иванович!

Большое Вам спасибо за то, что не забыли старого опального генерала. Опала моя длится вот уже почти 25 лет.

В моей памяти часто встают события тех дней. Тяжко их вспоминать особенно потому, что вина за гибель всех наших полков лежит не только на нас, непосредственных участниках этих боев, но и на руководстве, которое осуществлялось над нами. Я имею ввиду не профана в оперативном искусстве Мехлиса, а командующего Северо-Кавказского направления и Ставку. Также я имею ввиду Октябрьского Выдающийся литератор двадцатого века Константин Симонов, неоднократно бывавший на Керченском полуострове в дни военных противостояний, отраженных в его знаменитых «Разных днях войны», имел полное право заявить: «Войну издали не снимешь, войну можно снимать только вблизи». Этими словами К. Симонов еще раз подчеркнул неоценимую роль кино- и фотодокументов, оставивших для потомков героику и трагедию народной победы над фашизмом.

Одним из таких подлинных свидетельств ужасов Великой Отечественной войны стал фотоснимок военного фотокорреспондента Анатолия Гаранина «Смерть солдата», вошедший в классику советской военной фотографии.

Прикомандированный к штабу Крымского фронта, А. Гаранин, как представитель газеты «Красная Звезда», весной 1942 года в очередной раз отправился на передовую, чтобы отснять атаку бойцов на неприятеля во время боя.

Подразделение, увлекаемое командиром, рванулось вперед. Анатолий навел свою «лейку» на группу солдат. Кадр должен был получиться удачным – в объектив попали несколько человек, устремленных единым порывом вперед, на врага. Но в этот самый момент, перед тем как сработал затвор фотоаппарата, неожиданно в нескольких метрах от атакующих разорвался вражеский снаряд. Кадр мгновенно стал другим. Взрыв нарушил картину боя, внес в фото страшные коррективы. Вместо предполагаемого снимка атаки пленка зафиксировала трагедию. Ближайший к нам смертельно раненый боец медленно опускается на крымскую землю. Для него война окончилась – тело приняло смертоносный металл.

Где-то далеко отсюда будут слезы жены, матери, детей и родственников и вечная надежда на возвращение родного человека с той проклятой войны – надежда, угасающая с каждым днем после Победы….

Архив кино- и фотодокументов помог установить, что местом съемки фотографии «Смерть солдата» стали знаменитые Ак-Монайские позиции, находящиеся в западной части Керченского полуострова. К сожалению, пока никто не знает точного места съемок. Полоса земли от селения Ак-Монай (Каменское) до самого Черного моря длиной почти в 17 километров – свидетель гибели бойца. То самое место, где с января по май 1942 года шли ожесточенные бои с переменным успехом, завершившиеся трагедией для войск Крымского фронта.

Кто же тот боец, смерть которого мы видим на снимке? Имя его остается неизвестным. Он, скорее всего, захоронен в одной из многочисленных братских могил, находящихся в зоне Ак-Монайского перешейка. Останки солдата могут покоиться в Семисотке, Каменском, Батальном, Ячменном, Уварово и других селах, в которых по несколько братских могил с тысячами захороненных. Большинство, несмотря почти на семидесятилетний срок, прошедший после окончания боевых действий в Крыму, остаются безымянными. И главная причина этого – гибель архивных документов.

Фотография «Смерть солдата» еще раз заставляет задуматься над жестокостью самой варварской войны в истории человечества, где гибель одного – трагедия, а смерть миллионов – статистика. Та самая невозмутимая статистика, которая больше семидесяти процентов не пришедших с войны считает пропавшими без вести. В бою - морские пехотинцы 83-й бригады (1942 г.).

После успешного контрнаступления под Ростовом советское командование приняло решение к концу 1941 г. овладеть Керченским полуостровом и создать условия для освобождения всего Крыма. Командующий Закавказским фронтом генерал-лейтенант Д.Т Козлов в декабре направил в Ставку ВГК план, получившей название Керченско-Феодосийской десантной операции. Замыслом операции предусматривалась одновременная высадка морских десантов на всем побережье Керченского полуострова от Арабатской стрелки до Феодосии (ширина фронта высадки 250 км) с последующим окружением и уничтожением керченской группировки противника. В состав этой группировки входили: 46-я пехотная ди­визия 42-го армейского корпуса вермахта, румынские 8-я кавалерийская и 4-я горнострелковая бригады, и два танковых батальона. В ходе боев она была усилена немецкой 73-й пехотной дивизией, румынским горнострелковым корпусом и рядом отдельных частей.

К проведению Керченско-Феодосийской десантной операции привлекались войска Закавказского фронта: 44-я (генерал-майор А.Н. Первушин), 51-я (генерал-лейтенант В.Н. Львов) армии и ВВС фронта (генерал-майор авиации С.К. Горюнов). Высадка десантов возлагалась на Черноморский флот (вице-адмирал Ф.С. Октябрьский), Азовскую военную флотилию (контр-адмирал С.Г. Горшков) и Керченскую военно-морскую базу (контр-адмирал А.С. Фролов), имевших в обшей сложности более 250 кораблей и судов, в том числе 2 крейсера, 6 эсминцев, 52 сторожевых корабля и торпедных катера, 161 самолет.

Соотношение сил и средств к началу операции, за исключением бронетанковой техники, было на стороне советских войск (в живой силе - в 2,1, артиллерии и минометах - в 2,8 и в боевых самолетах - в 2,3 раза). Черноморский флот по-прежнему господствовал в Черном море.

Согласно замыслу операции главный удар в районе Феодосии наносила 44-я армия, и одновременно на керченском направлении наступала 51-я армия.

Однако к исходу дня 17 декабря немцы, имея численное преимущество в силах и используя элемент внезапности, заметно потеснили советские войска в районе Севастополя, где сложилась критическая ситуация. В этой связи Верховному Главнокомандованию пришлось ослабить готовящийся десант на Керченский полуостров и за счет его значительно усилить оборону Севастополя.

Из-за сложившейся обстановки были изменены сроки и порядок проведения Керченско-Феодосийской десантной операции. Теперь высадку войск планировалось проводить не одновременно, а последовательно: 51-й армии - 26 декабря. 44-й - на три дня позднее. К 25 декабря войска в основном завершили сосредоточение в районах погрузки: 51-я армия - в Темрюке, Кучугурах, Тамани; 44-я армия - в Анапе, Новороссийске, Туапсе. Сложность в переброске требуемого количества авиационных частей ВВС фронта к началу операции на передовые аэродромы лишила советскую сторону возможности сразу же захватить господство в воздухе.

