Лирика цветаевой. Марина цветаева и современная поэзия

Марина Ивановна Цветаева - выдающийся поэт- профессионал, вместе с Пастернаком и Маяковским реформиро­вавшая русское стихосложение на много лет вперед. Такой замеча­тельный поэт, как Ахматова, которая так восхищалась Цветаевой, была лишь хранительницей традиций, но не их обновителем, и в этом смысле Цветаева выше Ахматовой, - отмечал наш современ­ник поэт Евгений Евтушенко.

Стихи юной Цветаевой были еще незрелы, но уже подкупали сво­ей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью.

В первый поэтический сборник Марины Цветаевой Вечерний альбом вошли в основном полудетские, во многом подражательные стихи. Н.С. Гумилев писал, что в этих первых интимных стихотво­рениях девочки-поэта инстинктивно угаданы все главнейшие за­коны поэзии. Основная тема Вечернего альбома - тема всеве­дущего ребенка, причастного к тайнам бытия:

Мы старших за то презираем,

Что скучны и просты их дни…

Мы знаем, мы многое знаем Того, что не знают они.

В этом первом сборнике М. Цветаева утвердила свое творческое кредо - самобытность, непохожесть на других, исследование собст­венной души. В стихотворении Молитва, написанном в сентябре 1909 года в Тарусе, лирическая героиня мечтает о чуде. Обращаясь к Богу, поэтесса одновременно и хочет познать жизнь во всем ее разнообразии, и в то же время говорит о смерти. В стихотворении переплетается наивность юношеского восприятия жизни с глубо­ким философским осмыслением бытия. Лирическая героиня верит в божественную предопределенность судьбы:

Ты мудрый, ты не скажешь строго:

Терпи, еще не кончен срок.

Ты сам мне подал - слишком много!

Я жажду сразу - всех дорог!

Стихотворение Книги в красном переплете рассказывает о любви Марины к книгам, которая зародилась в детстве. Книги из отцовского шкафа не только скрашивали досуг маленькой Марины, но и звали ее в удивительный мир романтики и приключений. За­хватывающие приключения героев Марка Твена навсегда остались в памяти Марины Цветаевой:

О, золотые времена,

Где взор смелей и сердце чище!

О, золотые имена:

Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий.

Книги в потертом, красном переплете навсегда - неизменив­шие друзья, которые прислали прощальный привет из рая дет­ского житья.

В Вечернем альбоме Цветаева много сказала о себе, о своих чувствах к дорогим ее сердцу людям; в первую очередь к маме и се­стре Асе. В стихотворении Бабушке, написанном несколько поз­же, в 1914 году, она вспоминает свою бабушку, какой увидела на портрете. Двадцатилетняя полька изображена в расцвете молодо­сти и красоты: продолговатый и твердый овал, надменные губы, темный, прямой и взыскательный взгляд, по сторонам ледяного лица - локоны, в виде спирали. Свой трудный, неровный, неус­тойчивый характер Марина пытается объяснить чертами, достав­шимися ей от бабушки:

Бабушка! - Этот жестокий мятеж

В сердце моем - не от Вас ли?..

Вся последующая поэзия Цветаевой - дневник-исповедь лири­ческой героини, отражение собственной жизни, индивидуального взгляда на мир. Во втором поэтическом сборнике Волшебный фо­нарь (1912) развивается заявленный в Вечернем альбоме кон­фликт детского мировосприятия и взрослой трагедии повседневно­сти. Здесь М. Цветаева экспериментирует с формой и языком стиха. Стихотворение На заре по форме напоминает сновидение. В не­ведомый мир сна прорывается реальность. Мгновение пробужде­ния является мигом бесконечной печали:

Их души неведомым счастьем Баюкал предутренний гул.

Он с тайным и странным участьем В их детские сны заглянул.

В стихотворении Из сказки - в сказку звучат автобиографиче­ские мотивы. Лирическая героиня становится старше, взрослеет, но по-прежнему тоскует по чуду. Поэтесса обращается к своему вооб­ражаемому собеседнику, просит понять ее душу, внутренний мир:

Но разумности не требуй.

Я до самой смерти буду Девочкой, хотя твоей.

Милый, в этот вечер зимний Будь, как маленький, со мной.

