Войны не женское лицо произведения. У войны не женское лицо. отдельные главы. из того, что в

Очень кратко Воспоминания женщин, прошедших войну: артиллеристок, снайперов, сапёров, лётчиц, прачек, пекарей, медсестёр, партизанок.

Основное повествование идёт от имени Светланы Алексиевич, рассказы героинь - от их лица.

Женщины участвовали в войнах, начиная с IV века до нашей эры. В Первую Мировую войну в армиях Европы уже служило сотни тысяч женщин. Но во время Второй мировой войны произошёл «женский феномен» - воевать ушли миллионы женщин. Они служили во всех, даже самых «мужских» родах войск.

Как задумывалась книга

Оригинальное название главы - «Человек больше войны (из дневника книги)»

Светлана Алексиевич выросла на рассказах и воспоминаниях о войне. Все прочитанные ею книги «писали мужчины и о мужчинах», поэтому она решила собрать военные воспоминания женщин, без героев и подвигов, о людях, «которые заняты нечеловеческим человеческим делом», о мелочах жизни.

Воспоминания - это не страстный или бесстрастный пересказ исчезнувшей реальности, а новое рождение прошлого, когда время поворачивает вспять.

Материал Алексиевич собирала семь лет. Многие не хотели вспоминать, боялись рассказать лишнее, но автор всё больше убеждалась - «всё-таки был он, советский человек». Да, «у них был Сталин и ГУЛаг, но была и Победа», которую они завоевали, заслужили.

После выхода первого варианта книги, уже во время Перестройки, люди, наконец, заговорили. Алексиевич начала получать тысячи писем, и книгу пришлось дописывать. В исправленный вариант вошло многое из того, что вычеркнула советская цензура.

Начало

Оригинальное название главы - «Не хочу вспоминать…».

Поиск Алексиевич начался с трёхэтажного дома на окраине Минска, где жила недавно вышедшая на пенсию бухгалтер Мария Морозова. Эта маленькая женщина с мирной профессией была снайпером, имеет одиннадцать наград, а на её счету 75 убитых немцев.

«Не хочу вспоминать…», - отказывалась Мария, но потом разговорилась и даже познакомила автора с фронтовой подружкой, снайпером Клавдией Крохиной.

Зачем девчонки шли на войну

Оригинальное название главы - «Подрастите, девочки… вы ещё зелёные…».

Десятки рассказов открыли автору правду о войне, которая «уже не вмещалась в короткую и знакомую с детства формулу - мы победили», ведь она собирала не рассказы о подвигах и сражениях, а истории маленьких людей, выброшенных «из просто жизни в эпическую глубину громадного события».

Автору хотелось понять, откуда взялись эти девчонки 1941, что заставило их пойти на войну и убивать наравне с мужчинами. Шестнадцатилетние, восемнадцатилетние девочки рвались на фронт, охотно шли на курсы медсестёр, связисток. Им говорили: «Подрастите, девочки, вы ещё зелёные», но они настаивали и шли на фронт регулировщицами. Многие удирали из дому, ничего не сказав родителям. Они забывали о любви, обрезали косы, надевали мужскую одежду, понимая, что «Родина - это всё, Родину надо защищать», и если не они, то кто…

Первые дни войны, бесконечное отступление, горящие города… Когда увидели первых захватчиков, проснулось чувство ненависти - «как они могут ходить по нашей земле!». И на фронт или в партизаны шли, не задумываясь, с радостью.

Старый человек боится смерти, а молодой смеётся. Он - бессмертный!

Шли не ради Сталина, а ради своих будущих детей, не хотели покориться врагу и жить на коленях. Шли налегке, веря, что война кончится к осени, и думая о нарядах и духах.

В первые дни военной жизни девочек учили воевать. Дисциплина, устав, ранние подъёмы и изматывающие марши сразу не давались. Нагрузка на женский организм была очень велика - у лётчиц от высоты и перегрузок «живот прямо в позвоночник прижимало», а на кухне котлы приходилось мыть золой и отстирывать солдатское бельё - вшивое, тяжёлое от крови.

Девушки носили ватные штаны, а юбки им выдали только в конце войны. Медсёстры вытаскивали с поля боя раненых, вдвое тяжелее себя. Мария Смирнова за войну вытащила из-под огня 481 раненого, «целый стрелковый батальон».

Санинструктор танковой бригады

Оригинальное название главы - «Одна я вернулась к маме…».

Вскоре Алексиевич перестаёт записывать всех подряд, выбирает женщин разных военных профессий. Нина Вишневская в качестве санинструктора танковой бригады участвовала в одном из сражений Курской Дуги. Девушка-санинструктор в танковых войсках - редкость, обычно там служили мужчины.

Каждый из нас видит жизнь через своё дело, через своё место в жизни или в событии, в котором участвует.

По дороге в Москву, где жила Вишневская, автор разговорилась с соседями по купе. Двое из них воевали, один - сапёром, второй - партизанил. Оба считали, что женщине не место на войне. Женщину-медсестру, спасающую жизни, они ещё могли принять, но не женщину с винтовкой.

Солдаты видели в фронтовых девчонках подруг, сестёр, но не женщин. После войны «они оказались страшно незащищёнными». Женщины, оставшиеся в тылу, видели в них вертихвосток, отправившихся на фронт за женихами, ходя девушки, чаще всего, были честные, чистые. Многие из них так и не вышли замуж.

Нина Вишневская рассказала, как её, маленькую и хрупкую, не хотели брать в танковые войска, где требовались крупные и сильные девушки, способные вытащить мужчину из горящего танка. Нина пробралась на фронт «зайцем», спрятавшись в кузове грузовика.