Десантная операция началась утром 26 декабря. Переход десанта морем и высадка его на северо-восточном побережье Керченского полуострова проходили в чрезвычайно сложных штормовых условиях. Несмотря на отсутствие специальных средств для выгрузки тяжелой техники и высадки войск на необорудованный берег, часть десанта под сильным огнем противника к исходу суток сумела захватить небольшой плацдарм в районе мысов Зюк. Тархан, Хрони (около 2,5 тысячи человек, 3 танка, до 20 орудий и минометов) и в районе Камыш-Буруна (около 2,2 ты­сячи человек).

Из-за усилившегося шторма десантирование возобновилось только 28 декабря. Всего к исходу 30 декабря кораблям и судам Азовской военной флотилии и Керченской военно-морской базы на Керченский полуостров было высажено свыше 17 тысяч человек, 9 танков, более 280 орудий и минометов, доставлено 240 тонн боеприпасов. В ночь на 30 декабря для захвата аэродрома в районе населенного пункта Владиславовка выброшен воздушный десант.

Высадка десанта в районе Феодосии производилась с боевых кораблей Черно­морского флота, в том числе с крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ», и с транспортных судов.

В 3 часа утра 29 декабря отряд боевых кораблей Черноморского флота под командованием капитана 1 ранга Н.Е. Басистого скрытно подошел к Феодосии и с ходу под прикрытием огня корабельной артиллерии высадил прямо в порту штурмовые отряды морской пехоты. Вслед за ними к причалам порта подошли транспортные суда и другие корабли, доставившие в район высадки передовой отряд и часть сил первого эшелона 44-й армии. Вечером на морских транспортах прибыли его остальные войска. К исходу 29 декабря войска армии после ожесточенных уличных боев освободить Феодосию и развернули наступление на запад и северо-запад, а 236-я стрелковая дивизия - на северо-восток, к Ак-Монайскому перешейку.

Возглавлявший немецко-румынскую группировку на Керченском полуострове командир 42-го армейского корпуса генерал-лейтенант Г. Шпонек, опасаясь окружения, отдал приказ войскам спешно отступить на заранее подготовленный акмопайский оборонительный рубеж. В ночь на 30 декабря они скрытно оставили Керчь, куда вскоре вошли войска 51-й советской армии.

В результате недостаточно налаженной разведки со стороны руководства де­сантной операцией противник смог благополучно вывести основные силы из-под удара. Тем временем в течение 31 декабря корабли и суда Черноморского флота доставили в Феодосию остальные войска 44-й армии (23 тысячи человек, 34 танка, 133 орудия и миномета, 344 автомашины, свыше 1,5 тысячи лошадей, 1 тыс. тонн боеприпасов и др. грузы). В последующие два дня группировка советских войск на Керченском полуострове была усилена еще двумя стрелковыми дивизиями.

В связи с резким осложнением обстановки командование немецкой 11-й армии приступило к срочной переброске войск из-под Севастополя на керченское направление. К 1 января 1942 г., кроме отошедших с Керченского полуострова немецких и румынских войск, там уже действовали 76-я немецкая пехотная дивизия и румынский горнострелковый корпус. На помощь им из-под Севастополя выдвигались еще две немецкие пехотные дивизии. К исходу 2 января советские войска, продвинувшись в западном направлении на глубину до ПО км, вышли на рубеж Киет, Новая Покровка, Коктебель, где встретили упорное сопротивление противника и перешли к обороне.

В ходе проведения Керченско-Феодосийской десантной операции советские войска потеряли: 42 тысячи человек, в том числе безвозвратные потери - 32,5 тысячи человек. Кроме того, в ходе операции было потеряно 35 танков, 133 орудия и миномета, 39 самолетов. Военно-морской флот потерял один тральщик и несколько транспортных судов.

Таким образом, советскому командованию не удалось полностью окружить и уничтожить вражескую группировку на Керченском полуострове, которая, сумев выскользнуть из уготованного «мешка», закрепилась на хорошо укрепленном акмонайском оборонительном рубеже и преградила советским войскам путь в центральную часть Крыма.

В результате Керченско-Феодосийской десантной операции советские войска освободили Керченский полуостров, Керчь и Феодосию и заставили противника временно прекратить наступление на Севастополь. Развернутые на полуострове войска Крымского фронта предотвратили угрозу вторжения врага на Кавказ через Таманский полуостров и на несколько месяцев существенно облегчили положение осажденного врагом Севастополя.

Керченско-Эльтигенская десантная операция

Анализ Керченско-Феодосийской десантной операции и тактических десантов, высаженных в первом периоде войны как на Черноморском, так и на других морских театрах, позволил пересмотреть предвоенную теорию, подготовить и издать в 1943 году. «Наставление по совместным действиям сухопутных войск с Военно-Морским Флотом и военными речными флотилиями», в котором обобщался положительный и отрицательный опыт высадки десантов в 1941–1942 годах. Это наставление легло в основу подготовки и проведения еще одного крупного крымского десанта – Керченско-Эльтигенского.

Керченско-Эльтигенская десантная операция проводилась войсками Северо-Кавказского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом и Азовской флотилией с целью создания исходного плацдарма на Керченском полуострове для последующего развертывания боевых действий по освобождению Крыма совместно с войсками 4-го Украинского фронта, которые должны были наступать с севера от Сиваша и Перекопа.

Керченский полуостров обороняли войска 5-го армейского корпуса (командир – генерал К. Альмендингер) 17-й полевой армии в составе 98-й немецкой пехотной дивизии, 3-й горно-стрелковой и 6-й кавалерийской румынских дивизий и 10 отдельных частей. Всего в корпусе имелось до 85 тыс. человек, 175 орудий полевой и береговой артиллерии, танковая группа (40–50 танков). Побережье полуострова было укреплено долговременными и полевыми оборонительными сооружениями, прикрыто инженерными заграждениями. В глубине до Ак-Манайского перешейка поперек полуострова были оборудованы три оборонительных рубежа общей глубиной до 80 км. Рубежи эти представляли собой развитую, хорошо подготовленную в инженерном отношении сеть полевых оборонительных сооружений, соединенных многочисленными траншеями, ходами сообщения и оборудованных большим количеством противотанковых и противопехотных препятствий.

Керченский пролив был минирован, подходы к берегу пристреляны. Прикрытие от ударов с воздуха осуществляли 33 батареи зенитной артиллерии. Группировку наземных войск с воздуха осуществляла авиация 17-й армии, имевшая до 700 самолетов. Кроме позиционных сил, оборона противника включала маневренные силы флота в составе 37 торпедных катеров, 30 быстроходных десантных и артиллерийских барж, 6 тральщиков, 25 сторожевых катеров. В ходе операции эти силы пополнились 60 быстроходными десантными баржами из Севастополя. Следует иметь в виду, что ни до этой высадки, ни в последующем высаживаемые десанты не имели перед собой такой хорошо подготовленной противодесантной обороны противника.