Удивляться не мешай мне…

Стихотворение Красною кистью рябина зажглась (1916) застав­ляет нас вспомнить о дне рождения Марины Цветаевой. Строки сти­хотворения возвращают нас в тот далекий сентябрьский день - 26 сентября 1892 года, когда в полночь с субботы на воскресенье, на Иоанна Богослова, почти в самом центре Москвы, в тихом Трех­прудном переулке, в небольшом уютном, окруженном садом доме, родилась великая поэтесса:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

Рябина навсегда вошла в ее поэзию. Пылающая и горькая, на излете осени, в преддверии зимы, она стала символом судьбы, тоже переходной и горькой, пылающей творчеством и постоянно грозив­шей уйти в зиму забвения.

В следующем сборнике стихов поэтессы Версты (1916) намечен путь создания собственной творческой философии. Важную роль приобретает образ времени, структурной основой сборника стано­вятся странствия лирической героини по эпохам, векам, культурам: то она знакома с лордом Байроном, то неторопливо беседует о по­эзии с Овидием и Сапфо, то ощущает себя человеком Средневеко­вья. В стихотворении Как жгучая, отточенная лесть… (1915) ли­рическая героиня непринужденно разговаривает с Овидием:

Мне синь небес и глаз любимых синь Слепят глаза. - Поэт, не будь в обиде,

Что времени мне нету на латынь!

Любовницы читают ли, Овидий?!

Твои тебя читали ль? - Не отринь Наследницу твоих же героинь!

Значим в Верстах и образ Богородицы, а эпиграфом к сборни­ку стали слова духовного стиха:

Птицы райские поют,

В рай войти нам не дают.

Особое место в Верстах занимают стихотворные циклы- посвящения А.А. Блоку, А.А. Ахматовой:

Имя твое - поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток.

С именем твоим - сон глубок.

(Стихи к Блоку)

Поэт для М. Цветаевой - тот, кто знает многое из того, что не знают они. Отсюда основной поэтический прием ее поэзии - при­ем контраста. Поэт противопоставлен черни, толпе, как вечное, ис­тинное контрастирует с бытовым, сиюминутным. Лирической ге­роиней брошен вызов всем обывателям:

Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, -

Если б знали вы, сколько огня,

Сколько жизни, растраченной даром…

… Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой…

За поэтом признается право особого взгляда на существующий порядок вещей, отличного от всех остальных. В цикле стихов, по­священных А.А. Ахматовой, появляется образ МЫ, объединяющий двух поэтесс XX века:

Мы коронованы тем, что одну с тобой Мы землю топчем, что небо над нами - то же!

Цветаева умоляет читателя-прохожего остановиться, не прохо­дить мимо.

В стихотворении Идешь, на меня похожий… слышна просьба лирической героини:

Легко обо мне подумай…

Здесь используются риторические восклицания:

Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя!

Поэтесса верит в силу своего слова, в поэтическое бессмертие:

Предчувствуя сложную судьбу своих произведений, М. Цветаева написала стихотворение Моим стихам, написанным так рано…, в котором указала на своеобразие поэтического творчества, на непо­вторимость, на собственную индивидуальность. Характеризуя по­этический язык произведения, поэт использует различные синони­мы к слову стихотворение: стихи для нее то как брызги из фонтана, то как искры из ракет, то как маленькие черти.

С самого начала своего творческого пути М.И. Цветаева не при­знавала слова поэтесса по отношению к себе, называя себя поэт Марина Цветаева.

В период с 1917 по 1922 г. создается второй сборник с одноимен­ным названием Версты, который состоит из двух частей, резко противопоставленных друг другу. Центральная тема сборника - борьба нравственного и стихийного, Промысла и Произвола. По­этесса открыто полемизирует с текстом Священного Писания:

И сказал Господь:

Молодая плоть,

И вздохнула плоть:

Не мешай, Господь,

Хочет только мира

Дочь Иаира.

И сказал Господь:

(И сказал Господь)

В творчестве Марины Цветаевой развивается лирическая цик­лизация, которая в полной мере проявляется в книге стихов Лебе­диный стан (1922). Это поэтический отклик поэтессы на революци­онные события в России, которые неоднозначно восприняла жена офицера Добровольческой армии. М. Цветаева относила себя к чистым лирикам, находящимся вне политики, поэтому лириче­ский герой Лебединого стана стремится покинуть несовершенный земной мир ради мира небесного, лебединого:

Белым был - красным стал:

Кровь обагрила.

Красным был - белым стал:

Смерть побелила.