Санинструкторам в танке места не было, девушки цеплялись за броню, рискуя угодить под гусеницы, чтобы вовремя заметить загоревшийся танк. Из всех своих подружек Нина «одна вернулась к маме».

Переписав рассказ с магнитофонной плёнки, Алексиевич отослала его Вишневской, но та вычеркнула все забавные истории, трогательные мелочи. Она не хотела, чтобы её сын узнал об этой стороне войны, стремилась остаться для него героиней.

Супруги-фронтовики

Оригинальное название главы - «В нашем доме две войны живут…».

Ольга Подвышенская и её муж Саул любят повторять: «В нашем доме две войны живут…». Ольга, старшина первой статьи, воевала в морской части на Балтике, её муж был сержантом пехоты.

Ольгу долго не брали на фронт - она работала на тыловом заводе, где люди были на вес золота. Повестку она получила только в июне 1942 и попала в блокадный Ленинград, в отряд дымомаскировки - дымом заслоняли военные корабли, которые немцы регулярно обстреливали. Своим пайком девочки подкармливали умирающих от голода детей.

Ольга стала командиром отделения, целые дни проводила на катере, где не было туалета, с экипажем из одних парней. Для женщины это было очень тяжело. Она до сих пор не может забыть, как после большого боя по Морскому каналу плыли бескозырки погибших моряков.

Ольга не носила медалей, боялась насмешек. Многие фронтовички скрывали своё участие в боях, ранения, из страха, что их не возьмут замуж. Только через десятки лет после войны на них обратили внимание.

Месть за погибшего отца

Оригинальное название главы - «Телефонная трубка не стреляет…».

На контакт с Алексиевич фронтовички идут по-разному. Одни начинают рассказывать сразу, прямо по телефону, другие долго откладывают. Встречи с Валентиной Чудаевой автор ждала несколько месяцев.

Война началась после Валентининого выпускного. Девушка стала связисткой в зенитной части. Узнав о гибели отца, Валентина захотела отомстить, но «телефонная трубка не стреляет», и девушка прорвалась на передовую, окончила трёхмесячные курсы, стала командиром орудия.

Затем Валентину ранило осколком в спину и отбросило в сугроб, где она пролежала несколько часов и отморозила ноги. В госпитале ноги хотели ампутировать, но молодой врач попробовал новый способ лечения - вводил под обмороженную кожу кислород - и ноги удалось сохранить.

От положенного после госпиталя отпуска Валентина отказалась, вернулась в свою часть и День Победы встретила в Восточной Пруссии. Вернулась домой, к мачехе, которая её ждала, хотя и думала, что падчерица вернётся калекой.

Дом - это что-то такое, что больше людей, которые в нём живут, и больше самого дома.

Валентина скрыла, что воевала и была контужена, Вышла замуж за своего, фронтового, переехала в Минск, родила дочь. «Кроме любви, ничего в доме не было», даже мебель подбирали на свалках, но Валентина была счастлива.

Теперь, через сорок лет после войны, женщин-фронтовичек стали чествовать. Валентину приглашают на встречи с иностранцами… И всё, что у неё осталось - это Победа.

Будни военного госпиталя

Оригинальное название главы - «Нас награждали маленькими медалями…».

Почтовый ящик Алексиевич забит письмами. Все хотят рассказать, потому что слишком долго молчали. Многие пишут о послевоенных репрессиях, когда герои войны прямо с фронта попадали в сталинские лагеря.

Охватить всё невозможно, и вдруг неожиданная помощь - приглашение от ветеранов 65 армии генерала Батова, которые собираются раз в год в гостинице «Москва». Алексиевич записывает воспоминания сотрудников военного госпиталя.

«Зелёные» девчонки, окончившие три курса мединститута, спасали людей. Многие из них были «мамиными дочками» и впервые покинули дом. Уставали так, что спали на ходу. Врачи оперировали сутками, засыпали у операционного стола. Девочки не разбирались в наградах, говорили: «Нас награждали маленькими медалями…».

В первые месяцы войны не хватало оружия, люди гибли, не успев выстрелить в врага. Раненные плакали не от боли - от бессилия. Фронтовичек немцы водили перед строем солдат, «показывали: вот, мол, не женщины, а уроды», потом расстреливали. Медсёстры всегда хранили для себя два патрона - второй на случай осечки.

Иногда госпиталь срочно эвакуировали, и раненых приходилось оставлять. Они просили не отдавать их живыми в руки фашистам, которые издевались над русскими ранеными. А во время наступления в госпиталь попадали раненые немцы, и их приходилось лечить, перевязывать…

Отомстила за «кровного брата»

Оригинальное название главы - «Это была не я…».

Военные годы люди вспоминают с удивлением - прошлое пронеслось, а человек остался в обыкновенной жизни, словно разделился надвое: «Это была не я…». Рассказывая, они снова встречаются сами с собой, и Алексиевич кажется, что она слышит одновременно два голоса.

Ольга Омельченко, санинструктор стрелковой роты, в шестнадцать лет стала донором крови. На одну из бутылочек с её кровью врач приклеил бумажку с адресом, и вскоре к девушке приехал кровный «брат».

Через месяц Ольга получила на него похоронку, захотела отомстить и настояла на отправке на фронт. Девушка пережила Курскую дугу. В одном из боёв двое солдат струсили, побежали, и за ними - вся цепь. Трусов расстреляли перед строем. Ольга была одной из тех, кто привёл приговор в исполнение.

После войны она тяжело заболела. Старый профессор объяснил болезнь психической травмой, полученной на войне в слишком юном возрасте, советовал выйти замуж и нарожать детей, но Ольга чувствовала себя старой.