Преодолеть с ходу такую оборону было невозможно. Нужно было готовить специальную десантную операцию. Для участия в операции привлекались войска 56-й и 18-й армий Северо-Кавказского фронта, силы Черноморского флота и Азовской военной флотилии. По плану 18-я армия (3-я десантная группа) должна была во взаимодействии с Черноморским флотом и под прикрытием его авиации высадить десант на одном участке и захватить плацдарм в районе порта Камыш-Бурун, поселок Эльтиген. Войска 56-й армии во взаимодействии с Азовской флотилией и под прикрытием авиации 4-й воздушной армии должны были высадить десант на двух участках – северо-восточнее и восточнее Керчи (1-я и 2-я десантные группы), овладеть районом Еникале (северо-восточный выступ полуострова), портом и городом Керчь. В дальнейшем обе армии должны были наступать в глубину полуострова по сходящимся направлениям, разгромить группировку противника и освободить весь Керченский полуостров.

Керченско-Эльтигенская десантная операция по своему пространственному размаху – ширина Керченского пролива колеблется в пределах от одного до сорока километров, пролив мелководный – имела много общего с действиями войск при форсировании крупной речной преграды. Однако навигационно-гидрографические и метеорологические условия резко отличали пролив от речной преграды, в силу чего его форсирование без взаимодействия с силами флота было практически невозможным. Не следовало забывать, что в условиях осенней непогоды использование переправочных средств инженерных войск было крайне затруднительно, да и имевшееся их количество было весьма ограниченным. Поэтому с привлечением сил флота преодоление пролива носило характер морской десантной операции. С той лишь разницей, что привлечь крупные боевые корабли Черноморского флота не представлялось возможным.

В операции могли принимать участие малые корабли и суда, торпедные и сторожевые катера, бронекатера, катера-тральщики и мелкие, имеющие небольшую осадку транспортные и рыболовецкие суда.

Высадка морского десанта

К тому же пролив был заминирован силами Черноморского флота и противником. В таких условиях плавание даже мелких судов было очень опасным.

Расстояние между пунктами посадки и высадки десанта, минная обстановка в Керченском проливе, гидрографические особенности района допускали высадку десантов только с малых высадочных средств и при надежном противоминном обеспечении. Подавить противодесантную оборону противника могли лишь авиация и тяжелая артиллерия, установленная на восточном берегу пролива, так как использование тяжелых артиллерийских кораблей исключалось.

Огневое обеспечение высадки поэтому возлагалось на артиллерию Северо-Кавказского фронта (612 орудий калибром от 203 до 76 мм и 90 реактивных установок), береговую артиллерию Потийской, Керченской, Туапсинской и Новороссийской баз (55 орудий калибра 152–76 мм), авиагруппы Черноморского флота (389 самолетов) и 4-й воздушной армии (около 600 самолетов).

Но была еще одна трудность в готовившейся операции. Северо-Кавказский фронт не имел подавляющего превосходства над противником. Чтобы использовать имеющееся преимущество, необходимо было выиграть бой за высадку и быстро наращивать силы на захваченных плацдармах. Следовательно, успех всей операции находился в прямой зависимости от тщательности организации взаимодействия сухопутных и морских сил. Так как имевшихся корабельных сил было явно недостаточно, необходимо было спланировать и осуществлять быструю оборачиваемость транспортных и высадочных средств.

Для достижения успеха боя за высадку соединениям 56-й и 18-й армий на время операции придавались части морской пехоты. Так, 11-му гвардейскому стрелковому корпусу, который должен был высадиться северо-восточнее Керчи, придавался 369-й отдельный батальон морской пехоты, 318-я Новороссийская стрелковая дивизия усиливалась 386-м отдельным батальоном морской пехоты, а 117-я гвардейская стрелковая дивизия – батальоном 255-й отдельной бригады морской пехоты. Приданные стрелковым соединениям батальоны морской пехоты применялись в качестве передовых отрядов десанта. На них, как всегда, возлагалась самая трудная задача – захват пунктов высадки.

Решение командования Северо-Кавказского фронта на высадку морских десантов и захвата плацдармов на крымском берегу сводилось к следующему: захватить два плацдарма на Керченском полуострове, переправить на них основные силы 56-й и 18-й армий и развернуть наступательную операцию.

Десант от 56-й армии в составе трех стрелковых дивизий со средствами усиления должен был быть высажен Азовской военной флотилией на двух участках северо-восточнее и восточнее Керчи и имел задачей захват плацдарма на участке Варзовка–Баксы–Опасная. Десант от 18-й армии (одна стрелковая дивизия со средствами усиления) должен был быть высажен силами Черноморского флота на одном участке южнее порта Камыш-Бурун (Эльтиген) и захватить плацдарм на участке Камыш-Бурун – мыс Такиль. Высаженные войска должны были, наступая по сходящимся направлениям, овладеть восточной частью Керченского полуострова с портами Керчь и Камыш-Бурун. Затем на плацдарм должны были переправиться главные силы фронта и начать наступательную операцию по освобождению Керченского полуострова.

Следует отметить, что в успехе планировавшейся десантной операции важная роль отводилась инженерному обеспечению. Было спланировано проведение целого ряда мероприятий: строительство и восстановление пристаней и причалов в пунктах посадки войск и на основных участках высадки, обеспечение десантных войск переправочными и погрузочно-разгрузочными средствами, подготовка для первых эшелонов десанта специальных саперных отрядов для снятия минных полей на участках высадки, подготовка специальных инженерных средств для преодоления группами первого броска передовых отрядов первого эшелона минных и проволочных заграждений и других препятствий на пути движения, подготовка команд

обслуживания паромов, понтонов и плотов. Были сооружены специальные подъемники, позволявшие поднимать кормовую часть катеров и мотоботов для ремонта рулей, гребных валов и винтов, наиболее часто выходивших из строя. Личный состав передовых отрядов был снабжен кошками, ножницами и другими средствами инженерного вооружения.

Предназначенные для высадки и переправе войска 56-й и 18-й армий в своем составе имели около 130 тыс. человек, 125 танков, более 2000 орудий и минометов, большое количество лошадей, автомашин и другой военной техники.

Расстояние между пунктами высадки и минная обстановка в проливе допускали высадку лишь с малых высадочных средств и при непременной тщательной очистке водного пространства от мин противника. Весь состав выделенных войск был разделен в 56-й армии на семь эшелонов (десантные первые два), в 18-й армии – на шесть (десантный только первый).