Здесь угадывается конфликт света и тьмы, хаоса и космоса. По­этесса стремится отыскать высший идеальный мир.

После Октябрьской революции М.И. Цветаева уехала из России, последовав за своим мужем. Но вынужденная эмиграция не принес­ла поэтессе желаемого облегчения: тоска по России навсегда связала Марину Цветаеву с родиной, именно поэтому, прожив много лет за границей, она все же решила вернуться в Россию. Не просто склады­вались взаимоотношения поэтессы с собственной страной, но тема родины является одной из основных в поэзии Цветаевой.

Детство, юность и молодость Цветаевой прошли в Москве. Дом в Трехпрудном она любила больше всего на свете. Улицы прихотливо изгибались, взбегали на холмы, петляли; на пригорках стояли церквушки, на широких травянистых площадях высились соборы; шумели базары, ярмарки, торговые ряды; тысячи галок взлетали с крестов, вспугнутые неистовым колокольным звоном. Такой вошла старая Москва в сердце Марины Цветаевой и осталась в нем навсе­гда. О Москве Марина Цветаева писала много. Один из ее ранних циклов стихов был так и назван Стихи о Москве. Цикл состоит из девяти стихов, объединенных темой города, но почти каждое имеет свою небольшую историю. Первое стихотворение цикла Облака - вокруг обращено к первенцу Марины Ивановны - Ариадне. Ей она описывает красоту Москвы. Здесь и облака плывут, и купола церквей. Москва кажется дивным градом, мирным градом, где и мертвой ей будет радостно обрести покой. Дочери она вручает свой город, давая наказы беречь и ценить его. Восьмое стихотворе­ние цикла Москва! Какой огромный странноприимный дом! по­казывает первопрестольный город как святой город, через который по калужской дороге бредут смиренные странники, слепцы, во тьме поющие Бога; это город, который стоит на семи холмах, похо­жих на семь колоколов; это огромный странноприимный дом, жду­щий любого бездомного. А икона Иверской Божьей Матери всегда защитит Москву от врагов и напасти. Цветаева чтит святость Моск­вы, где льется аллилуйя на смуглые поля. В последних строках стихотворения она вновь и вновь признается в своей любви к Москве:

Я в грудь тебя целую,

Московская земля!

Лирическая героиня Цветаевой одинока. Оторванность от России, трагизм эмигрантского существования выливается в поэзии в проти­востояние лирического русского я героини всему нерусскому, чуж­дому. Только память о родине согревает неспокойное сердце:

Россия моя, Россия,

Зачем так ярко горишь?

Потеря родины для М. Цветаевой имела трагическое значение: она становится изгоем, одиноким, отверженным человеком. Именно в эмиграции по-новому начинает звучать тема родины: появляется ощущение утраты отчего дома, мотив сиротства:

По трущобам земных широт Рассовали нас, как сирот.

Для русского человека долгая разлука с родиной смертельна:

Доктора узнают нас в морге По не в меру большим сердцам.

Поэтесса тоскует по той России, которой больше нет, по прошло­му родины:

Той России - нету,

Как и той меня.

Хрестоматийным стихотворением данной тематики является по­этическая миниатюра Родина, в которой лирическая героиня мечтает о возвращении домой и центральной идеей выступает про­тивопоставление чужбины, дали и дома:

Даль, отдалившая мне близь,

Даль, говорящая: Вернись Домой! Со всех - до горних звезд -

Меня снимающая мест!

Все стихотворение построено на антитезе, контрасте России, ро­дины моей и дали - тридевятой земли. Марине Цветаевой свой­ственно личностное восприятие мира, поэтическое я неотделимо от образа лирического героя. Это подтверждают и многочисленные личные местоимения, используемые в тексте стихотворения: до меня, родина моя, я далью обдавала лбы, распрь моих. Лич­ностное восприятие поэтессы выдвигается на первый план, поэтому здесь художественные образы переплетены:

Даль - тридевятая земля!

Чужбина, родина моя!

Родина ассоциируется у Марины Цветаевой с гроздями красной рябины, это дерево является символом России. Именно рябина - яркая примета поздней цветаевской поэзии - последнее спасение в чуждом мире:

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все - равно, и все - едино,

Но если по дороге - куст Встает, особенно - рябина…

(Тоска по родине)

Особое место в поэзии Марины Цветаевой занимает любовная тема. Например, в основе стихотворения Откуда такая нежность? риторический вопрос. Лирическая героиня обращается к собствен­ному внутреннему миру, пытается понять природу своей нежности. Риторический вопрос повторяется в каждом четверостишии стихо­творения, акцентируя внимание читателя на самом главном. Ли­рическая героиня переживает вновь любовное чувство, но оно дру­гое, непохожее на то, что было испытано раньше. И этот вихрь ощущений увлек героиню. Чтобы передать любовное чувство, ис­пользована инверсия:

Не первые - эти кудри Разглаживаю, и губы Знавала - темней твоих.