У человека на войне стареет душа.

Замуж она всё же вышла. Родила пятерых мальчиков, оказалась хорошей мамой и бабушкой.

Дочери героя

Оригинальное название главы - «Я эти глаза и сейчас помню…».

Поиск свёл Алексиевич с двумя дочерями Героя Советского Союза Василия Коржа, ставшего белорусской легендой. Ольга и Зинаида Корж были санинструкторами в кавалерийском эскадроне.

Зина отстала от семьи во время эвакуации, прилепилась к женщине-врачу и осталась в её санчасти. После четырёхмесячных курсов медсестёр Зина вернулась в санчасть. Под Ростовом, во время бомбёжки была ранена, попала в госпиталь. В конце 1941 получила отпуск и нашла маму с сестрой и младшим братом в колхозе под Сталинградом.

Сёстры решили примкнуть к какой-нибудь военной части, но в Сталинграде их никто слушать не захотел. Они подались на Кубань к знакомым отца и попали в кавалерийский казачий корпус.

Зинаида вспоминает свой первый бой, когда корпус шёл атакой на немецкие танки. Фашисты не выдержали вида этой лавины, бросали оружие, бежали. После этого боя сёстры поняли, что им нельзя воевать вместе - «сердце не выдержит, если одна погибнет на глазах у другой».

В восемнадцать лет Зину комиссовали по состоянию здоровья - «три ранения, тяжёлая контузия». После войны отец помог дочерям привыкнуть к мирной жизни. Врачами сёстры не стали - слишком много крови было в их жизни.

Мирные военные профессии

Оригинальное название главы - «Мы не стреляли…».

На войне не только стреляли, но и готовили, стирали бельё, шили обувь, ремонтировали машины, ухаживали за лошадьми. Война наполовину состояла из обычной жизни, которую двигали обычные люди. «Мы не стреляли…», - вспоминают они.

Поварихи целыми днями ворочали неподъёмные котлы. Прачки стирали руки в кровь, отмывая задубевшую от крови одежду. Санитарки ухаживали за тяжелоранеными - мыли, кормили, подносили судно.

Девчонки были снабженцами и почтальонам, строителями и корреспондентами. Многие дошли до Берлина. Награждать работников «второго фронта» начали только в конце войны.

Валентина Братчикова-Борщевская, замполит прачечного отряда, в конце войны выбила награды для многих девчат. В одной немецкой деревне наткнулись на швейную мастерскую, и Валентина каждой уезжавшей домой прачке подарила по швейной машинке.

Антонина Ленкова, убегая от немцев, осела в колхозе под Сталинградом, где выучилась водить трактор. На фронт она ушла в ноябре 1942-го, когда исполнилось восемнадцать, стала собирать моторы в автобронетанковой полевой мастерской - «заводе на колёсах», где работали по двенадцать часов, под бомбёжкой.

Красивых девочек жалели на войне, жалели больше. ‹…› Их жалко было хоронить… Жалко было выписывать маме похоронку…

После войны выяснилось, что у девушки разрушена вся вегетативная нервная система, но Антонина всё равно окончила университет, который стал для неё вторым Сталинградом.

Война и женские потребности

Оригинальное название главы - «Требовался солдат… а хотелось быть ещё красивой…».

Даже на войне женщины старались себя украсить, хотя это было запрещено - «требовался солдат… а хотелось быть ещё красивой…». Сделать из девушек воинов было не просто - они труднее, чем мужчины, привыкали к дисциплине. Командиры не всегда понимали женские потребности.

Штурман Александра Попова, летавшая на самолётах «По-2», сделанных из дерева и ткани, только после войны узнала, что у неё всё сердце в рубцах - сказались страшные ночные полёты. А у девушек-оружейниц, поднимавших тяжёлые снаряды, прекращались месячные, после войны многие из них не смогли родить.

Во время месячных девушки вытирали ноги травой и оставляли за собой кровавый след, а брюки с засохшей кровью натирали кожу. Лишнее бельё они воровали у солдат.

Таисия Руденко с детства мечтала служить на флоте, но в Ленинградское артиллерийское училище её приняли только по распоряжению самого Ворошилова. Чтобы не остаться после училища на берегу, Таисия выдала себя за парня, ведь женщина на корабле - плохая примета. Она стала первой женщиной-офицером ВМФ.

Женщин на войне старались беречь. Чтобы попасть на боевое задание, надо было выделиться, доказать, что справишься. Но женщины вопреки всему справлялись.

Сапёр ошибается один раз

Оригинальное название главы - «Барышни! А вы знаете: командир сапёрного взвода живёт только два месяца…».

Алексиевич старается понять, «как можно уцелеть среди этого бесконечного опыта умирания». Командир сапёрного взвода Станислава Волкова рассказала, как девочек, окончивших сапёрную школу, не хотели пускать на передовую, пугали: «Барышни! А вы знаете: командир сапёрного взвода живёт только два месяца…».

Апполину Лицкевич, офицера-минёра, бывалые сапёры-разведчики долго не принимали за командира. Апполина прошла всю Европу, и ещё два года после войны разминировала города, деревни, поля.

Смерть после Победы - самая страшная смерть. Дважды смерть.

Любовь, военные браки и то, о чём не рассказывают

Оригинальное название главы - «Только поглядеть один раз…».

О любви на войне женщины говорят неохотно, словно защищаясь «от послевоенных обид и наветов». Решившиеся рассказать всё, просят изменить фамилию.

Некоторые женщины уходили на фронт вслед за любимым мужем, находили его на передовой, чтобы «только поглядеть один раз…», и, если повезёт, вместе возвращались домой. Но чаще им приходилось видеть гибель любимого человека.