Мероприятия по предварительному ослаблению противодесантной обороны противника начали проводиться со второй половины октября. Крупнокалиберная артиллерия обеих армий и береговая артиллерия флота были сосредоточены на косах Чушка и Тузла, на западном берегу Таманского полуострова и стали систематически обстреливать артиллерийские батареи, огневые точки, скопления войск и суда противника. С 20 октября было начато подавление опорных пунктов противодесантной обороны противника. С 25 октября артиллерия начала пристрелку участков высадки десанта.

Авиация, начиная с 16 октября и вплоть до начала высадки, наносила удары по артиллерийским позициям и рубежам обороны противника.

Для предотвращения противодействия морских маневренных сил противника были организованы корабельные дозоры в северной и южной частях Керченского пролива и непосредственное охранение отрядов высадочных средств при переходе десанта через пролив.

Общее количество боевых кораблей, вспомогательных и других самоходных и несамоходных судов вместе с различными мелкими средствами высадки составило по Азовской флотилии 143 единицы (в том числе 37 боевых) и по Черноморскому флоту – 135 единиц (в том числе 82 боевые). Весь этот корабельный и судовой состав в соответствии с решением на операцию был разделен на три группы высадки. Общее руководство первой и второй группами было возложено на командующего Азовской военной флотилией контр-адмирала С. Г. Горшкова, командующим высадкой третьей группы был назначен командир Новороссийской военно-морской базой контр-адмирал Г. Н. Холостяков.

Первая попытка высадить десант 56-й армии на главном направлении была предпринята 31 октября – в первой половине дня 1 ноября. Неблагоприятные погодные условия сорвали выход кораблей, и в первой половине дня 1 ноября они возвратились в назначенные им порты. Но не все. В отрядах Азовской флотилии затонули бронекатер и три сейнера; сейнер, два бронекатера, десантный бот, полуглиссер были выброшены накатом на берег; два бронекатера и пароход получили серьезные повреждения. Потери десантных войск и команд кораблей составили 280 человек, было потеряно 6 полевых и противотанковых орудий. Командующий фронтом перенес время высадки десанта на 2 ноября.

Перед высадкой десанта 18-й армии в середине дня 31 октября была предпринята попытка провести высадку тремя торпедными катерами разведывательной группы в районе предстоящей высадки. Попытка успеха не имела и лишь насторожила противника в этом районе.

Посадка основного десанта началась только с наступлением темноты. Довольно сильный ветер (до 5 баллов) и значительное волнение (до 3 баллов), незначительное количество пристаней, путаница с очередностью подхода судов к пирсам нарушили план приема десантных войск и грузов. Это привело к затягиванию времени погрузки и срыву сроков ее завершения. Всего на высадочные средства было принято 5752 человека трех (1331, 1337, 1339-й) полков 318-й стрелковой дивизии (командир – полковник В. Ф. Гладков), 386-го отдельного батальона морской пехоты (командир – майор Н. А. Беляков) и батальона 255-й бригады морской пехоты (командир – майор С. Т. Григорьев). Было погружено 20 45-мм, 12 76-мм орудий и до 70 тонн боеприпасов и продовольствия.

Затянувшийся прием десантных войск, их вооружения и грузов внес изменения в план перехода кораблей и высадочных средств 3-й группы высадки. Движение отрядов к исходной линии развертывания (старта) происходило не одновременно. Вышедшие от пристани озера Соленое 1-й и 2-й отряды прошли ее около 3 часов 1 ноября. Почти в это же время прошли эту линию 5-й и 6-й отряды, вышедшие из Тамани. Только около 4 часов прошли линию развертывания 3, 4, и 7-й отряды из Кроткова.

С выходом большей части кораблей и десантных средств к линии развертывания в 4 часа 30 минут береговая и полевая артиллерия начали 15-минутную артиллерийскую подготовку. В ней приняли участие 69-й гвардейский пушечный артиллерийский полк, 128-й гвардейский истребительно-противотанковый полк и береговая артиллерия Керченской и Новороссийской военно-морских баз. Авиация флота периодически наносила бомбоштурмовые удары по объектам в обороне противника. Однако вражеские батареи и огневые точки были подавлены лишь частично.

Во время перехода десанта морем происходило отставание судов, потеря ими ориентировки, аварии. Отсутствие на большей части мелких высадочных судов, сейнеров, катеров-тральщиков радиосредств, недостаточный опыт старшин приводило к гибели некоторых из них и возвращению других обратно в пункты погрузки. Штаб высадки предпринять каких-либо мер не имел возможности, так как никаких групп резервных кораблей в его распоряжении не было.

Большая часть сторожевых катеров и катеров-тральщиков не смогла преодолеть песчаный нанос (бар) в районе высадки и приблизиться к берегу. Убедившись в невозможности подойти к берегу для высадки войск и выгрузки оружия, командиры и старшины этих судов прикрылись дымовыми завесами и вернулись в Тамань и Кротков. Около 2500 человек десанта оказались невысаженными. Ни один из отрядов высадочных средств не смог полностью высадить находившиеся на кораблях войска и технику.

Не были высажены ни командир 1-го эшелона десанта (командир 318-й стрелковой дивизии), ни его штаб, ни один из командиров стрелковых полков, ни командир 386-го батальона морской пехоты.

Количество фактически высаженных войск в различных источниках колеблется от 2900 до 2000 человек.

Высаженные подразделения, поддерживавшиеся огнем артиллерии и ударами авиации, 1 ноября завязали бои за расширение плацдарма. Особый героизм, мужество и высокое боевое мастерство проявил высаженный рано утром 1 ноября в районе Эльтигена 386-й отдельный батальон морской пехоты. Идя в авангарде десанта и увлекая за собой стрелковые подразделения, бойцы батальона наносили врагу тяжелые потери и, уничтожив огневые точки и блокировав многочисленные доты и дзоты, сумели прочно закрепиться на захваченном плацдарме.

Так как из-за сложных штормовых условий десант 56-й армии высадиться не смог, противник получил возможность сосредоточить все свои войска в этом районе на борьбе с десантом 18-й армии в районе Эльтигена. Во второй половине дня 1 ноября было проведено несколько ожесточенных атак пехоты и танков против высадившихся войск. Установленная с утра надежная связь высадившегося десанта с командиром десанта – командующим 18-й армией – позволила широко использовать возможности артиллерии и авиации для его поддержки. Было отражено несколько атак противника. Во второй половине дня командир дивизии, начальник штаба, командиры стрелковых полков и командир 386-го отдельного батальона морской пехоты сумели переправиться через пролив и организовали надежное управление войсками. И все же к концу дня размеры плацдарма несколько сузились.