Глаза возлюбленного сопоставляются с небесными звездами. На фоне повторяющегося предложения использовано сравнение:

Всходили и гасли звезды…

… Всходили и гасли очи У самых моих очей.

В финале стихотворения также использован риторический вопрос:

Откуда такая нежность?

И что с нею делать, отрок Лукавый, певец захожий,

С ресницами - нет длинней?

Героиня обращается к отроку лукавому, к певцу захожему, еще раз пытаясь понять природу той нежности, которая владеет женщиной.

Стихотворение Генералам двенадцатого года было написано в Феодосии в конце декабря 1913 года. Оно посвящено Сергею Эфрону, мужу Марины Цветаевой. Героями этого стихотворения являются молодые генералы, защитившие Россию на Бородинском поле в 1812 году. Многим не суждено было вернуться с поля битвы. Смер­тью героя пал Тучков-четвертый Александр Алексеевич. Ему было всего 34 года. Интересна история создания этого стихотворения. По воспоминаниям дочери Цветаевой А.С. Эфрон, Марина Ивановна на толкучке в старой Москве купила коробочку с прелестным романти­ческим портретом Тучкова-четвертого в мундире, в плаще на алой подкладке. Он ей очень понравился, и она не расставалась с ним всю жизнь. Стихотворение, вдохновленное образом этого героя, проник­нуто чувством скорби по поводу ранней смерти генерала:

В одной невероятной скачке Вы прожили свой краткий век…

И ваши кудри, ваши бачки Засыпал снег.

Вы побеждали и любили Любовь и сабли острие -

И весело переходили В небытие.

Сама Марина Цветаева тоже прожила свой краткий век в не­вероятной скачке, но ее творчество вырвалось из небытия и при­шло к читателям.

Есть стихотворцы сочиняющие, старательно придумывающие се­бе биографию, играющие в нее - их много. И есть те, у которых био­графия - постоянная напряженная жизнь в поэзии, естественное продолжение и воплощение материального бытия… Из этих немно­гих - Цветаева. Чудо высокого человеческого призвания и сверше­ния, страстно желаемое ею с юных лет (Молитва) воплотилось в ней самой - поразительном феномене не только русской поэзии, но, может быть, прежде всего русской культуры, богатства которой столь же неисчислимы и не все еще осознаны нами (Семен Бучкин).

На этой странице искали:

• лирика цветаевой
• лирика цветаевой сочинение
• сочинение по лирике цветаевой
• сочинение цветаева
• сочинение на тему лирика марины цветаевой

1. М. И. Цветаева — поэт-бунтарь.
2. Красота лирики.
3. Итоги жизни и творчества Цветаевой.

Стихи растут, как звезды и как розы,

Как красота — ненужная в семье...
М. И. Цветаева

Судьба М. И. Цветаевой, поэта большой величины первой половины XX века, была яркой и трагической. Ее личность и ее поэзия — нерасторжимы. И все в них резко отличалось от всего, созданного до Цветаевой. Хорошо знавший Цветаеву И. Г. Эренбург так говорит о ней: «Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовью к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок». В этом заключалась самобытность ее поэзии. С ранней юности поэт решила для себя: всегда быть самой собой, ни в чем не зависеть ни от общества, ни от времени. Эта обостренная самостоятельность, самобытность сделала жизнь Цветаевой очень непростой. Ведь жила она в сложные времена революции, смены власти, приоритетов.

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Красной рябины
Горькую кисть.

Горькая рябина стала символом судьбы Цветаевой. Через всю свою жизнь поэт пронесла свою любовь к Москве, родному дому, всему тому, символом чего стала рябина.

Поэзия Цветаевой стала неотъемлемой частью духовной жизни русского человека. Стихи для нее были практически единственным средством самовыражения. В ее лирике отразились все мысли, все метания человека:

По тебе тоскует наша зала, —
Ты в тени ее видал едва —
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.