Большинство фронтовичек утверждает, что мужчины относились к ним как к сёстрам, берегли. Саниструктор Софья К-вич не побоялась признаться, что была «походно-полевой женой». Бережного отношения она не знала и рассказам других фронтовичек не верит. Своего последнего «военного мужа» она любила, но его ждали жена и дети. В конце войны Софья родила от него дочь, а он вернулся к жене и забыл, словно и не было ничего. Но Софья не жалеет - она была счастлива…

Многие медсёстры влюблялись в раненных, выходили за них замуж.

Наша любовь не делилась на сегодня и на завтра, а было только - сегодня.

Послевоенные браки нередко распадались, поскольку окружающие предвзято относились к фронтовичкам. Снайпера Клавдию С-ву, вышедшую замуж после войны, муж бросил из-за того, что их дочь родилась умственно отсталой - она на войне была, убивала, поэтому и «ребёнка нормального родить не способна». Сейчас дочь живёт в сумасшедшем доме, Клавдия навещает её каждый день…

Лесная война

Оригинальное название главы - «Про бульбу дробненькую…».

Кроме войны «официальной» была и другая война, не отмеченная на карте. Там не было нейтральной полосы, «никто не мог там сосчитать всех солдат», стреляли там из охотничьих ружей и берданок. «Сражалась не армия, а народ» - партизаны и подпольщики.

Самым страшным на этой войне было не умереть, а быть готовым принести в жертву своих близких. Родственников партизан вычисляли, забирали в гестапо, пытали, использовали в качестве живого заслона во время рейдов, но ненависть была сильнее страха за близких.

Враг пришёл со злом на нашу землю… С огнём и мечом…

Партизанки-разведчицы ходили на задания со своими маленькими детьми, проносили бомбы в детских вещах. Ненависть к врагу пересилила даже материнскую любовь…

С партизанами немцы расправлялись жестоко, «за одного убитого немецкого солдата сжигали деревню». Люди помогали партизанам как могли, отдавали одежду, «последнюю дробненькую бульбу».

Особенно сильно пострадали белорусские деревни. В одной из них Алексиевич записывает рассказы женщин о войне и послевоенном голоде, когда на столе была одна картошка, по-белорусски - «бульба».

Однажды немцы пригнали к деревне пленных - «кто признает там своего, может забрать». Бабы сбежались, разобрали их по хатам - кто своих, кто чужих. А через месяц нашёлся гад - донёс в комендатуру, что чужих взяли. Пленных забрали и расстреляли. Хоронили их всей деревней и год оплакивали…

Послевоенным детям 13−14 лет приходилось браться за взрослый труд - обрабатывать землю, собирать урожай, валить лес. А жёны не верили похоронкам, ждали, и снились им мужья каждую ночь.

Из фашистских лагерей - в сталинские

Оригинальное название главы - «Мама, что такое - папа».

Алексиевич уже не может относиться к войне как к истории. Она слышит рассказы женщин-солдат, многие из которых были матерями. Они уходили на войну, оставляя маленьких детей дома, шли в партизаны, забирая их с собой. Дети не узнавали вернувшихся с фронта матерей, и это было самым болезненным для фронтовичек, ведь зачастую только воспоминания о детях помогали им выжить. Мужчин возвращалось так мало, что дети спрашивали: «Мама, что такое - папа»

Большинство тех, кто боролся с фашистами в тылу, ждали не почёт и слава, а сталинские лагеря и клеймо «врага народа». Пережившие это до сих пор боятся говорить.

Подпольщица Людмила Кашечкина побывала в гестапо, перенесла страшные пытки, была приговорена к повешенью. Из камеры смертников её переправили в французский концлагерь Кроазет, откуда она сбежала и пошла в «маки» - французские партизаны.

Вернувшись в Минск, Людмила узнала, что её муж - «враг народа», а сама она - «французская проститутка». Под подозрением были все, побывавшие в плену и оккупации.

Советский офицер в плен не сдаётся, у нас нет пленных, у нас есть предатели.

Людмила писала во все инстанции. Через полгода мужа освободили, седого, со сломанным ребром и отбитой почкой. Но он всё это считал ошибкой: «главное… мы победили».

Победа и воспоминания о сытой Германии

Оригинальное название главы - «И она прикладывает руку туда, где сердце…».

Для тех, кто дожил до Победы, жизнь разделилась на две части. Людям пришлось заново учиться любить, становиться «человеком не войны». Дошедшие до Германии заранее были готовы ненавидеть и мстить, но, увидев умирающих от голода немецких детей и женщин, кормили их супом и кашей с солдатских кухонь.

Вдоль немецких дорог стояли самодельные плакаты с надписью «Вот она - проклятая Германия!», а по дорогам шли домой люди, освобождённые из концлагерей, военнопленные, те, кого отослали сюда работать. Советская армия проходила через опустевшие посёлки - немцев убедили, что русские никого не пощадят, и они сами убивали себя, своих детей.

Телефонистка А. Раткина вспоминает историю советского офицера, который влюбился в немку. В армии было негласное правило: после захвата немецкого поселения три дня разрешалось грабить и насиловать, потом - трибунал. А тот офицер не изнасиловал, а влюбился, о чём честно признался в особом отделе. Его разжаловали, отправили в тыл.

Связистка Аглая Нестерук была потрясена, увидев хорошие дороги, богатые крестьянские дома. Русские ютились в землянках, а здесь - белые скатерти и кофе в маленьких чашечках. Аглая не понимала, «зачем им было воевать, если они так хорошо жили». А русские солдаты врывались в дома и расстреливали эту красивую жизнь.