Дальнейший ход борьбы десанта за плацдарм и решение поставленной 18-й армии задачи зависели от быстроты наращивания сил высаженного десанта.

Произведя ряд изменений в составе переправочных сил, командование армии и флота организовало ускоренную переброску на плацдарм войск, вооружения и грузов. В район Эльтигена за ночь на 2 ноября было перевезено три с лишним тысячи человек, несколько орудий и минометов, более 20 тонн боеприпасов и 2 тонны продовольствия. По существу, высадка 318-й стрелковой дивизии (1-го эшелона 18-й армии) к утру 2 ноября была завершена.

Высадка второго эшелона днем 2 ноября была невозможна из-за сильного артиллерийско-минометного огня противника. Артиллерийская группировка 18-й армии была ослаблена из-за переброски основных ее сил на главное (керченское) направление и уже не могла оказывать столь основательной поддержки десантным войскам армии. Было принято решение производить перевозки только в темное время суток. Высадившиеся войска в этот день отразили до 20 атак противника.

К 8 ноября 1943 года на Эльтигенском плацдарме находились управление, три стрелковых полка, шесть отдельных рот (всего 1947 человек), медико-санитарный батальон (105 человек) 318-й стрелковой дивизии; 335-й гвардейский Краснознаменный стрелковый полк 117-й гвардейской стрелковой дивизии (731 человек), противотанковый артиллерийский полк (158 человек); 386-й отдельный батальон морской пехоты (386 человек); штурмовой батальон 255-й отдельной бригады морской пехоты. С учетом того, что в составе 318-й стрелковой дивизии одним из стрелковых полков являлся бывший 137-й полк морской пехоты, до января 1943 года носивший это название, а 335-й гвардейский Краснознаменный стрелковый полк 117-й гвардейской стрелковой дивизии был сформирован в октябре 1943 года на базе 81-й стрелковой Краснознаменной морской бригады, можно сделать вывод, что большую часть сражавшихся на «Огненной земле» Эльтигена десантных войск составляли морские пехотинцы.

В силу ряда причин сражавшиеся здесь части десанта оказались в крайне тяжелых условиях. Главной из них была плотная блокада участка высадки силами противника. Превосходство быстроходных немецких десантных барж в вооружении перед советскими катерами позволило им осуществить блокаду плацдарма со стороны моря. Кроме того, проводившиеся в целях противодействия блокаде действия разнородных сил велись разрозненно и только эпизодически, не были увязаны между собой, не носили массированного характера и только дополняли друг друга. Так, обстрел быстроходных барж противника в порту Камыш-Бурун проводился всего два раза, авиация Черноморского флота нанесла по быстроходным баржам всего четыре массированных налета.

Все перечисленные действия к ликвидации блокады плацдарма высадки не привели. Каждая попытка подачи пополнения и питания десанту превращалась в весьма сложную операцию, требовавшую привлечения всех наличных сил боевых кораблей, береговой артиллерии и авиации для преодоления блокады и подавления артиллерийского огня противника.

Десантникам не хватало медикаментов, теплой одежды, продовольствия. В сутки десантники получали 100–200 г сухарей и полбанки консервов.

Сказывалась нехватка боеприпасов, приходилось беречь каждый снаряд, каждый патрон. Подвоз снабжения для десанта 18-й армии был плохо организован не только из-за противодействия противника, но также из-за недостатка судов и несогласованных действий тыловых служб при сосредоточении грузов, их погрузке и отправке.

Плохо была организована эвакуация раненых с плацдарма на Таманский полуостров. Санитарное обеспечение осложнялось многоэтапностью в эвакуации, отсутствием необходимого специально оборудованного санитарного морского и сухопутного транспорта. Санитарная служба оказалась не подготовленной к приему извлеченных из воды раненых и спасшихся бойцов десантных войск и команд с погибших судов.

Таким образом, десантные войска 18-й армии, высаженные на Эльтигенский плацдарм, должны были продолжать выполнение своей главной задачи – активными действиями на вспомогательном направлении обеспечивать развитие наступления десантных войск 56-й армии на главном направлении – без расчета на усиление и нормальное обеспечение.

К исходу 2 ноября, когда эльтигенская десантная группа уже вела тяжелые бои за расширение захваченного плацдарма, войска 56-й армии и корабли Азовской флотилии изготовились к высадке десанта на главном направлении.

Азовская военная флотилия получила пополнение новыми кораблями, и это позволило уменьшить число отрядов десантных судов с семи до пяти. Кроме того, были созданы четыре штурмовые группы бронекатеров для высадки первого броска десанта и артиллерийской поддержки высадки.

С 7 часов 2 ноября началась посадка личного состава и погрузка вооружения 1-й десантной группы десантных войск на корабли. К 13 часам посадка десанта на корабли была полностью закончена. Было принято 2480 человек и 12 орудий. В 14 часов отряды высадочных средств начали движение. Суда на переходе непрерывно прикрывали самолеты-истребители, штурмовая и бомбардировочная авиация наносила удары по объектам противодесантной обороны на Еникальском полуострове.

К 22 часам корабли развернулись на линии старта, и одновременно началась артиллерийская подготовка высадки. Обстрел пунктов высадки вели 420 орудий и два полка реактивной артиллерии 56-й армии, артиллерия, приданная на усиление из 18-й армии. Продолжала наносить удары авиация.

Под прикрытием артиллерийского огня и авиации отряды бронекатеров и высадочных средств устремились к побережью. Когда бронекатера штурмовых групп подошли к берегу, артиллерия перенесла огонь на 400 м в глубину обороны противника. 2 ноября в 22.28 катера начали высадку десантников первого броска. Штурмовые отряды высадились к 23 часам. С 22.45 началась высадка основных сил десанта, которая закончилась к 0.30 3 ноября. Всего было высажено 2274 человека и выгружено 9 орудий. Закончив высадку, корабли направились назад, погрузили оставшиеся войска 1-й десантной группы и в 5.00 3 ноября успешно высадили их на том же участке Глейки, Жуковка, завершив этим высадку первого эшелона войск 56-й армии (2-я гвардейская стрелковая дивизия, командир дивизии – генерал-майор А. П. Турчинский).

Посадка десанта передового отряда 2-й десантной группы из частей 55-й гвардейской стрелковой дивизии, проходившая под артиллерийским обстрелом противника, закончилась в 3.15. Было принято 1800 человек. Проверив развертывание кораблей на линии старта, командир 2-й группы высадки дал команду начать артиллерийскую подготовку. Около 200 орудий и полк реактивной артиллерии открыли огонь по противнику на рубеже Опасная–Рыбный промысел. Там же подавляла объекты и авиации.