Цветаева начала писать стихи с шести лет, как по-русски, так и на французском и немецком языках. Печататься стала с шестнадцати. В 1910 году она в тайне от семьи выпустила «Вечерний альбом». Сборник был одобрен такими светилами поэтического небосвода, как В. Я. Брюсовым, Н. С. Гумилевым, М. А. Волошиным. Стихи поэта были еще незрелы, но подкупали талантливостью и непосредственностью. Брюсов так писал об этом сборнике: «Несомненно талантливая Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни и может, при той легкости, с какой она, как кажется, пишет стихи, растратить все свои дарования на ненужные, хотя бы и изящные безделушки». Волошин особенно поддержал юного поэта:

К Вам душа так радостно влекома...
О, какая веет благодать
От страниц «Вечернего альбома»!
Кто Вам дал такую ясность красок?
Кто Вам дал такую точность слов?
Ваша книга — это весть «оттуда»,
Утренняя, благостная весть...
Я давно уж не приемлю чуда...
Но как сладко слышать: «Чудо есть!»

Лирическая героиня ранней Цветаевой — юная девушка, мечтающая о любви. Некоторые стихи «Вечернего альбома» уже предвещали будущего поэта. Вот строки из стихотворения «Молитва»:

Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, ты не скажешь строго:
«Терпи, еще не кончен срок».
Ты сам мне подал — слишком много!
Я жажду сразу — всех дорог!

Сборник стихов «Волшебный фонарь» открывался таким обращением к читателю:

Милый читатель! Смеясь как ребенок,
Весело встреть мой волшебный фонарь,
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.

В этой книге Цветаева отразила семейный быт, обрисовала родных и знакомых, подарила читателю пейзажи Москвы и Тарусы:

В небе — вечер, в небе — тучки,
В зимнем сумраке бульвар.
Наша девочка устала,
Улыбаться перестала.
Держат маленькие ручки синий шар.

Стихотворение «Моим стихам, написанным так рано...» было создано в 1913 году. Оно стало программным и пророческим для творчества Цветаевой. Недаром оно открывает многие современные сборники стихов Цветаевой:

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

С первых же шагов Цветаевой в мире литературы началась ее трагедия — трагедия непризнанности и одиночества.

В 1913—1915 годах появились «Юношеские стихи» Цветаевой, которые никогда не издавались отдельным сборником. «Юношеские стихи» поэта отличаются жизнелюбием и передают состояние счастья.

Сложным было восприятие поэтом революции 1917 года. Проливаемая в гражданской войне кровь отталкивала Цветаеву:

Белый был — красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был — белый стал:
Смерть победила.

Цветаева не поняла и не приняла революцию, что удивительно при ее пылкой боевой натуре. Она уехала в эмиграцию. Но, как это ни трагично, именно там осознала всю глубину социального неравенства.

В 1922 году вышла книга Цветаевой «Версты», составлена она была из стихов, написанных еще в 1916 году. В этой книге поэт воспевает любовь к городу на Неве. Включен в «Версты» цикл стихов, посвященных Блоку:

Имя твое — птица в руке,

Имя твое — льдинка на языке.

Одно-единственное движенье губ.

Имя твое — пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут...

Имя твое, — ах, нельзя! —

Имя твое — поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век,

Имя твое — поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток.

С именем твоим — сон глубок.

М. И. Цветаева несколько лет прожила за границей. Там она тосковала по родной стране. Тоска по родине раскрывается в таких стихах Цветаевой, как «Рассвет на рельсах», «Лучина», «Русской ржи от меня поклон» и в новых других. Цветаева вернулась в Россию в 1939 году. За некоторое время до этого она осознала всю пропасть, пролегшую между нею и белоэмигрантами. Она столкнулась с острым одиночеством и непониманием за границей, в чужом мире. Но и Россия не подарила ей счастья: на родине поэта ожидали нищета и одиночество, муж и дочь Цветаевой были арестованы.

Одним из ее последних произведений было стихотворение «Не умрешь, народ». Оно звучит как проклятие фашизму.

Значителен вклад М. И. Цветаевой в русское стихосложение XX века. Наследие поэта велико. Помимо лирических стихов, Цветаева писала поэмы, драмы, автобиографическую и мемуарную литературу, историко-литературную и философско-критическую прозу. Ее жизнь была сложной и трагичной, и это отразилось в ее удивительно красивых стихах.