Но всё равно мы не способны были сделать им то, что они нам сделали. Заставить их страдать так, как мы страдали.

Медсёстрам и врачам не хотелось перевязывать и лечить немецких раненых. Им приходилось учиться относиться к ним как к обычным больным. Многие медработники всю оставшуюся жизнь не могли видеть красного цвета, так напоминающего кровь.

Рассказ рядового санинструктора

Оригинальное название главы - «Вдруг страшно захотелось жить…».

Алексиевич, получает всё новые письма, находит адреса и не может остановиться, «потому что каждый раз правда невыносима». Последний рассказ-воспоминание принадлежит санинструктору Тамаре Умнягиной. Она вспоминает отступление своей стрелковой дивизии из-под Минска, когда Тамара чуть не попала с ранеными в окружение, в последний момент успела вывезти их на попутке.

Потом был Сталинград, поле боя - пропитанные кровью городские «улицы, дома, подвалы», а отступать некуда. Пополнения - молодых ребят - Наталья старалась не запоминать, так быстро они погибали.

Наталья вспоминает, как праздновали Победу, это слово слышалось отовсюду, «и вдруг страшно захотелось жить». В июне 1945 Наталья вышла замуж за командира роты и поехала к его родителям. Ехала героиней, а для новой родни оказалась фронтовой шлюхой.

Вернувшись в часть, Наталья узнала, что их посылают разминировать поля. Каждый день кто-то погибал. Наталья не может вспоминать, День Победы проводит за стиркой, чтобы отвлечься, и не любит военных игрушек…

Человеческая жизнь - это такой дар… Великий дар! Сам человек не хозяин этому дару.

У человека одно сердце, и для любви, и для ненависти. Даже под Сталинградом Наталья думала, как спасти своё сердце, верила, что после войны для всех начнётся счастливая жизнь. А потом долго боялась неба и вспаханной земли. Только птицы быстро забыли войну…

Пересказала Юлия Песковая для Брифли. На обложке: Девушки-колхозницы села Н., вступившие в партизанский отряд. Фото Д. Чернова, 1941.

Светлана АЛЕКСИЕВИЧ

У ВОЙНЫ - НЕ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО…

Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово «милосердие». Есть и другие слова - сестра, жена, друг, и самое высокое - мать. Но разве не присутствует в их содержании и милосердие как суть, как назначение, как конечный смысл? Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, женщина и жизнь - синонимы.

На самой страшной войне XX века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненых, а и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала языка. Женщина убивала. Она убивала врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее землю, на ее дом, на ее детей. «Не женская это доля - убивать», - скажет одна из героинь этой книги, вместив сюда весь ужас и всю жестокую необходимость случившегося. Другая распишется на стенах поверженного рейхстага: «Я, Софья Кунцевич, пришла в Берлин, чтобы убить войну». То была величайшая жертва, принесенная ими на алтарь Победы. И бессмертный подвиг, всю глубину которого мы с годами мирной жизни постигаем.

В одном из писем Николая Рериха, написанном в мае-июне 1945 года и хранящемся в фонде Славянского антифашистского комитета в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, есть такое место: «Оксфордский словарь узаконил некоторые русские слова, принятые теперь в мире: например, добавить еще одно слово - непереводимое, многозначительное русское слово „подвиг“. Как это ни странно, но ни один европейский язык не имеет слова хотя бы приблизительного значения…» Если когда-нибудь в языки мира войдет русское слово «подвиг», в том будет доля и свершенного в годы войны советской женщиной, державшей на своих плечах тыл, сохранившей детишек и защищавшей страну вместе с мужчинами.

…Четыре мучительных года я иду обожженными километрами чужой боли и памяти. Записаны сотни рассказов женщин-фронтовичек: медиков, связисток, саперов, летчиц, снайперов, стрелков, зенитчиц, политработников, кавалеристов, танкистов, десантниц, матросов, регулировщиц, шоферов, рядовых полевых банно-прачечных отрядов, поваров, пекарей, собраны свидетельства партизанок и подпольщиц. «Едва ли найдется хоть одна военная специальность, с которой не справились бы наши отважные женщины так же хорошо, как их братья, мужья, отцы», - писал маршал Советского Союза А.И. Еременко. Были среди девушек и комсорги танкового батальона, и механики-водители тяжелых танков, а в пехоте - командиры пулеметной роты, автоматчики, хотя в языке нашем у слов «танкист», «пехотинец», «автоматчик» нет женского рода, потому что эту работу еще никогда не делала женщина.

Только по мобилизации Ленинского комсомола в армию было направлено около 500 тысяч девушек, из них 200 тысяч комсомолок. Семьдесят процентов всех девушек, посланных комсомолом, находились в действующей армии. Всего за годы войны в различных родах войск на фронте служило свыше 800 тысяч женщин…

Всенародным стало партизанское движение. Только в Белоруссии в партизанских отрядах находилось около 60 тысяч мужественных советских патриоток. Каждый четвертый на белорусской земле был сожжен или убит фашистами.

Таковы цифры. Их мы знаем. А за ними судьбы, целые жизни, перевернутые, искореженные войной: потеря близких, утраченное здоровье, женское одиночество, невыносимая память военных лет. Об этом мы знаем меньше.

«Когда бы мы ни родились, но мы все родились в сорок первом», - написала мне в письме зенитчица Клара Семеновна Тихонович. И я хочу рассказать о них, девчонках сорок первого, вернее, они сами будут рассказывать о себе, о «своей» войне.

«Жила с этим в душе все годы. Проснешься ночью и лежишь с открытыми глазами. Иногда подумаю, что унесу все с собой в могилу, никто об этом не узнает, страшно было…» (Эмилия Алексеевна Николаева, партизанка).