Высадка первого броска десанта началась в 3.40 с переносом артиллерийского огня в глубину обороны противника. Высадив бойцов, корабли вернулись в районы погрузки, приняли оставшиеся войска 2-й десантной группы и благополучно произвели его высадку на Керченский полуостров.

В первую ночь высадки многие катера, несмотря на исключительно сильный огонь противника, совершили по 5–7 рейсов между косой Чушка и участками высадки. Некоторые катера перевезли за ночь до 600 человек и большое количество оружия, боеприпасов и других грузов. 3 ноября к 9.00 были перевезены два полка 55-й гвардейской стрелковой дивизии, основную часть 2-й гвардейской стрелковой дивизии и управления обеих дивизий.

Успешно преодолев сопротивление противника, десант 56-й армии к 8 часам начал продвижение в глубь обороны противника.

С окончанием высадки первого, а затем и второго эшелонов войск 56-й армии корабли приступили к переброске последующих эшелонов, одновременно эвакуируя раненых с плацдарма. К 16 часам 3 ноября было перевезено еще 4440 человек, 48 орудий и минометов и несколько тонн боеприпасов.

Получив пополнение, десантные войска к исходу 3 ноября вышли на рубеж 2 км северо-восточнее Баксы, выс. 98,9 (1 км вост. Джанкоя). Азовская флотилия, получив пополнение в кораблях, приступила к планомерной переброске оставшихся войск, вооружения и грузов. К исходу 4 декабря десант насчитывал более 9 тыс. человек и 68 орудий и минометов.

Попытки противника прорваться торпедными катерами и быстроходными баржами к району высадки со стороны Камыш-Буруна результатов не дали.

К 11 ноября десант 56-й армии насчитывал почти 29 тыс. человек, 289 орудий и минометов, 10 танков и продолжал успешно продвигаться к Керчи. К 16 часам десантные войска ворвались в восточную часть города к железнодорожной станции и вышли к церкви севернее Широкого мола порта Керчь. В районе Колонка была окружена небольшая группа войск противника.

Противник, в свою очередь, перебросил в район Керчи до 40 тыс. человек с артиллерией и танками. Опираясь на заранее подготовленную систему обороны, ему удалось приостановить наступление десантных войск 56-й армии, уступавших ему как по численности, так и по техническому оснащению.

Для переброски остальных сил 56-й армии переправа через Керченский пролив получила продуманную организацию. Из боевых кораблей были сформированы отряд прикрытия переправы и отряд траления. Для перевозки войск и грузов использовались корабли, суда и высадочные средства Азовской военной флотилии. При погрузке судов был учтен опыт высадок предыдущих десантов.

После ожесточенных боев 12–16 ноября войска 56-й армии перешли к обороне, намереваясь возобновить наступление и бои за Керчь после накопления необходимых сил и техники. В период этой вынужденной паузы в действиях войск штабы флота и фронта направили свою деятельность на обеспечение непрерывности работы переправы через пролив.

К 20 ноября переправа на Керченский полуостров всех сил и средств 56-й армии была завершена. В это же время директивой Ставки ВГК Северо-Кавказский фронт был преобразован в Отдельную Приморскую армию (ОПАРМ). Деятельность Азовской военной флотилии была переключена на перевозки через пролив грузов и личного состава для ОПАРМ. Обеспечение перевозок оказалось эффективным и устранило помехи со стороны противника. Высаженные войска были хорошо обеспечены продовольствием.

Следует отметить, что в это время тылы флота, Азовской флотилии, Керченской и Новороссийской баз работали слабее армейских тылов. В дни высадки, в период самой напряженной работы по перевозке десантных войск личный состав кораблей и высадочных средств слабо обеспечивался продовольствием, ассортимент продуктов состоял из ржаных сухарей и комбижира. Оперативная группа тыла Черноморского флота работала неудовлетворительно, хотя и располагала запасами необходимого продовольствия и других видов снабжения.

К 4 декабря 1943 года на судах Азовской военной флотилии было переправлено более 75 тыс. человек, более 2700 лошадей, более 1600 орудий и минометов, 58 установок РС, трактора, повозки, бронетранспортеры, кухни и более 4300 тонн продовольствия и других грузов.

В это время, когда десант 56-й армии, не преодолев сопротивления врага, перешел к обороне, противник с возрастающей силой возобновил атаки на эльтигенском направлении.

Положение эльтигенской десантной группы, оказавшейся вследствие блокады на голодном пайке и при ограниченном количестве боеприпасов (0,2–0,5 боекомплекта), стало весьма тяжелым. Численность ее к этому времени составляла 4000–4500 человек, количество орудий и минометов было незначительным. Танков не было вообще. Длительные, упорные бои увеличили число раненых и тем самым еще более осложнили положение десантной группы.

Снабжение эльтигенской группы по воздуху было крайне недостаточным, а доставка по морю в условиях действия превосходящих сил противника стала практически невыполнимой.

Положение эльтигенской группы выло еще более ослаблено переводом всей артиллерии 18-й армии на поддержку войск 56-й армии. Это приказание командующего Северо-Кавказским фронтом последовало еще 2 ноября 1942 года. Таким образом, артиллерия 18-й армии в поддержке своих десантных войск участия не принимала. Вся артиллерийская поддержка была возложена на 55 орудий береговой артиллерии флота.

Береговая артиллерия, несмотря на ее малочисленность, успешно решала в пределах своих возможностей поставленные перед ней задачи. Участвуя в отражении целого ряда контратак противника, береговая артиллерия провела почти 800 стрельб орудий 100-мм и 152-мм калибра. Огнем береговой артиллерии поражались пехота и танки противника, подавлялся огонь вражеской артиллерии, уничтожались другие объекты. В этот день, 2 декабря, эффективную поддержку десантникам оказывала авиация флота, которая произвела около 580 самолето-вылетов, нанося поражение войскам противника. Но этого было недостаточно.

Противник, сосредоточив против эльтигенской десантной группы 6-ю кавалерийскую румынскую дивизию и немецкий сводный полк, 3 декабря начал атаки, поддерживаемые огнем артиллерии и с большим количеством танков. Десантники отбивали эти атаки врага.

С утра 4 декабря после мощного артиллерийского обстрела, бомбардировочных и штурмовых ударов авиации противник начал свою генеральную атаку, направив танковый удар на левый фланг эльтигенской группы. Но и эта атака противника была отражена. Упорные бои продолжались до исхода 6 декабря, когда боеприпасы десантников подошли к концу и обороняться стало нечем. Противнику удалось прорвать фронт обороны и расчленить эльтигенскую группу. Положение стало критическим, и командующий операцией приказал эвакуировать войска 18-й армии с Эльтигенского плацдарма.