Хотелось бы завершить свое сочинение строками из раннего стихотворения М. И. Цветаевой

«Идешь, на меня похожий»;
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

Гений Марины Цветаевой - в ее силе и самобытности. В ее творчестве многое выходило за рамки привычных устоев, широко признаваемых литературных вкусов. То же можно сказать и о личности поэтессы, еще в ранней юности поклявшейся себе сохранить верность своим чувствам, своему делу вне зависимости от времени и обстоятельств.
Уже в первых цветаевских стихах была неизвестная ранее в русской женской поэзии жесткость, резкость поэтов-мужчин. Таков был характер не только лирической героини ее стихов, но и самой Цветаевой. Традиционной женской слабости, изящности и легкости стиха она противопоставила твердость духа и силу мастера.

Я знаю, что Венера - дело рук,
Ремесленник - и знаю ремесло.

Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения.
Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах - вся ее жизнь.

По тебе тоскует наша зала, -
Ты в тени ее видал едва -
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.

Независимостью своего творчества и всего своего жизненного поведения Марина Цветаева отстаивала право женщины иметь сильный характер, отвергая устоявшийся образ женственности. Счастью быть любимой и любить она предпочитала счастье свободы:

Как правая и левая рука -
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает - и бездна пролегла
От правого - до левого крыла!

При всей своей гордыне, “вероломности” Цветаева может отдаваться короткому мгновению любви:

Мой! - и о каких наградах.
Рай - когда в руках, у рта -
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться с утра!

Но у Марины Цветаевой была своя святая заповедь: “Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!”, которой поэтесса была верна всю жизнь. Может быть, поэтому разлука стала одним из основных мотивов лирики Цветаевой. “Я не знаю ни одного поэта в мире, который бы столько писал о разлуке, как Цветаева. Она требовала достоинства в любви и требовала достоинства при расставании, гордо забивая свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая”, - пишет о ней Евгений Евтушенко. Вот строки из “Поэмы Конца”:

Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
- Наша улица! - Уже не наша... -
- Сколько раз по ней... - Уже не мы... -
- Завтра с западу встанет солнце!
- С Иеговой порвет Давид!
Что мы делаем? - Расстаемся.

И хотя она расценивала порой расставание как “сверхъестественнейшую дичь”, как “звук, от коего уши рвутся”, она всегда оставалась верна себе:

Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть -
Как сами себе верны.

Марина Цветаева говорила, что “глубина страдания не может сравниться с пустотой счастья”. Этой глубины в ее жизни хватило сполна. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в сложное время, Марина Цветаева оставалась поэтом, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, преследовавшие ее. Цветаева хорошо ощущала время, эпоху, в которую ей довелось жить. Поэтому в ее стихах такое внутреннее напряжение, надлом. Будто предчувствуя свою трагическую судьбу, Марина Цветаева пишет такие строки:

Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.

Смерть “в семнадцать лет”, о которой просит лирическая героиня Цветаевой, - это возможность избежать многих будущих страданий.

Что впереди! Какая неудача?
Во всем обман и, ах, на всем запрет! -
Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.

Пророчество своей собственной судьбы было не единственным в творчестве Марины Цветаевой. Главным пророчеством поэтессы стало ее очень часто цитируемое стихотворение:

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.
Ворвавшимся, кате маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти -
Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто на брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

В этих стихах главное - не слова, не их буквальное значение, а то, что за ними... То, к чему бегут строчки; то, к чему ведут стремительные рельсы-тире; то, к чему влечёт скрытая в стихах стремительная интонация... Поэзия Марины Ивановны Цветаевой интуитивна. Чувство, острота и сила, - вот основа её стихов. Чем же еще, как не пронзительной точностью интуиции, объяснить такие строки:

Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

И черед настал. Сейчас Цветаева современна, как никогда. Читаема и любима почти всеми. Почему же?.. Может быть, потому, что каждый человек в глубине души уверен в собственной исключительности, неповторимости (и правильно уверен!), а проникший в стихи Марины Ивановны ощущает, что это написано о нем. Её стихи - подтверждение мыслей, может быть, каждого из нас. Только вот мы не смогли, не сумели. А она сказала:

Я обращаюсь с требованием веры
И с просьбой о любви
За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
- Послушайте! - еще меня любите
За то, что я умру.

Другие - с очами и личиком светлым,
А я-то ночами беседую с ветром,
Не с тем - италийским
Зефиром младым, -
С хорошим, с широким,
Российским, сквозным!