«…Я так рада, что это можно кому-нибудь рассказать, что пришло и наше время…» (Тамара Илларионовна Давыдович, старший сержант, шофер).

«Когда я расскажу вам все, что было, я опять не смогу жить, как все. Я больная стану. Я пришла с войны живая, только раненая, но я долго болела, я болела, пока не сказала себе, что все это надо забыть, или я никогда не выздоровлю. Мне даже жалко вас, что вы такая молодая, а хотите это знать…» (Любовь Захаровна Новик, старшина, санинструктор).

«Мужчина, он мог вынести. Он все-таки мужчина. А вот как женщина могла, я сама не знаю. Я теперь, как только вспомню, то меня ужас охватывает, а тогда все могла: и спать рядом с убитым, и сама стреляла, и кровь видела, очень помню, что на снегу запах крови как-то особенно сильный… Вот я говорю, и мне уже плохо… А тогда ничего, тогда все могла. Внучке стала рассказывать, а невестка меня одернула: зачем девочке такое знать? Этот, мол, женщина растет… Мать растет… И мне некому рассказать…

Вот так мы их оберегаем, а потом удивляемся, что наши дети о нас мало знают…» (Тамара Михайловна Степанова, сержант, снайпер).

«…Мы пошли с подругой в кинотеатр, мы с ней дружим скоро сорок лет, в войну вместе в подполье были. Хотели взять билеты, а очередь была большая. У нее как раз было с собой удостоверение участника Великой Отечественной войны, и она подошла к кассе, показала его. А какая-то девчонка, лет четырнадцати, наверное, говорит: „Разве вы, женщины, воевали? Интересно было бы знать, за какие такие подвиги вам эти удостоверения дали?“

Нас, конечно, другие люди в очереди пропустили, но в кино мы не пошли. Нас трясло, как в лихорадке…» (Вера Григорьевна Седова, подпольщица).

Я тоже родилась после войны, когда позарастали уже окопы, заплыли солдатские траншеи, разрушились блиндажи «в три наката», стали рыжими брошенные в лесу солдатские каски. Но разве своим смертным дыханием она не коснулась и моей жизни? Мы все еще принадлежим к поколениям, у каждого из которых свой счет к войне. Одиннадцати человек недосчитался мой род: украинский дед Петро, отец матери, лежит где-то под Будапештом, белорусская бабушка Евдокия, мать отца, умерла в партизанскую блокаду от голода и тифа, две семьи дальних родственников вместе с детьми фашисты сожгли в сарае в моей родной деревне Комаровичи Петриковского района Гомельской области, брат отца Иван, доброволец, пропал без вести в сорок первом.

Четыре года и «моей» войны. Не раз мне было страшно. Не раз мне было больно. Нет, не буду говорить неправду - этот путь не был мне под силу. Сколько раз я хотела забыть то, что слышала. Хотела и уже не могла. Все это время я вела дневник, который тоже решаюсь включить в повествование. В нем то, что чувствовала, переживала, в нем и география поиска - более ста городов, поселков, деревень в самых разных уголках страны. Правда, я долго сомневалась: имею ли право писать в этой книге «я чувствую», «я мучаюсь», «я сомневаюсь». Что мои чувства, мои мучения рядом с их чувствами и мучениями? Будет ли кому-нибудь интересен дневник моих чувств, сомнений и поисков? Но чем больше материала накапливалось в папках, тем настойчивее становилось убеждение: документ лишь тогда документ, имеющий полную силу, когда известно не только то, что в нем есть, но и кто его оставил. Нет бесстрастных свидетельств, в каждом заключена явная или тайная страсть того, чья рука водила пером по бумаге. И эта страсть через много лет - тоже документ.

Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово «милосердие». Есть и другие слова - сестра, жена, друг и самое высокое - мать. Но разве не присутствует в их содержании и милосердие как суть, как назначение, как конечный смысл? Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, женщина и жизнь - синонимы.

В одном из писем Николая Рериха, написанном в мае-июне 1945 года и хранящемся в фонде Славянского антифашистского комитета в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, есть такое место: «Оксфордский словарь узаконил некоторые русские слова, принятые теперь в мире: например, слово добавить еще одно слово - непереводимое, многозначительное русское слово „подвиг“. Как это ни странно, но ни один европейский язык не имеет слова хотя бы приблизительного значения…» Если когда-нибудь в языки мира войдет русское слово «подвиг», в том будет доля и свершенного в годы войны советской женщиной, державшей на своих плечах тыл, сохранившей детишек и защищавшей страну вместе с мужчинами.

Всенародным стало партизанское движение. "Только в Белоруссии в партизанских отрядах находилось около 60 тысяч мужественных советских патриоток"; . Каждый четвертый на белорусской земле был сожжен или убит фашистами.

"…Я так рада, что это можно кому-нибудь рассказать, что пришло и наше время… (Тамара Илларионовна Давыдович, старший сержант, шофер).

"Мужчина, он мог вынести. Он все-таки мужчина. А вот как женщина могла, я сама не знаю. Я теперь, как только вспомню, то меня ужас охватывает, а тогда все могла: и спать рядом с убитым, и сама стреляла, и кровь видела, очень помню, что на снегу запах крови как-то особенно сильный… Вот я говорю, и мне уже плохо… А тогда ничего, тогда все могла. Внучке стала рассказывать, а невестка меня одернула: зачем девочке такое знать? Этот, мол, женщина растет… Мать растет… И мне некому рассказать…

Вот так мы их оберегаем, а потом удивляемся, что наши дети о нас мало знают…" (Тамара Михайловна Степанова, сержант, снайпер).