Но эвакуировать почти 4000 человек было не на чем. Кораблей было ограниченное количество, а имевшиеся в исправности катера в условиях пятибалльного ветра и трехбалльного волнения не могли подойти к берегу и забрать личный состав. Кроме того, противник организовал и морскую блокаду, используя быстроходные десантные баржи, преодолеть которую моряки не могли. Один лишь катер прорвался к берегу и доставил с плацдарма 29 человек.

В связи с невозможностью эвакуации командующий операцией приказал войскам эльтигенской группы прорваться из окружения и соединиться с войсками 56-й армии на Еникальском плацдарме. Получив этот приказ, полковник В. Ф. Гладков организовал проведение разведки. Разведка определила, что противник сосредоточил свои войска на юго-западном участке Эльтигенского плацдарма, готовя здесь решительный штурм плацдарма. Дополнительно высланная разведка определила, что труднопроходимый заболоченный участок между побережьем и озером Чурубашским противник прикрыл незначительными силами.

Высланная дополнительно на этот участок разведка нашла проходы через болото, и командир десантной группы решил прорываться на этом направлении. Перед началом прорыва все остающееся имущество и техника были приведены в негодность, документы сожжены или закопаны.

Бесшумно сняв охранение противника, прорывающиеся войска прошли через болото и вышли в районе Камыш-Бурун. На подходе к селению по передовой группе открыла огонь вражеская зенитная батарея. Заместитель командира 613-й отдельной роты старший лейтенант В. В. Белешко с группой бойцов забросал батарею гранатами.

Одна из групп десантников обошла Камыш-Бурун с запада и стремительным броском прорвалась под покровом ночи на южную окраину Керчи. Другие группы прошли через поселок. К 4.30 вырвавшиеся из кольца десантники сосредоточились у подножия горы Митридат. Неожиданно атаковав противника они к 7 часам 6 декабря захватили Митридатские высоты, южное предместье Керчи и Угольную пристань. Отдельные группы ворвались в город, прошли через расположение противника и соединились с частями Отдельной Приморской армии. Среди гарнизона возникла паника, так как прорыва десантников противник еще не обнаружил.

С рассветом командование противника, выяснив обстановку, сосредоточило против прорвавшихся к горе Митридат значительные силы и оттеснило десантников к берегу Керченской бухты.

Командующий Отдельной Приморской армии решил усилить группу полковника В. Ф. Гладкова. Отряд высадочных средств Азовской флотилии в ночь на 8 декабря высадил первую группу десантников из состава 83-й бригады морской пехоты, принял около 300 раненых и вернулся на базу в Опасной. В ночь на 9 декабря высадка пополнения для митридатской группы повторилась. Всего в помощь десанту Гладкова восточнее горы Митридат было высажено около тысячи морских пехотинцев 83-й отдельной бригады морской пехоты.

Обстановка на плацдарме резко изменилась в пользу противника, командование которого подтянуло значительные силы и повело одну атаку за другой, стремясь сбросить советских десантников в море. Полковник Гладков доложил командующему о невозможности удержания плацдарма. Было принято решение об эвакуации.

Для выполнения этой задачи был сформирован отряд кораблей эвакуации во главе с капитаном 3 ранга Ф. В. Тетюркиным. В ночь на 10 декабря отряд эвакуации под прикрытием огня артиллерии армии достиг берега Крыма и, приняв более 1000 человек, возвратился в Опасную. В ночь на 11 декабря эвакуация митридатской группы завершилась. Прикрывавшие отход морские пехотинцы 144-го батальона сооружали плоты, использовали другие подручные средства и на них уходили в море, где их из воды подбирали катера и мотоботы.

Таким образом, части 318-й стрелковой дивизии совместно с частями морской пехоты более месяца удерживали плацдарм в районе Эльтигена, что оказывало влияние на всю операцию войск Закавказского фронта. Однако разновременная высадка десантов 18-й армии в районе Эльтигена и 56-й армии в районе Керчи привела к тому, что противник получил возможность сначала изолировать десант 18-й армии, а затем сосредоточить усилия на противодействии наступлению 56-й армии.

Подводя итог Керченеско-Эльтигенской десантной операции, можно с уверенностью сказать, что, несмотря на имевшиеся трудности и допущенные просчеты, в целом Черноморский флот и Азовская флотилия с поставленными перед ними задачами справились.

Однако следует отметить тот факт, что командующий операцией, назначая время высадки, не учел такого важного фактора, отрицательно повлиявшего на успех десанта в ходе боя за высадку, как неблагоприятные метеоусловия, хотя командование флота об этом ему и докладывало. Это привело к тому, что на Эльтигенский плацдарм была высажена всего одна стрелковая дивизия 18-й армии, причем не вся сразу. Этих сил не хватило, чтобы овладеть портом Камыш-Бурун, который противник эффективно использовал в качестве базы военно-морских сил, блокировавших десант с моря.

Надо заметить, что отсутствие в составе Черноморского флота и Азовской флотилии специальных

мореходных и хорошо вооруженных десантно-высадочных средств, способных доставлять и высаживать войска и боевую технику непосредственно на необорудованное побережье, резко снижало темпы высадки, в плохую погоду практически исключало ее.

Недостаточно четко было организовано оперативное взаимодействие между десантами 56-й и 18-й армий. Их командование и штабы не знали обстановки на операционных направлениях друг друга. Добиться согласованности действий обоих десантов штабу Северо-Кавказского фронта (Отдельной Приморской армии) фактически не удалось.

В итоге освободить Керчь от немецко-фашистских захватчиков в 1943 году не удалось. Попытки прорвать оборону противника при поддержке новых тактических десантов, высаженных на северное побережье Керченского полуострова и в Керченский порт (соответственно 10 и 22 января 1944 года), также не дали существенных результатов. Им удалось лишь захватить восточную окраину Керчи.

Закрепившаяся на Керченско-Еникальском плацдарме Отдельная Приморская армия оттягивала на себя значительные силы крымской группировки противника с перекопского направления. В результате немецкому командованию не удалось предпринять наступательных действий против войск 4-го Украинского фронта. Более того, войска противника в Крыму оказались под угрозой ударов с трех направлений – с севера, с востока и с моря. Вопрос о целесообразности высадки новых морских десантов неоднократно обсуждался командованием Отдельной Приморской армии и флота и после начала наступления советских войск в Крыму. Однако, учитывая, что наступление войск 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии развивается успешно, Ставка Верховного главнокомандования пришла к выводу, что необходимость в таких десантах отпала.