В любовной лирике Цветаевой - та же резкость и сила. Почти все она говорит в лоб, прямо - казалось бы, что можно скрыть за такими словами? На самом-то деле - очень многое:

Всей бессоницей я тебя люблю.
Всей бессоницей я тебе внемлю -
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари.
Но моя река - да с твоей рекой,
Но моя рука - да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря - зари.

А сколько у М.Цветаевой стихов о Москве, о России!.. Сколько слов посвятила она своему страшному времени - тому, что для нас уже история!.. И в любом стихотворении сквозь боль и сожаление видна настоящая, самая чистая и сильная любовь поэта к своему Отечеству:

Даль, прирожденная, как боль,
Настолько Родина и столь -
Рок, что повсюду, через всю
Даль - всю ее с собой несу!

Обостренно-болезненное мировосприятие Цветаевой чувствуется в каждой строчке, не случайно так часты в ее стихах слова «боль», «удар», «ожог»... Ожогом, болью была сама душа поэта. И каждый из тех, кто в сегодняшние дни берет в руки томик стихов Марины Цветаевой, понимает эту боль и, читая стихи, разделяет ее.

Гений Марины Цветаевой - в ее силе и самобытности. В ее творчестве многое выходило за рамки привычных устоев, широко признаваемых литературных вкусов. То же можно сказать и о личности поэтессы, еще в ранней юности поклявшейся себе сохранить верность своим чувствам, своему делу вне зависимости от времени и обстоятельств.

Уже в первых цветаевских стихах была неизвестная ранее в русской женской поэзии жесткость, резкость поэтов-мужчин. Таков был характер не только лирической героини ее стихов, но и самой Цветаевой. Традиционной женской слабости, изящности и легкости стиха она противопоставила твердость духа и силу мастера.

Я знаю, что Венера - дело рук,

Ремесленник - и знаю ремесло.

Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах - вся ее жизнь. Я о тебе тоскует наша зала, - Ты в тени ее видал едва - По тебе тоскуют те слова, Что в тени тебе я не сказала.

Независимостью своего творчества и всего своего жизненного поведения Марина Цветаева отстаивала право женщины иметь сильный характер, отвергая устоявшийся образ женственности. Счастью быть любимой и любить она предпочитала счастье свободы:

Как правая и левая рука - Твоя душа моей душе близка.

Мы смежены блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

Но визсръ встает - и бездна пролегла

От правого - до левого крыла!

При всей своей гордыне, «вероломности» Цветаева может отдаваться короткому мгновению любви:

Мой! - и о каких наградах.

Рай - когда в руках, у рта - Жизнь: распахнутая радость Поздороваться с утра!

Но у Марины Цветаевой была своя святая заповедь: «Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!», которой поэтесса была верна всю жизнь. Может быть, поэтому разлука стала одним из основных мотивов лирики Цветаевой. «Я не знаю ни одного поэта в мире, который бы столько писал о разлуке, как Цветаева. Она требовала достоинства в любви и требовала достоинства при расставании, гордо забивая свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая», - пишет о ней Евгений Евтушенко. Вот строки из «Поэмы Конца»: Не довспомнивши, не допонявши, Точно с праздника уведены.

Наша улица! - Уже не наша. -

Сколько раз по ней. - Уже не мы. -

Завтра с западу встанет солнце!

С Иеговой порвет Давид!

Что мы делаем? - Расстаемся.

Марина Цветаева говорила, что «глубина страдания не может сравниться с пустотой счастья». Этой: глубины в ее жизни хватило сполна. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в сложное время, Марина Цветаева оставалась поэтом, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, преследовавшие ее. Цветаева хорошо ощущала время, эпоху, в которую ей довелось жить. Поэтому в ее стихах такое внутреннее напряжение, надлом. Будто предчувствуя свою трагическую судьбу, Марина Цветаева пишет такие строки:

Христос и Бог!

Я жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Смерть «в семнадцать лет», о которой просит лирическая героиня Цветаевой, - это возможность избежать многих будущих страданий. Что впереди? Какая неудача? Во всем обман и, ах, па всем запрет! - Так с милым детством я прощалась, плача, в пятнадцать лет.

Пророчество своей собственной судьбы было не единственным в творчестве Марины Цветаевой. Главным пророчеством поэтессы стало ее очень часто цитируемое стихотворение: Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я - поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет. Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти - Нечитанным стихам! - Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто на брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.