"…Мы пошли с подругой в кинотеатр, мы с ней дружим скоро сорок лет, в войну вместе в подполье были. Хотели взять билеты, а очередь была большая. У нее как раз было с собой удостоверение участника Великой Отечественной войны, и она подошла к кассе, показала его. А какая-то девчонка, лет четырнадцати, наверное, говорит: «Разве вы, женщины, воевали? Интересно было бы знать, за какие такие подвиги вам эти удостоверения дали?»

Нас, конечно, другие люди в очереди пропустили, но в кино мы не пошли. Нас трясло, как в лихорадке…" (Вера Григорьевна Седова, подпольщица).

Я тоже родилась после войны, когда позарастали уже окопы, заплыли солдатские траншеи, разрушились блиндажи «в три наката», стали рыжими брошенные в лесу солдатские каски. Но разве своим смертным дыханием она не коснулась и моей жизни? Мы все еще принадлежим к поколениям, у каждого из которых свой счет к войне. Одиннадцати человек недосчитался мой род: украинский дед Петро, отец матери, лежит где-то под Будапештом, белорусская бабушка Евдокия, мать отца, умерла в партизанскую блокаду от голода и тифы, две семьи дальних родственников вместе с детьми фашисты сожгли в сарае в моей родной деревне Комаровичи Петриковского района Гомельской области, брат отца Иван, доброволец, пропал без вести в сорок первом.

С.Алексиевич - художественно-документальный цикл «У войны не женское лицо…».

«Когда впервые в истории женщины появились в армии?

Уже в IV веке до нашей эры в Афинах и Спарте в греческих войсках воевали женщины. Позже они участвовали в походах Александра Македонского. Русский историк Николай Карамзин писал о наших предках: «Славянки ходили иногда на войну с отцами и супругами, не боясь смерти: так, при осаде Константинополя в 626 году греки нашли между убитыми славянами многие женские трупы. Мать, воспитывая детей, готовила их быть воинами».

А в новое время?

Впервые - в Англии в 1560-1650 годы стал и формировать госпитали, в которых служили женщины-солдаты.

Что произошло в XX веке?

Начало века… В Первую мировую войну в Англии женщин уже брали в Королевские военно-воздушные силы, был сформирован Королевский вспомогательный корпус и женский легион автотранспорта - в количестве 100 тысяч человек.

В России, Германии, Франции многие женщины тоже стали служить в военных госпиталях и санитарных поездах.

А во время Второй мировой войны мир стал свидетелем женского феномена. Женщины служили во всех родах войск уже во многих странах мира: в английской армии - 225 тысяч, в американской - 450-500 тысяч, в германской - 500 тысяч…

В Советской армии воевало около миллиона женщин. Они овладели всеми военными специальностями, в том числе и самыми «мужскими». Даже возникла языковая проблема: у слов «танкист», «пехотинец», «автоматчик» до того времени не существовало женского рода, потому что эту работу еще никогда не делала женщина. Женские слова родились там, на войне…

Из разговора с историком».

«Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово «милосердие». Есть и другие слова - сестра, жена, друг и самое высокое - мать. Но разве не присутствует в их содержании и милосердие как суть, как назначение, как конечный смысл? Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, женщина и жизнь - синонимы.

На самой страшной войне XX века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненых, но и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала языка. Женщина убивала. Она убивала врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее землю, на ее дом, на ее детей. «Не женская это доля - убивать», — скажет одна из героинь этой книги, вместив сюда весь ужас и всю жестокую необходимость случившегося.

Другая распишется на стенах поверженного рейхстага: «Я, Софья Кунцевич, пришла в Берлин, чтобы убить войну». То была величайшая жертва, принесенная ими на алтарь Победы. И бессмертный подвиг, всю глубину которого мы с годами мирной жизни постигаем», - так начинается книга С. Алексиевич.

В ней она рассказывает о женщинах, прошедших Великую Отечественную войну, служивших радистками, снайперами, поварами, санинструкторами, медсестрами, врачами. У всех у них были разные характеры, судьбы, своя жизненная история. Объединяло всех, пожалуй, одно: общий порыв к спасению Родины, желание честно выполнить свой долг. Обыкновенные девушки, порой совсем юные, не задумываясь, шли на фронт. Вот как началась война для медсестры Лилии Михайловны Будко: «Первый день войны… Мы на танцах вечером. Нам по шестнадцать лет. Мы ходили компанией, проводим вместе одного, потом другого… И вот уже через два дня этих ребят, курсантов танкового училища, которые нас провожали с танцев, привозили калеками, в бинтах. Это был ужас… И я сказала маме, что пойду на фронт».

Пройдя шестимесячные, а иногда и трехмесячные курсы, они, вчерашние школьницы, становились медсестрами, радистками, саперами, снайперами. Однако воевать они еще не умели. И о войне у них были зачастую свои, книжные, романтические представления. Поэтому трудно им было на фронте, особенно в первые дни и месяцы. «Я до сих пор помню своего первого раненого. Лицо помню… У него был открытый перелом средней трети бедра. Представляете, торчит кость, осколочное ранение, все вывернуто. Я знала теоретически, что делать, но когда я… это увидела, мне стало плохо», - вспоминает Софья Константиновна Дубнякова, санинструктор, старший сержант.

Очень трудно им было привыкнуть к смерти, к тому, что приходится убивать. Вот отрывок из рассказа Клавдии Григорьевны Крохиной, старшего сержанта, снайпера. «Мы залегли, и я наблюдаю. И вотя вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот, знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю».