Характерными чертами высаженных в период борьбы за Крым десантов являлись следующие:

1. Незначительные масштабы высаживаемых десантов. Из 24 крымских десантов 18 были тактического масштаба. Для тактических десантов был характерен небольшой состав (от роты до полка), отсутствие артиллерии и минометов, противотанковых средств, средств ПВО и неудовлетворительное тыловое обеспечение. По своему составу и вооружению большинство десантов не соответствовало объему поставленных задач, что приводило к их невыполнению.

2. Крайне ограниченное время или полное отсутствие его на подготовку, что обусловливалось, с одной стороны, условиями обстановки, а с другой – стремлением обеспечить скрытность и внезапность высадки.

3. Неудовлетворительная организация управления из-за ограниченного количества или отсутствия средств связи, прежде всего радиостанций, а также из-за слабой обученности личного состава. В силу указанных причин связь десанта с командованием операцией, как правило, терялась, а судьба десанта долгое время оставалась неизвестной.

4. Как правило, крайне слабая огневая обеспеченность десантов. Часто отсутствовали артиллерийская и авиационная подготовки высадки десанта и поддержки его действий на берегу.

5. Отсутствие десантных кораблей и десантных высадочных средств специальной постройки, оказавшее существенное влияние на успешность высадки большинства десантов и нередко ставившее их под угрозу срыва. Привлекаемые для проводки и высадки личного состава и выгрузки боевой техники корабли, катера различных типов, а также суда и плавсредства гражданского флота не могли обеспечить своевременность доставки десантов и высокие темпы их высадки (выгрузки) на необорудованное побережье, что приводило к неоправданно высоким потерям личного состава и потоплению самих судов.

Из книги Техника и вооружение 2011 09 автора

Парашютно-десантная техника "Универсала" Семен ФедосеевИспользованы фотографии из архивов ФГУПМКПК «Универсал» и ОАО «Авиационный комплекс им. С.В. Илюшина».Продолжение.Начало см. в «ТиВ» №8,10,11/2010 г., №2-4,6,8/2011 г.Использованы фотографии из архивов ФГУПМКПК «Универсал» и

Из книги Техника и вооружение 2011 12 автора Журнал «Техника и вооружение»

Парашютно-десантная техника «Универсала» Семен ФедосеевИспользованы фотографии из архивов ФГУП «МКПК «Универсал»*.Редакция выражает благодарность за помощь в подготовке материала заместителю директора ФГУП «МКПК «Универсал» В. В. Жиляю, а также сотрудникам ФГУП «МКПК

Из книги Техника и вооружение 2012 02 автора Журнал «Техника и вооружение»

Парашютно-десантная техника «Универсала» Семен ФедосеевИспользованы фотографии из архивов ФГУП «МКПК «Универсал».Редакция выражает благодарность за помощь в подготовке материала заместителю директора ФГУП «МКПК«Универсал» В. В. Жиляю, а также сотрудникам ФГУП «МКПК

Из книги Техника и вооружение 2012 03 автора Журнал «Техника и вооружение»

Парашютно-десантная техника «Универсала» Семен ФедосеевИспользованы фотографии из архивов ФГУП «МКПК «Универсал».Редакция выражает благодарность за помощь в подготовке материала заместителю директора ФГУП «МКПК «Универсал» В. В. Жиляю, а также сотрудникам ФГУП «МКПК

Из книги Советские воздушно-десантные: Военно-исторический очерк автора Маргелов Василий Филиппович

1-я гвардейская воздушно–десантная дивизия Абуталипов АнуарАксенов Александр МихайловичБедренко Николай ВасильевичГромов Иван ИвановичДеженин Петр СергеевичИсхаков Зиновий ГенатулаевичКамоликов Дмитрий ТимофеевичКарачков Константин АлексеевичКунин Федор

Из книги Боевая подготовка спецназа автора Ардашев Алексей Николаевич

Из книги Битва за Крым 1941–1944 гг. [От разгрома до триумфа] автора Рунов Валентин Александрович

Керченско-Феодосийская десантная операция В то время, когда немцы вели решительный штурм Севастополя, силы защитников неудержимо таяли. Подвоз подкреплений и боеприпасов по морю транспортами и боевыми кораблями не успевал компенсировать убыль. Создалась угроза, что в

Из книги Боевая подготовка ВДВ [Универсальный солдат] автора Ардашев Алексей Николаевич

ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНАЯ ПОДГОТОВКА С неба об землю… и в бой. (Армейская шутка) «Прыжок не самоцель, а средство вступления в бой!» В.Ф. Маргелов Воздушно-десантная подготовка является одной из ведущих дисциплин боевой подготовки Воздушно-десантных войск и важной составляющей

Из книги Гвардейский крейсер «Красный Кавказ». автора Цветков Игорь Федорович

6.4. В Керченско-Феодосиискои Операции Несмотря на помощь осажденному городу войсками, техникой и боеприпасами, положение Севастопольского оборонительного района оставалось тяжелым. Чтобы оттянуть часть сил врага от Севастополя, а затем нанести удар по немецким войскам,

Из книги С английским флотом в мировую войну автора Шульц Густав Константинович

Десантная практика. 6-го февраля наша эскадра устроила интересные призовые состязания для морской пехоты. Каждый корабль должен был выставить 35 человек в полном походном снаряжении (около 30 фунтов, не считая винтовку). От сборного пункта нужно было пройти 4,5 английских

Из книги Великие битвы. 100 сражений, изменивших ход истории автора Доманин Александр Анатольевич

Нормандская десантная операция (Операция «Оверлорд») 1944 год Победы Красной армии под Сталинградом и Курском коренным образом изменили стратегическую ситуацию во Второй мировой войне. Гитлер вынужден был теперь бросать все возможные силы на Восточный фронт. Советские

Из книги Трагедия верности. Воспоминания немецкого танкиста. 1943–1945 автора Тике Вильгельм

Глава 8. Десантная операция Красной армии под Мерекюла Советское командование в целях закрепления достигнутых успехов на участке Сиверцы – Рийги решило осуществить высадку десанта, который должен был соеди-ниться с расположенными под Сиверцами силами, чтобы затем

Из книги Крым: битва спецназов автора Колонтаев Константин Владимирович

Глава 3. Григорьевский десант – первая десантная операция морской пехоты Черноморского флота после начала Великой Отечественной войны Первой крупной наступательной десантной акцией советского флота после начала Великой Отечественной войны стала высадка Черноморским

Из книги Базовая подготовка спецназа [Экстремальное выживание] автора Ардашев Алексей Николаевич

Воздушно-десантная подготовка Парашютная подготовка – один из обязательных элементов, которым должен владеть спецназовец, будь он сухопутным или морским. Французский спецназ отрабатывает десантирование с помощью парашютаХотя СССР и не был первой страной,