А вот рассказ девушки-пулеметчицы. «Я была пулеметчицей. Я столько убила… После войны боялась долго рожать. Родила, когда успокоилась. Через семь лет…»

Ольга Яковлевна Омельченко была санинструктором стрелковой роты. Поначалу она работала в госпитале, стала регулярно сдавать свою кровь для раненых. Потом познакомилась там с молодым офицером, которому тоже перелили ее кровь. Но он, к сожалению, вскоре погиб. Тогда она пошла на фронт, участвовала в рукопашном бою, видела раненых с выколотыми глазами, с вспоротыми животами. Ольга Яковлевна до сих пор не может забыть эти страшные картины.

Война требовала от девушек не только смелости, умения, сноровки - она требовала жертвенности, готовности к подвигу. Так, Фекла Федоровна Струй в годы войны была в партизанах. В одном из боев она обморозила обе ноги - пришлось их ампутировать, она перенесла несколько операций. Потом вернулась к себе на Родину, выучилась ходить на протезах. Чтобы пронести бинты и медикаменты в лес, к раненым, подпольщице Марии Савицкой нужно было пройти через полицейские посты. Тогда она натирала своего трехмесячного младенца солью - ребенок судорожно плакал, она объясняла это тифом, и ее пропускали. Чудовищна по своей безысходной жестокости картина убийства матерью своего грудного младенца. Матери-радистке пришлось утопить своего плачущего ребенка, потому что из-за него подвергался смертельной опасности весь отряд.

А что с ними стало после войны? Как отнеслась страна и окружающие люди к своим героиням, вчерашним фронтовичкам? Зачастую окружающие встречали их сплетнями, несправедливыми упреками. «Я до Берлина с армией дошла. Вернулась в свою деревню с двумя орденами Славы и медалями.

Пожила три дня, а на четвертый мама поднимает меня с постели и говорит: «Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи… Уходи… У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами…», - рассказывает одна из героинь Алексиевич.

Война – это слово всегда вызывает только самые тяжелые, страшные ассоциации. Но все мы привыкли, что война это в первую очередь мужское дело – защищать Родину, убивать врагов, брать на себя заботу и ответственность за слабых. Светлана Алексиевич, автор книги «У войны не женское лицо», смотрит на это жестокое, кровопролитное время глазами женщин. Ведь они тоже волей или неволей принимают участие в войне. Насколько это не вяжется в общей картине – ранения, убийства, голод, страх и разрушения и женщины – те, кто должны давать жизнь. Как рядом могут находиться два таких противоположных понятия.

Книга – это сборник голосов женщин во время войны. У каждой из них своя история. Одни защищают детей, не дают умереть им с голоду, готовы отдать последний кусок хлеба своим малышам, в то время как немцы отбирают последнее что есть в доме. Другие, переступив свой страх идут на поля – помогают раненым, перевязывают их, ухаживают за ними, дают им шанс встать на ноги. Воспоминания третьих о том, как им самим, чтобы выжить и не дать погибнуть родным, приходилось убивать врагов. Убивать такими способами, о которых не просто невозможно рассказать, даже не хочется думать.

Женщины теряли дома, теряли родителей, мужей и детей в это несправедливое время. Вся их молодость, надежды и мечты рухнули в одночасье и превратили их жизнь в ад на Земле. Они возвращались седыми в 20 лет, получали ордена и награды за смелость, за победу. Нам сложно представить, как проходя всё это, они продолжали оставаться обычными женщинами, которые хотели крутить бигуди, петь песни и ходить на танцы.

Воспоминания всех этих женщин автор собрала в одной тяжелой, грустной, но такой жизненной книге. У каждой из них своя судьба – поварихи, медсестры, врачи, снайперши, саперши, радистки, солдаты – они вставали в строй наравне с мужчиной. Те, кто призван хранить очаг и воспитывать детей, учить их миру и покорности, вынужден были одевать сапоги, брать в руки автомат и забывать о том, для чего их создала природа. Единственная идея, которая объединяла их в эти времена – это защита Родины, отстоять свое Отечество, не дать врагу вторгнуться и поработить страну.

Читая такие произведения, мы должны брать из них самое главное. Эта книга учит нас тому, что в прошлом были совершенны жуткие ошибки, которые отражались на простых людях. Война – это очень жестокое и страшное время, и нельзя допускать чтобы оно повторилось снова.

Картинка или рисунок Алексиевич - У войны не женское лицо

Другие пересказы для читательского дневника

Краткое содержание Кот в сапогах Шарль Перро
Действие происходит во Франции, в 17 веке. После смерти мельника его трое сыновей получили небольшое наследство, которое же сами и поделили:
Краткое содержание Воздушный корабль Лермонтов
В стихотворении Михаила Юрьевича Лермонтова «Воздушный корабль» рассказывается о волшебном корабле-призраке, который ежегодно в день смерти великого полководца и императора Наполеона причаливает к берегам острова
Краткое содержание Паустовский Снег
Татьяна Петровна, дочь Варя и няня эвакуировались из Москвы в маленький городок. Они поселились у местного старика. Через месяц Потапов умер. У дедушки был сын, который нес службу на Черноморском флоте.
Краткое содержание Лиханов Никто
Действие романа происходит в 90-е годы. События развиваются в интернате.Коля Топоров (по кличке Топор) – воспитанник школы-интерната. Сюда он попал из детского дома и был один из немногих, к кому никто никогда не приходил.
Краткое содержание былины Алёша Попович и Тугарин змей Змеевич
Богатырь земли русской, Алеша Попович и его прислужник Яким Иванович ехали из славного города Ростова. Ездили они, ездили, по полям, по долам и наткнулись на камень, лежащий на перекрестке трех дорог.